Читать интересную книгу Бюрократия, Запланированный хаос, Антикапиталистическая ментальность - Людвиг Мизес

Такие администраторы ни в малейшей степени не заботились о процветании компании. Они привыкли к бюрократическим методам управления и изменили в соответствии с ними руководство делами корпораций. К чему беспокоиться о разработке лучшей и более дешёвой продукции, если можно рассчитывать на поддержку со стороны государства? Для них основным предметом заботы были правительственные контракты, более действенная тарифная защита и другие привилегии, предоставляемые государством. И они платили за такие льготы взносами в партийные фонды и фонды государственной пропаганды, назначая на руководящие должности людей, угодных властям.

Давно прошли те времена, когда работники в штат крупных немецких корпораций отбирались по их деловым и техническим способностям. Бывшие члены фешенебельных и политически благонадёжных студенческих клубов имеют больше шансов устроиться на работу и продвигаться по службе, чем способные специалисты.

В Америке положение дел, во многом, иное. Как и во всех областях бюрократии, Америка «отстала» и в сфере бюрократизации частного предпринимательства. Трудно сказать, был ли прав министр Иккес [Иккес Гарольд Леклер (1874–1952) – секретарь по внутренним вопросам (министр внутренних дел) в правительстве США с 1933 по 1946 год], заявив: «Всякий большой бизнес – это бюрократия» <The New York Times Magazine, January 16, 1944, p. 9>. Но если министр внутренних дел прав или в той мере, в какой он прав, это результат не эволюции частного бизнеса, а растущего государственного вмешательства в бизнес.

Зависимость от произвола государственных учреждений

ВСЕ американские бизнесмены, имевшие возможность познакомиться с экономической ситуацией в Южной и Восточной Европе, сводят свои наблюдения к двум моментам: предприниматели в этих странах не заботятся об эффективности производства, а правительства находятся в руках продажных группировок. [В период написания Мизесом книги американским бизнесменам практически были доступны Португалия, Испания, Италия, Греция, в определённой степени – Югославия. Видимо, Мизес имеет ввиду и довоенные оценки обстановки в Румынии, Болгарии, Венгрии, поскольку политические и экономические системы в этих странах к 1944 году существенно не изменились.] Это в общем и целом верная характеристика. В ней не учитывается, однако, что как неэффективность промышленности, так и продажность являются следствием тех методов государственного вмешательства в бизнес, которые применяются в этих странах.

В такой системе государство обладает неограниченными возможностями разорить любое предприятие или одарить его привилегиями. Успех или неудача каждого дела полностью зависят от произвола должностных лиц. Если бизнесмен не является гражданином могущественной иностранной державы, дипломатические и консульские представители которой обеспечивают ему защиту, то он оказывается во власти государственных чиновников и правящей партии. Они могут отнять у него всю собственность и заключить его в тюрьму. С другой стороны, они могут обогатить его.

Государство определяет величину таможенных пошлин и фрахтовых тарифов. Оно выдаёт экспортные и импортные лицензии и отказывает в их выдаче. Каждый гражданин или человек, постоянно проживающий в стране, обязан продавать все свои поступления в иностранной валюте государству по цене, установленной государством. В то же время государство является единственным продавцом иностранной валюты; оно может по своему усмотрению отказывать в удовлетворении заявок на иностранную валюту. В Европе, где почти все виды производства зависят от импорта машин и оборудования, сырьевых материалов и полуфабрикатов из-за границы, такой отказ равносилен закрытию предприятия. Окончательное определение размера налогов оставлено на практически ничем не ограниченное усмотрение властей. Государство может использовать любой предлог для конфискации любого завода или магазина. Парламент является марионеткой в руках правителей; суды тенденциозно подобраны.

В такой среде предприниматель вынужден прибегать к двум средствам: дипломатии и подкупу. Он должен использовать эти методы не только по отношению к правящей партии, но также и по отношению к поставленным вне закона и преследуемым оппозиционным группам, которые могут в один прекрасный день захватить власть. Это опасная разновидность двойной игры; только люди, не ведающие страха и запретов, могут выжить в такой прогнившей среде. Бизнесмены, выросшие в условиях более либерального времени, были вынуждены уйти, и на их место пришли авантюристы. Западноевропейские и американские предприниматели, привыкшие к среде, где господствует законность и корректность, терпят крах, если они не прибегают к услугам местных посредников.

