Читать интересную книгу Ричард Длинные Руки – король - Гай Орловский

– Правильно, – одобрил он, – неча снисходить ко всяким. Вы давно уже не, так что еще бы зачем!

Я поморщился.

– Просто нет материала для обсуждения. Сообщу только самым-самым, а остальное в штатном порядке… Подайте вот те штаны! Да не эти, слишком много золота, а я сегодня буду играть демократа и отца солдатам.

– А правителя?

– Правителя тоже, – ответил я, – но как бы своего, народного, родного. А король – это король, не совсем как бы. Народу же ближе диктатор с какой-нибудь Корсики или других островов… И сапоги тоже. Да не эти… кто приволок сюда столько? Я что, сороконожка?

Он сказал со знанием дела:

– Явно женщины постарались. Только они не могут понять, как можно обходиться одной парой обуви.

– Гнать, – распорядился я безапелляционно. – Никаких женщин!.. Не раньше, чем сам изволю.

– А когда изволите?

– Когда возжелаю, – ответил я надменно. – Но и тогда смирю, ибо это не мои желания, а Змея, что во мне живет и довольно хрюкает, нравится ему, видите ли!.. Что за сапоги, кто так шьет, кто так шьет…

Он подал мне перевязь с мечом, на крупный рубин в рукояти поглядывает часто, но не спрашивает, а то вдруг отвечу правду, а в некоторых случаях ее лучше не знать, чтобы оставаться чистеньким, а на Страшном суде невинно хлопать глазками: как, правда? Я ничего об этом не знал, не слышал и не догадывался, не был, не участвовал, не обвинялся, не привлекался…

– Готовы? – спросил он.

– Нет, – отрезал я. – Сперва пожру. Это то же самое, что и поем. А во дворце это звучит как «покушаем». Будьте ближе к народу, граф!.. И тогда ваше имение спалят последним.

Он послушно сел на указанное место, смотрит подчеркнуто смиренно, но какую-то пакость уже замыслил, по лицу вижу, а уж по глазам так и вовсе. Макиавелли всю жизнь ломал голову над вопросом: что лучше, чтобы государя любили или чтобы боялись, но так и не пришел к решению. Ну, раз такой светлый ум ни до чего не додумался, то я даже и пытаться не буду.

– Граф, – сказал я, – откушайте.

– А вы будете жрать?

– Мне можно, – отрубил я. – Мне с народом через часок общаться! А вы должны быть примером галантерейности и вообще лицом оккупантов в глазах недружественной и не совсем определившейся во взглядах местной общественности. Дружественным лицом!

На столе перед ним появились ломти холодного мяса, но самая изысканная нарезка, что, конечно же, знак особого доверия. И фужеры с дорогим вином. Альбрехт, как я давно заметил, к вину особой любви не питает, у него острый ум, чем он гордится, а вино притупляет мышление, потому пьет мало и только когда нужно, а не когда хочется.

На этот раз он пил потому, что хочется, вино в самом деле изысканное, но не пьянел, знает меру, поглядывает на меня испытующе.

– Сэр Ричард, – обронил он так небрежно и словно бы невзначай, что я сразу насторожился, – а каково генеральное направление?

– Победное, – ответил я, не задумываясь, – а как же иначе?

– То есть, – произнес он тише, – пришло время взять королевскую корону?

Я поморщился.

– Граф… Корону да, придется, даже надо. Но не потому, что у нас какая-то мелочная война престолов, я не хотел бы стать королем, только чтобы им стать. Это предел мечтаний для тупенького человека, он сядет на трон, перебив всех врагов, и успокоится. Жизнь удалась!..

– Догадываюсь, – произнес он совсем тихо, – что королевская корона для вас значит совсем не то, что все привыкли в ней видеть. Неужели все-таки…

– Да, – отрезал я. – Мы будем строить Царство Небесное на земле! Для всех людей… А сейчас допивайте, мы выходим. Почему мясо даже не попробовали?

– Половину съел, – ответил он обидчиво, – очень вкусно, но я плотно позавтракал перед тем, как идти к вам. Вы же можете на весь день оставаться голодным.

В коридоре мы услышали, как снизу то и дело доносятся властные окрики: «Дорогу его светлости герцогу Клементу!», «Дорогу графу Лиденецкому!», «Прочь с дороги!», следом частый стук копыт, многие считают шиком по королевскому двору идти галопом.

Альбрехт прислушался, сказал довольно:

– Слетаются, орлы… Прием обещает быть большим.

– Вторая половина, – предупредил я, – на вас.

Он воскликнул испуганно:

– Я столько не вынесу!

– Первая половина самая трудная, – напомнил я. – А вам останется мелочь, там промахи не так важны.

Он поинтересовался обидчиво:

– Какие промахи? У меня не бывает промахов!

Перед моим кабинетом усилена стража, слуги торопливо распахнули перед нами обе створки.

