силы, чтобы сделать очередной бросок в творческом дерзании.
Не покидали Николая думы о Москве. Ежечасно он чувствовал, как ему требовалась литература и архивные материалы для работы над романом «Рожденные бурей». Наконец пришло известие: Моссовет предоставил ему трехкомнатную квартиру. Уже наступила зима, и Николай, несмотря на возражения врачей, выехал в столицу.
Железнодорожники выделили ему отдельный мягкий вагон. Сопровождали Николая сестра Екатерина, доктор Павловский и сочинский друг Берсенев. В Сочи остались мать, отец и племянница Катя.
В пути на узловых станциях в вагон Островского приходили многочисленные делегации — рабочие, комсомольцы, пионеры. Это окрыляло Николая. После каждого кратковременного отдыха он расспрашивал, где они едут и что видится за окном. А за окном проплывали снежные поля и леса, станции и поселки, которые уже стали погружаться в россыпи электрических огней.
— Скоро Москва, — сказали Николаю.
— Сердце Родины, — произнес он и заметно заволновался.
В Серпухове Островского уже обнимала Анна Караваева. Он был очень рад ей, забросал вопросами. А на Курском вокзале его встречали корреспонденты, молодежь и школьники, друзья-товарищи. Одна девочка преподнесла букет хризантем и растрогала до слез.
Вот и квартира в доме № 14 на улице Горького (ныне здесь Государственный Музей-квартира Н. А. Островского). Не успев как следует отдохнуть, Николай прежде всего взялся за подбор литературы для своей библиотеки. Более двух тысяч томов оказалось в ней. Здесь была не только русская, но и иностранная литература: произведения Стендаля, Мериме, Бальзака, Ж. Санд, Марата, Дидро, Байрона, Уэллса, Д. Лондона, Марка Твена, Лонгфелло, Уитмена и многих других.
Теперь рядом с Николаем его лучший друг — жена. Раиса Порфирьевна не только заботилась о питании и лечении, она, как никто, помогала ему в творческих делах. То записывала его повествование, а потом диктовала текст машинистке, то сама садилась за машинку и печатала главы романа «Рожденные бурей».
Зная, что жизнь его фактически висит на волоске, Николай не имел покоя и весь был поглощен работой, творчеством. В канун нового, 1936 года он опубликовал статью в газете «Известия», а через несколько дней уже пишет рапорт X съезду комсомола, опубликованный во втором номере журнала «Молодая гвардия». Островского особенно интересовала советская молодежь. Он спешил передать ей как можно больше своего опыта, опыта первых комсомольцев, говорил о молодежи, какой ее представляет. Образ же молодого человека он представлял «в виде передового бойца, строителя, овладевающего высотами техники, культуры, жизнерадостного, бодрого, с ненасытной жаждой к знанию, человека с коммунистической моралью, безгранично преданного делу социализма».
В короткие минуты отдыха Николай увлекался музыкой. Он полюбил ее с детства. Бывало, проходя по улицам Шепетовки и услышав из какого-нибудь окна игру на фортепьяно, на баяне или гармошке, он останавливался и в задумчивости слушал. А однажды в его руки попала гармошка, и он выучился играть. Радовался и гордился этим. Гармонь была потом спутницей и в боевых походах, и в трудовых буднях строительства. А теперь, приехав в Москву, Николай купил пианино. Ему хотелось, чтобы и жена научилась играть, она также в детстве мечтала о музыке.
Впоследствии, когда Николай стал писать книги, музыка не только успокаивала нервы и услаждала слух, она помогала ему творить. Слушая какую-нибудь мелодию, он отчетливее представлял себе художественные картины своей книги и потом, словно читая их, диктовал секретарям.
В один из дней Островский был обрадован сообщением, что Политическое управление Красной Армии присвоило ему воинское звание бригадного комиссара и взяло на учет в качестве военного корреспондента. 8 марта 1936 года он впервые надел военный мундир.
В Москву пришло дыхание весны. Крыши домов украсились сосульками, словно хрустальными серьгами, и по утрам дворники сбивали их, удивляя прохожих своей ловкостью.
Забот в это время у Николая было много. А врачи готовили ему очередную горькую пилюлю — предлагали удалить правый глаз. На операцию у него уже не оставалось сил, и это, конечно, крайне волновало его. Однако ничего не поделаешь, надо готовиться опять к переезду в Сочи. А это — нелегкое дело. Издательские дела тоже требовали немало хлопот. Хотелось поскорее закончить очередную книгу.
В начале апреля собрался IX Всеукраинский съезд комсомола. Разве мог Николай пройти мимо такого знаменательного события? Ведь комсомол Украины и начинался с таких, как он. Островского попросили выступить по радио. Он выполнил просьбу. «Мы знаем, как жили, вернее, прожигали свою молодость сынки буржуазии, — говорил Николай. — Пьянство, разврат, пошлость… вот порочный круг их интересов. И везде и всюду единственными стремлениями, которыми руководился молодой человек буржуазии, были деньги и жажда власти как средства для эксплуатации, для наживы… Мрачные тучи нависают над миром. Фашизм… готовится ударить по нашим границам… Мужество рождается в борьбе. Мужество воспитывается изо дня в день в упорном сопротивлении трудностям. И девиз нашей молодежи — это мужество, это упорство, это настойчивость, это преодоление всех препятствий».
Он призывал молодежь учиться мужеству у ветеранов революции, бесстрашных борцов за претворение в жизнь ленинских идей.
Потом собрался X съезд ВЛКСМ. Островский избран делегатом съезда, подготовил тезисы речи, но в связи с резким ухудшением здоровья выступить не мог. Однако он был активным его участником. Об этом позаботились его товарищи, они соединили проводом его квартиру с Кремлевским дворцом, и он слышал все выступления, чувствовал накал молодых сердец. Задор юношей и девушек передавался и ему. Подробности о том, что происходило в Кремлевском дворце, рассказывала Николаю жена, которая в качестве гостя присутствовала на всех заседаниях съезда.
Такая бурная для него деятельность не могла не отразиться на здоровье. От переутомления у Николая обострилась болезнь. Видные окулисты настойчиво предлагали ему удалить правый глаз.
А тут еще горе: принесли телеграмму о смерти отца. Хотя старику было уже за 85 и смерть его была естественной, все же на Николая она произвела гнетущее впечатление.
Наступил последний для Николая первомайский праздник. Ночью он не спал. Потом взошло солнце. Улица заполнилась ликующим народом. Прислушиваясь к людским голосам, Николай представлял себе, как сам идет в колонне, высоко поднимает красное знамя и поет песни… Он же лежал на кровати, со всех сторон атакованный болезнями, но тем не менее ликовал вместе со всей страной. Радовался растущему могуществу Родины и боевому духу советского народа.
Спустя две недели он уехал в Сочи, в новый дом — подарок Советского правительства. Белая дача стояла на взгорье, недалеко от нового моста, возле двух кипарисов. Тишина была успокаивающей. Даже гул морских волн не доносился сюда ветром.
Островский стремился скорее закончить первую часть романа «Рожденные бурей». Но у него обострилась еще и болезнь почек, осложненная желтухой и желудочными