Если при осмотре усташи обнаруживали, что у жертвы есть золотые зубы, то тут же извлекали их ножами».
ЯКОБ ФИНИК:
«Я работал в качестве могильщика на лагерном кладбище только десять дней. За это время мне приходилось закапывать трупы, обезображенные, покрытые синяками, без голов, без рук, без пальцев на руках и ногах, с размозженными головами, с гвоздями, забитыми в грудь, с отрезанными членами. В течение десяти дней вместе с напарниками закопал около 3 тыс. трупов.
Среди них узнал трупы пяти могильщиков, убитых усташами».
МАТО САЛИНА:
«...От бывших узников-очевидцев я узнал о таком случае. Усташи распороли живот беременной женщине и вынули плод; после этого, разрезав живот другой, небеременной женщине, они затолкали его туда. Помню ус-таща Хорвата Мате, который, напившись, искал жертву для изощренных пыток, придумывая каждый раз новые и новые. Я своими глазами видел, как усташи, положив узника на наковальню, били его молотками, как это делают кузнецы, до тех пор, пока он не скончался».
Одной из наиболее страшных пыток со смертельным исходом было мучение голодом, с помощью которого усташи ликвидировали всех узников лагеря III-C. «Колокольня» была специально предназначена именно для такого рода пыток. Это был небольшой барак без окон со стеклянными дверями, так что с улицы можно было видеть все, что там происходит. Сюда усташи заточали жертвы, которым они не давали ни еды, ни воды в течение нескольких недель. Страдания узников были ужасными. Из барака доносились крики: «Лучше убейте нас!» Усташи, особенно Маткович и Вина, разгуливая вокруг «колокольни», только посмеивались, испытывая удовольствие от мучений узников.
ЙОСИП РИБОЛИ:
«...B припадке бешенства он вскакивал на коня и гонял на нем рысью по территории лагеря, стреляя в не успевших спрятаться узников. У этого усташского преступника в административном блоке лагеря была специальная комната, оборудованная под медпункт. Когда в лагерь прибывала новая партия евреев, Милаш, облачившись в белый халат врача, приглашал к себе на медосмотр каждого из вновь прибывших, нуждавшихся в медицинской помощи. Впуская их по очереди он ставил их к стенке и, нанеся сильный удар ножом в горло, разрезал живот. Он называл эту «операцию» «ритуальной резней жидов» и очень гордился ею».
И все же, что касается кровожадности, то всех превзошел монах Мирослав Филипович-Майсторович, бывший одно время комендантом лагеря-Ш, а затем — лагеря в Стара-Градишке. Филипович был францисканцем. Он прославился во время массовой резни сербов, учиненной усташами в окрестностях Баня-Луки, особенно в селе Грачаница летом 1941 года. В первой половине 1942 года он прибыл в Ясеновац, где очень скоро стал усташским сотником, а в декабре 1942 года — комендантом лагеря-Ш.
Риболи рассказал о Майсторовиче следующее: «...Просто невероятно, насколько этот монах был кровожадным, настоящий кровопийца. Если о Матковиче и Милоше уже по одному внешнему виду можно было сказать, что они из себя представляют, то Майсторович выглядел исключительно обходительным и доброжелательным. Но когда он принимался за резню, то по кровожадности его трудно было превзойти. Он длительное время был главным экзекутором во время массовых уничтожений в Градине. Отправляясь на «работу» с вечера, Майсторович обычно надевал зеленый комбинезон. Возвращался он к утру весь в крови. Никто из ус-ташских убийц, участников массовой резни в Градине, не мог так долго выдержать эту «работу», как монах Майсторович... Я своими глазами видел следующую картину: Майсторович обедал, сидя за одним из накрытых столов перед административным зданием и офицерской столовой. Это делалось специально, чтобы голодные узники могли видеть, как хорошо питаются ус-ташские бандиты. Помню, что помимо всего прочего на столе перед ним был зеленый салат. Вдруг к нему подошел усташ и что-то сказал. Майсторович что-то ответил. Усташ ушел к лагерным воротам и некоторое время спустя подвел к Майсторовичу какого-то узника. Майсторович, преспокойно отложив в сторону вилку и нож, вынул пистолет и, не говоря ни слова, застрелил несчастного. И тут же продолжил как ни в чем не бывало свой обед, приказав лишь усташу: «Позови могильщика!»
СИСАК.
В июне 1942 года был создан специальный лагерь для детей в Сисаке, функционировавший и в 1943 году. Он назывался «приютом для детей беженцев», находился под опекой Женского союза усташского движения и должен был служить местом пребывания только для детей, матери которых находились в концентрационном лагере в Сисаке. Однако сюда доставлялись дети и из других лагерей, а также из сел, со всей территории «НГХ».