Эта система, разумеется, не создаёт особых стимулов для технического усовершенствования. Предприниматель задумывает дополнительные капиталовложения, только если он может купить оборудование в кредит у иностранной фирмы. Быть должником корпорации одной из стран Запада считается большим преимуществом, поскольку предполагается, что дипломаты соответствующей страны будут стремиться обеспечить защиту кредитора и тем самым помогут и должнику. К новым видам производства приступают, только когда государство предоставляет льготы, которые позволяют надеяться на огромные прибыли.

Было бы ошибкой вину за эту коррупцию возлагать на систему государственного вмешательства в бизнес и бюрократизм как таковые. Это бюрократизм, выродившийся в рэкет, в организованное вымогательство развращённых политиков. Всё же мы должны осознавать, что рассматриваемые страны избежали бы этого порока, если бы не отошли от системы свободного предпринимательства. Послевоенное восстановление хозяйства должно начаться в этих странах с радикальных изменений в политике.

Социальный и политический смысл бюрократизации

Философия бюрократизма

ПРОТИВОСТОЯНИЕ, с которым люди сталкивались раньше в борьбе за свободу, было простым и понятным каждому. На одной стороне были тираны и те, кто их поддерживал, на другой – сторонники народного правления. Политические конфликты представляли собой борьбу различных групп за своё господство. Решался вопрос, кто должен править? Мы или они? Меньшинство или большинство? Деспот, аристократия или народ?

Сегодня модная философия «государствопоклонства» сбила всех с толку. Политические конфликты больше не рассматриваются как столкновения между различными группами людей. В них видят войну двух принципов, добра и зла. Добро воплощено в великом боге Государстве, материализации нетленной идеи нравственности, а зло – в «грубом индивидуализме» эгоистичных людей. <Таково политическое толкование проблемы. О современном экономическом толковании см. ниже.> В этом противостоянии Государство всегда право, а индивиды всегда не правы. Государство представляет общественное благо, справедливость, цивилизацию и высшую мудрость. Индивид – всегда лишь жалкий негодяй, порочный глупец.

Когда немец говорит «der Staat» [Der Staat (нем.) – государство] или когда марксист говорит «общество», их охватывает благоговейный страх. Как же человек может быть столь безнадёжно испорченным, чтобы восставать против Бога?

Людовик XIV был совершенно прям и откровенен, когда сказал: «Государство – это я». [Эту фразу якобы произнёс в апреле 1655 г. на заседании французского парламента король Людовик XIV (1643–1715). Хотя, как считают историки, это – легенда, она точно передаёт дух абсолютизма, достигшего апогея при Людовике XIV.] Современный этатист скромен. Он говорит: «Слуга Государства – это я». Но он имеет в виду. «Государство – это Бог». Можно было восстать против короля династии Бурбонов, что и сделали французы. Это, разумеется, была борьба человека с человеком. Но нельзя восстать против божественного Государства и против его смиренного помощника, бюрократа.

Не будем ставить под сомнение искренность благонамеренного чиновника. Он весь проникнут идеей, что его священный долг состоит в том, чтобы отстаивать своего идола от эгоизма народа. В своих собственных глазах он является борцом за вечный божественный закон. Он не чувствует моральных обязательств перед законами, созданными человеком, перед сводами законов, разработанных защитниками индивидуализма. Люди не могут изменить подлинно божественных законов, законов Государства. Гражданин, нарушивший один из законов своей страны, является преступником, заслуживающим наказания. Он поступил так ради собственной выгоды. Но совершенно другое дело, если чиновник обходит должным образом принятые законы, действуя на благо «Государства». С точки зрения «реакционных» судов, он, возможно, формально виновен в нарушении закона. Но в более высоком нравственном смысле он был прав. Он преступил законы, созданные человеком, чтобы не нарушить божественного закона.