Я шагнул в полумрак, когда же привыкну, что это в порядке вещей, а все свечи зажигают только в исключительных случаях. Не из-за жадности, просто на замену такого количества сгоревших свечей уходит уйма времени, и в кабинете будут постоянно толкаться сопящие слуги, что меня весьма раздражает, хотя я вроде бы и не капризная цаца.

В массивных подсвечниках на столе и на полке камина почти в ярд высотой горят свечи толстые, как деревья, собирая наплывы воска в медные чаши.

Сэр Норберт и мой любимец Макс выпрямились по обе стороны длинного стола в почтительно смиренных позах. Я пошел к ним быстро, подчеркивая каждым движением, что броня крепка, а копья наши быстры, мы побеждали и продолжаем побеждать, хотя и сидим пока что, окруженные не вражескими войсками, а зимой, но и она, зараза, трусливо отступает перед нашим с солнцем яростным натиском.

Они поклонились, я сказал быстро:

– Сэр Норберт… Макс…

Они повернулись ко мне, я прошел к креслу, расположенному с торца, сел, но не успел открыть рот, как Норберт сказал учтиво:

– Надеюсь, ваше высочество ничего себе не обморозило в долгом и тягостном пути?

Я проигнорировал вопрос, повернул голову к Максу:

– В каком состоянии пехота?

– Ждет весны, – ответил он с готовностью. – Как только схлынут вешние воды, все готовы идти обратным маршем. Но кое-кто готов и остаться. По доброй воле.

Я покачал головой.

– Доктрина меняется.

Они переглянулись, Норберт поинтересовался:

– В каком месте?

– Целиком, – ответил я. – Целиком, дорогой сэр Норберт. В Храме Истины меня посетило озарение. А потом видение… Или видение сперва, а озарение потом, но это неважно, вы же знаете, со мной это часто. И озарение рекло, что нужно для спасения мира нам кое-что сделать. А для этого «кое-что» придется изменить предполагаемую модель…

– Ваше высочество? – спросил он.

Глава 12

Я нетерпеливо выдернул у него карту из рук, расстелил на столе. Альбрехт и Макс тут же прижали уголки пальцами, а я всмотрелся в очертания Сакранта.

– Та-а-ак… положение не самое лучшее, заметили?.. На западе Мордант, на востоке Алемандрия, с королем которой, Конрадом, я сталкивался, когда он вторгся в соседнее королевство Галли, где правил благочестивый Арнольд… Редкостная сволочь, хотя по нынешним меркам просто отважный и нетерпеливый король, что постоянно пытается мечом расширить пределы своего королевства… Если мы уйдем, а Мунтвиг не объявится, то Конрад нападет на Сакрант…

Норберт сказал осторожно:

– Ваше величество, вы предлагаете…

– Пока ничего не предлагаю, – ответил я, – но оставить часть войск для защиты Сакранта придется. Здесь зона наших интересов! И как-никак я здесь принц короны, единственный и уже провозглашенный королем Леопольдом наследник. На юге Сакрант граничит с Ирамом и Пекландом, те тоже не подарки…

Норберт вздохнул, Макс сказал с боевой готовностью:

– Понятно, оставим корпус наших войск…

– Еще один направим в Бриттию, – продолжил я и повел пальцем по карте, отыскивая эту самую Бриттию.

Норберт вздохнул, спросил безнадежным голосом:

– Что, и там зона наших интересов?

– Еще какая, – ответил я. – Ах да, вы не знаете еще, но будете смеяться, однако я еще и принц-регент королевства Бриттия!.. Вот так-то. И правлю ею до тех пор, пока не подрастет младший сын умершего короля.

Норберт пробормотал:

– Смеяться или рыдать?

Альбрехт спросил живо:

– А сколько мальчишке лет?

– Семь, – ответил я.

Он радостно охнул.

– Это же всех там обобрать можно!

– Можно, – согласился я, – но зачем обирать своих?

– Ваше высочество? – спросил он.

– Мы останемся и в Бриттии, – сообщил я. – Для выполнения наших гуманных и гуманистичных планов потребуется обширное жизненное пространство. С едиными законами, свободной торговлей, обменом трудовыми ресурсами и накопленными навыками.

Он оглянулся на двери, покосился на обомлевших соратников и спросил таинственным шепотом:

– И единой властью?

– Неофициально, – ответил я. – Нельзя наступать на гордость всяким королям и вождям племен. Потому да, Бриттия…

Норберт и Макс снова промолчали, Альбрехт спросил осторожно:

– Тогда Варт Генц… тем более?

– Там сложнее, – признался я. – Сейчас в Варт Генце лютует гражданская война за трон. Многие поверили, что Мунтвиг нас всех уничтожил, и сочли клятвы, данные нам, потерявшими силу. Конечно, за это поплатятся. Не за нарушение клятв, основание вроде бы есть, а за недоверие!