Читать интересную книгу Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин

Пока они ехали (около шести часов), она, как только расслабилась в беседе, рассказала, зачем едет в Лос-Анджелес на самом деле. Ей хотелось стать актрисой и сниматься в кино или хотя бы на телевидении. Она призналась, что не хотела говорить об этом, ведь это ужасное клише. Еще и звучит как типичная голубая мечта победительницы техасского конкурса красоты — настолько, что начинаешь казаться глупышкой. И если люди правда примут ее за глупышку, то будут в этом не одиноки. Потому что именно так считал ее отец.

Но ковбой сплюнул коричневую харчу в картонный стакан и покачал головой. Когда ты так чертовски красива, сказал он, надо быть дурой, чтоб не попытать удачи в кино. Мало того, на его взгляд, у нее есть все шансы.

— Вот если б моя двоюродная сестра Шерри поперлась в Голливуд, чтоб стать новой Софи Лорен, вот это была бы несбыточная мечта. Но красотка вроде тебя? — рассуждал он. — Если увижу тебя на экране рядом с Тони Кёртисом — ни капли не удивлюсь.

***

Прежде чем она исчезла в ночи и прежде чем он сам отправился заселяться в мотель, он окликнул ее с последним напутствием:

— Запомни мои слова: когда будешь играть в одном фильме с Тони Кёртисом, передай ему от меня привет.

Блондинка обернулась и крикнула в ответ:

— Непременно, Эйс, увидимся в кинотеатре, — и в последний раз махнула ему рукой.

И, получив дебютную главную роль в глупой комедии «Не гони волну» с Тони Кёртисом, Шэрон Тейт сказала актеру:

— Эйс Вуди передает привет.

Глава седьмая

«Гуд Морган, Босс-Анджелес!»

Суббота, 8 февраля, 1969 год 6:30

«Карманн-Гиа» Клиффа едет по почти пустой улице, известной во всем мире как Сансет-стрип[20]. Обычное начало рабочего дня для Клиффа — доехать до дома босса и к восьми доставить его на студию «Двадцатый век Фокс». Разгоняя маленький «Фольксваген» по бульвару Сансет в шесть тридцать утра, он думает: если Нью-Йорк никогда не спит, то Лос-Анджелес глубокой ночью и перед рассветом снова превращается в пустыню, которой и был до того, как здесь все залили цементом. Одинокий койот, копающийся в опрокинутом мусорном баке, выглядит живым подтверждением этой мысли. Из радио доносится голос Роберта У. Моргана (Босс-Триппера), утреннего диджея на радио 93 KHJ, орущего слушателям — ранним пташкам: «Гуд Морган, Босс-Анджелес!»

В шестидесятых и начале семидесятых Лос-Анджелес жил в ритме музыки радио 93 KHJ. Его называли «Босс-радио», и там Босс-жокеи ставили Босс-песни для всего Босс-Анджелеса. Если только вы не из Уоттса, Комптона или Инглвуда — тогда вы жили в ритме соула от радио KJLH.

На KHJ крутили заводные треки шестидесятых: The Beatles, The Rolling Stones, The Monkees, Paul Revere and the Raiders, The Mamas and the Papas, The Box Tops, The Lovin’ Spoonful, — а также группы, которые вскоре забудут: The Royal Guardsmen, The Buchanan Brothers, Tompall и The Glaser Brothers, The 1910 Fruitgum Company, The Ohio Express, The Mojo Men, The Love Generation и иже с ними. Плюс на станции был по-настоящему звездный состав диджеев, куда, помимо Моргана, входили Сэм Риддл, Бобби Трипп, Хамбл Харв (он, как и Клифф, позже убьет свою жену — только Харву это с рук не сойдет), Джонни Уильямс, Чарли Тьюна, а также главный диджей всея Америки — Рил Дон Стил. Кроме того, Роберт У. Морган, Сэм Риддл и Дон Стил вели еще и свои авторские музыкальные программы на лос-анджелесском девятом канале KHJ-TV. Морган вел «Груви», Риддл — «Босс-Сити», а Стил, естественно, — «Шоу Рил Дон Стила».

Радио- и телестанции KHJ доминировали на рынке: у них была свежая музыка в духе времени, безумные рекламные конкурсы, дикие собственные концерты и подкупающие искренним юмором прямые эфиры из студии.

