Читать интересную книгу Крошка Черити - Джорджетт Хейер

– Я слушаю с замиранием сердца, Дес!

– Да я не к тому, болван. Мое условие такое: ты немедленно выбросишь эти нелепые тряпки!

– Это большая жертва, – мрачно произнес Саймон. – Но я пойду на нее. Больше того, если я могу быть чем-нибудь полезен в том щекотливом положении, в котором ты оказался, я готов…

– Весьма обязан, – ответил Десфорд, одновременно и позабавленный, и тронутый. – Тут ты ничем не можешь быть полезен; впрочем, ты не знаешь, куда подевался старый Неттлкумб?

– Неттлкумб? На кой черт тебе эта старая ворона? – Предельно удивленный, спросил Саймон.

– Мой бутончик, как ты изволил выразиться, – внучка старой вороны, и я пообещал доставить ее к деду. Но когда мы приехали в Лондон, оказалось, что дом Неттлкумба заперт. Вот почему я привез ее сюда.

– Господи, так она – Стин?..

– Да, единственная дочь Уилфреда Стина.

– А что он собой представляет?

– О, это темная лошадка! Еще когда ты был маленьким – и я, собственно, тоже, – он натворил дел, и я помню, что о нем много говорили. Особенно отец – обо всех Стинах, которых знал! Потому я и не хочу, чтобы он пронюхал про Черри!

– Ее так зовут? – спросил Саймон. – Странное имя.

– Ее зовут Черити, но ей больше нравится Черри. Я познакомился с ней, когда гостил в Хэйзелфилде. Не буду вдаваться в подробности, но мне пришлось везти ее в Лондон – можешь мне поверить, только под давлением обстоятельств. Она жила у тети по материнской линии, и с ней так плохо обращались, что она убежала. Я встретил ее на дороге, решительно шагавшую в Лондон, и не сумел убедить вернуться домой. Что мне оставалось делать?

– Старый добрый Галахад, – ухмыльнулся Саймон.

– Черта с два! Знай я, как все обернется, я бы ни за что не влез в эту историю!

– Влез бы, – заметил Саймон. – Думаешь, я тебя не знаю? Кстати, а что за скандал связан с темной лошадкой?

– Если верить нашему отцу, Стин чуть ли не убийца. Неттлкумб выгнал его, когда он убежал с матерью Черри, но за границу ему пришлось удрать из-за махинаций в игорном притоне. Спаивал юнцов, подзуживал к игре, а потом плутовал за картами.

У Саймона расширились глаза.

– Славный парень! – пробормотал он. – Что с ним сталось потом?

– Неизвестно, и раз столько лет о нем никто не слышал, он считается умершим.

– Хотелось бы надеяться, – сказал Саймон. – Если ты позволишь мне дать совет, дорогой братец, чем раньше ты сдашь девушку на руки деду, тем лучше для тебя. Ты ведь не влюблен в нее, нет?

– О, ради Бога! – воскликнул Десфорд. – Да нисколько!

– Прошу прощения, – пробормотал Саймон. – Я просто хотел знать.

Глава 7

Прежде чем расстаться с братом, Саймон сунул в карман подписанный чек и с дружеской насмешкой поинтересовался, собирается ли Десфорд в Ньюмаркет на июльские скачки. Виконт ответил, что не особенно надеется попасть в Ньюмаркет.

– Десять против одного, что к тому времени я все еще буду охотиться за Неттлкумбом, – сказал он. – Но если ты едешь, запомни кличку: Мопсквизер. Старый Джерри Таутон шепнул мне словечко у Татта на прошлой неделе, а на его совет обычно можно положиться.

Саймон стиснул его руку с теплой улыбкой:

– Спасибо, Дес. Слушай, ну ты козырный малый!

Слегка позабавленный, Десфорд поинтересовался:

– Такой восторг из-за пустяковой подсказки? Брось!

– Дело не в этом, вернее – не только в этом… – Саймон похлопал себя по карману. – Спасибо, что не стал читать мне отеческие нотации!

– Стал бы ты обращать на это внимание!

– Кто знает, кто знает… – весело протянул Саймон, взял шляпу и залихватски посадил на свои пышные кудри. Поколебавшись, он добавил: – Завтра я возвращаюсь в Лондон и буду там до поездки в Ньюмаркет. Так что, если тебе понадобится моя помощь – только свистни, я сделаю все, что могу! – И, немного смущенный, он сразу же вернулся к своему излюбленному небрежному тону, добавив: – Ты еще не знаешь, на что я способен! Пока, мой мальчик!

Виконт покинул Инглхерст через двадцать минут, избавившись, по крайней мере, от одной из своих забот, Леди Силвердейл, благодаря, главным образом, неприязни к старому врагу и только отчасти – скромному обаянию Черри, проявляла большую симпатию к неожиданной гостье. К счастью, на ее вкус Черри была довольно славненькой, не более того.