Лагерю в Сисаке принадлежит особое место среди всех лагерей, так как в нем нашли приют новорожденные, грудные и малолетние дети. Здесь жесточайшим пыткам подвергались матери и их дети — самые невинные создания на свете.
(Б. Станоевич. Усташский министр смерти. — М., 1989)
ПОЛЕТ БЕЗ ПРИЗЕМЛЕНИЯ
— Мэм, ваш багаж весит на четыре килограмма больше положенного, — сказал служащий багажного отделения аэропорта Денвера и снял два чемодана с больших весов. Привычным движением он поставил их на низкий барьер для приема багажа. Приятная пожилая дама в некоторой растерянности посмотрела на служащего. По ее реакции было видно, что она не знакома с правилами, действующими на авиатранспорте.
Служащий бросил быстрый взгляд на ярлык, висевший на чемодане, и пояснил:
— Миссис Кинг, ручная кладь пассажира не должна превышать шестидесяти фунтов, а ваши чемоданы весят почти семьдесят пять. Я буду вынужден взять с вас дополнительную плату за лишний вес. Для вас было бы лучше вынуть из чемодана что-нибудь из одежды и послать по почте. Еще есть время: самолет в Портленд отправляется только в 18.52.
Миссис Кинг пожала плечами и оглянулась, разыскивая кого-то взглядом в большом зале ожидания аэровокзала. Она надеялась, что сын, который вместе с женой привез ее сюда, поможет ей выйти из затруднения. В этот день, 1 ноября 1955 года, она впервые за свою шестидесятитрехлетнюю жизнь решила воспользоваться самолетом, да и то лишь потому, что иной возможности навестить дочь Риту, жившую на Аляске, у нее не было. Рита вышла замуж за офицера военно-воздушных сил, который уже четыре года служил в этой ледяной пустыне; молодые ожидали рождения первенца.
Перед автоматами страховых компаний, которые за несколько долларов «выплевывали» полисы страхования жизни — как сигареты, жевательную резинку или живые цветы, стояла длинная очередь. Воздушный транспорт считался самым современным и быстрым но отнюдь не самым надежным. Не было газеты, которая бы раз в неделю не сообщала о происшедшей где-нибудь авиакатастрофе. Поэтому каждый пассажир старался компенсировать неизбежный риск, застраховав свою жизнь. Это было прибыльным делом для американской индустрии страхования; она быстро автоматизировала этот процесс, чтобы выжать максимальные доходы.
Джек Грэхэм, 22-летний сын миссис Кинг от первого брака, тоже стоял в очереди к одному из таких автоматов, чтобы застраховать жизнь своей матери на сорок тысяч долларов. Дэйзи Кинг не смогла рассмотреть его в царившей сутолоке. Она повернулась к служащему авиакомпании:
— Ну, ладно, возьмите тогда доплату за лишний вес. Мой сын положил мне подарок для своей сестры ко дню рождения, и я не уверена, что почтой он придет вовремя.
— Как пожелаете, мэм. — Служащий выписал багажную квитанцию и поставил оба чемодана на электрокар, который отвез багаж на самолет ДС-6-В «Денвер — Портленд».
Этим он обрек на смерть сорок четыре человека. В коробке с подарком для дочери миссис Кинг была адская машина с часовым механизмом, установленным на девятнадцать часов.
Вскоре из громкоговорителей в зале ожидания прозвучало объявление: «Внимание! Пассажиры рейса 620 «Денвер-Портленд», вас просят собраться у входа № 3».
Тридцать девять пассажиров — двадцать восемь мужчин и одиннадцать женщин, — торопливо попрощавшись с провожающими, потянулись к взлетной полосе. Никто из них не подозревал, что это было прощание навсегда, что самолет ДС-6-В «Денвер — Портленд» никогда не прибудет в пункт назначения.
Командир самолета и его второй пилот были опытными летчиками. Оба уже налетали больше чем по миллиону километров без особых происшествий и аварий. Даже во время войны в зенитном огне над Рурской областью и Берлином они остались целы. А уж тем более теперь, когда стали «воздушными извозчиками», с ними ничего не могло случиться на такой современной машине, оснащенной по последнему слову авиационной техники.
Радист протянул пилотам по чашечке кофе взбодриться. Не заметив этого, командир толкнул его плечом — чашка упала на пол и со звоном разбилась.
— Посуда бьется к счастью, шеф, — засмеялся радист.