Своих слушателей — тех, кто включал радио с девяти до полудня, — Сэм Риддл приветствовал слоганом «Привет, любители музыки!». А Рил Дон Стил постоянно напоминал слушателям, что «Тина Дельгадо жива!» (его самая популярная и так и не объясненная шутка).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заезжая на один из жилых холмов Голливуда, в то время как Роберт У. Морган в прямом эфире зачитывает рекламу масла для загара фирмы «Таня», плавно переходящую в мелодичное «ду-ду-ду» — начало вездесущего хита топ-40 «Mrs. Robinson» от группы Simon and Garfunkel, Клифф видит, как четыре девицы-хиппи в возрасте от шестнадцати до двадцати с небольшим переходят дорогу на красный свет прямо перед его машиной. Они выглядят чумазыми, но не как типичные хиппи, давно не видевшие душа, а скорее словно после оргии в мусорном баке.

Каждая девушка несет что-то из еды. У одной в руках ящик с капустными кочанами, у другой — три упаковки булок для хот-догов, у третьей — пучок моркови. Но четвертая — высокая, сексуальная, худая «дитя цветов» с копной темных волос, в вязаном топе с бретельками и обрезанных джинсовых мини-шортах, подчеркивающих ее длинные грязные белые ноги с большими чумазыми ступнями, — неуклюже плетется в хвосте этого девичьего хиппи-поезда и, как младенца, держит на руках большую округлую банку огромных зеленых маринованных огурцов.

Чумазая темноволосая красотка бросает взгляд на ветровое стекло рокочущей «Карманн-Гиа» и замечает за рулем Клиффа. При взгляде на блондина ее красивое лицо озаряет улыбка. Клифф улыбается в ответ. Брюнетка перехватывает банку, прижимает ее к правой груди и свободной рукой показывает Клиффу два пальца — знак мира.

Клифф отзеркаливает жест.

На мгновение они встречаются взглядами, но лишь на мгновение — она переходит улицу, и чумазые девочки походкой неуклюжих слонят идут дальше вниз по тротуару. Пока хиппарка с банкой огурцов удаляется, Клифф смотрит ей вслед, мысленно заставляя ее обернуться.

«Раз... Два... Три», — мысленно считает он, и она оглядывается через плечо. «Победа». Он улыбается ей — и самому себе, — давит на педаль газа мокасином и устремляется на холм.

6:45

Когда Рика будит голос утреннего диджея радио 93 KHJ Роберта У. Моргана, он спросонья тут же чувствует, что подушка насквозь пропиталась холодным алкогольным потом. Сегодня его первый день на съемках пилота нового вестерна «Лансер» для CBS. Само собой, он играет злодея. Хладнокровного убийцу, похитителя и главаря банды скотокрадов, которых в сценарии называют не иначе как «сухопутными пиратами».

Сценарий довольно хорош, роль тоже чертовски хороша, хотя Рик и уверен, что он должен играть главного героя — Джонни Лансера. Рик даже полюбопытствовал, кому она досталась — какому-то типу по имени Джеймс Стейси, которому боссы CBS решили дать собственный сериал после того, как он неплохо показал себя приглашенной звездой в «Дымке из ствола». Кроме него в проекте участвуют Эндрю Дагган, суровый актер с лошадиной мордой, в роли Мердока Лансера, отца главного героя, а также Уэйн Мондер, еще недавно игравший в сериале о Кастере на АВС, который отменили, — в роли брата Джонни, Скотта Лансера.

Сценарий не просто хорош: у Рика в нем отличные слова, в первый же день съемок — куча реплик. Поэтому он не спал всю ночь, репетируя с диктофоном.

Обычно реплики он заучивает в бассейне в надувном кресле, с сигаретой и «Виски сауэром». Для этого он смешивает коктейль и заливает в одну из немецких пивных кружек из личной коллекции. «Сколько ж „Виски сауэров“я выпил?» — думает он, лежа в постели, пока похмелье ощущается как полиомиелит, а в желудке все еще плещется ночное бухло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В пивную кружку помещается два «Виски сауэра» стандартного объема.

«Сколько кружек я выпил?

Четыре.

Четыре?

Четыре!»

Тут-то он и заблевал и себя, и кровать.

В шестидесятые у многих актеров была такая привычка — пропустить перед сном два-три коктейля или бокала вина, чтобы расслабиться. Но Рик начал с парочки «Виски сауэров», а затем довел их число до восьми, пока не отключился. Он не помнит, как ушел от бассейна, как разделся и как оказался в постели. Просто проснулся, не имея ни малейшего представления о том, как здесь оказался. С отвращением осматривает себя, затем бросает взгляд на часы-радио рядом с кроватью. Они показывают 6:52. Клифф будет уже через двадцать минут, так что лучше бы взять себя в руки. Минус того, чтобы проснуться в собственной блевотине поутру, — чувствуешь себя жалким неудачником, отвратительной свиньей. А плюс — раз в желудке не плещется отрава, чувствуешь себя уже гораздо лучше.