– Бедное дитя! – сказала она. – Как жаль, что она такая маленькая, и это ее унылое платье!.. Хетта, любовь моя, полагаю, будет неплохо, если мы придумаем ей что-нибудь более презентабельное; может, подарим ей тот отрез зеленого батиста, который, как мы решили, тебе совершенно не идет? Она сможет сшить себе хорошенькое платьице. Простенькое, симпатичное платьице, ну, ты понимаешь меня. И еще ей нужно привести в порядок прическу. Терпеть не могу лохматых голов!

Генриетта одобрительно отнеслась к великодушным затеям своей родительницы, так что виконт покинул Инглхерст в приятной уверенности, что, по крайней мере, в ближайшее время с Черри будут обходиться очень хорошо.

В это время Черри уже основательно погрузилась в дремоту, из которой ее не смог вырвать ни стук копыт, ни скрип колес. Она так устала от волнений и тревог вчерашнего дня, что с трудом проснулась, когда утром экономка разбудила ее, отдернув полог кровати (собственно, Черри только приоткрыла сонные глаза и потянулась, как котенок), и сказала, что утро выдалось чудесное. В доказательство она раздвинула шторы, и Черри на секунду ослепил хлынувший в комнату поток солнечного сияния. Она со вздохом села, разом вспомнив все события прошлого дня, и спросила, который час. Услышав, что уже восемь, она воскликнула:

– О Господи! Я проспала двенадцать часов! Как это со мной такое случилось?

Экономка, увидевшая, что она готова выскочить из кровати, сказала, что торопиться не стоит: миледи никогда не спускается к завтраку, а мисс Хетта велела не беспокоить ее до восьми. Потом добрая женщина поставила медный кувшин с горячей водой в угол около умывальника, попросила позвонить ей, если что-нибудь еще потребуется, и вышла. У двери она помедлила, предупредив Черри, что завтрак подадут к десяти.

Теперь, оставшись одна, Черри наконец смогла оглядеться. Накануне она была слишком измучена, чтобы изучать обстановку отведенной ей спальни. Единственное, что произвело на нее впечатление, – это исключительно мягкие подушки и самая удобная кровать, на какой ей случалось спать; но сейчас, сидя на постели, обхватив коленки, она озиралась в благоговейном восторге. Черри твердо решила, что это самая восхитительная комната на свете; ее бы поразило, знай она, что леди Силвердейл недавно раздраженно назвала немного выгоревшие занавески «неприлично потрепанными». Ее светлость также осудила пятно на ковре, где какой-то беспечный гость расплескал воду после умывания. Но Черри не замечала ни пятна, ни выгоревших занавесок. Школа мисс Флетчинг была обставлена добротно, но строго; а в Мэплвуде Черри делила комнату с Дианемой и Коринной, которые, по мнению их матери, были еще слишком малы, чтобы тратить на них деньги сверх необходимости. Соответственно с этим, их спальню украшало собрание разностильных кресел и буфетов, слишком обветшавших, чтобы их можно было держать в парадных комнатах, или купленных по дешевке на распродажах. И даже у тети Багл над кроватью не было полога из шелкового дамаска, подумала Черри, благоговейно поглаживая ткань.

Она выскользнула из кровати и сразу же сделала приятное открытие: кто-то уже не только распаковал ее чемодан, но и выгладил оба платья, которые она взяла с собой. Это вознесло Черри на такую степень блаженства, что ей показалось: она еще спит и видит сон.

Когда Черри в сопровождении величественного Гримшоу вошла в маленькую гостиную, Генриетта, разливавшая чай, поприветствовала ее так весело и дружески, что девушка сразу же оправилась от страха, внушенного ей дворецким, и импульсивно произнесла:

– Кажется, я вела себя так глупо вчера, что даже не поблагодарила вас и леди Силвердейл за вашу беспримерную доброту ко мне! Я просто не знаю, как мне выразить свои чувства…

– Вздор! – улыбнулась Генриетта. – Я потеряла счет вашим «спасибо» вчера вечером. Кажется, последний раз вы прошептали что-то в этом роде, когда я задула свечу, но, так как вы уже наполовину спали, я могла и ошибиться!

Ко времени, когда они встали из-за стола, Черри была уже полностью очарована Генриеттой и почти освободилась от нервной робости. Разговорив свою гостью, Генриетта поняла, что Черри не хочется рассказывать о своей тете. Зато с огромной симпатией и привязанностью она говорила о мисс Флетчинг, но Генриетта сомневалась, чтобы их отношения были намного ближе, чем положено между наставницей и благодарной ученицей. Черри довольно сдержанно отвечала на ее расспросы, и поначалу казалось, что она постоянно ожидает окрика или замечания. Но, постепенно привыкая к тому, что такой угрозы больше не существует, она становилась все естественней и щебетала веселей, как по дороге в Лондон в экипаже Десфорда. Но чтобы убедить ее принять в подарок отрез зеленого батиста, потребовались серьезные уговоры, и даже согласившись, она порывалась немедленно отплатить за это – если не деньгами, то услугами.