пыли, вороша на столе легкие блестки, тоже решившие подняться в воздух от дуновения. Я поморщился, смачно чихнув, неодобрительно посмотрев на ржущего друга.
— Не повезло тебе. А что говорит Кэрол? — отсмеявшись, спросил Кит.
— А что она скажет? Я должен выбрать какое-то одно, — снова сморщился, отшвыривая в сторону еще одно кошмарное произведение ее больной фантазии. Кит, поболтав в воздухе ногой, встал с кровати и подошел ближе, вставая за моей спиной и перебирая вместе со мной этот бесполезный мусор.
— О, смотри! — протянул он мне один из странного вида прямоугольников. — Эти сопли, похоже, задумывались как кровь или паутина… — Кажется, в его голосе проскочило восхищение.
Я в ужасе уставился на липкую дрянь.
— Я боюсь даже представить, что это, — сознался, убирая и этот ужас подальше. — Откуда у нее столько фантазии?
Кит пожал плечами, тоже быстро выкидывая в мусорную корзину пару «шедевров».
— Я бы советовал тебе не мучиться и выкинуть все, — наконец тихо произнес он, отходя от стола и лениво разминая мышцы шеи, поглядывая в окно, которое выходило в центральный двор общежития, где располагалась спортивная площадка.
— Ага. А отец с Кэрол мне потом по шее настучат за то, что ничего не выбрал, — фыркнул, ткнув пальцем в первое попавшееся пригласительное, с которого бурным потоком сыпались блестки, стоило его только открыть, выкидывая остальные в мусорную корзину.
— Как знаешь, — пожал плечами Кит.
Обернулся к нему.
— Все нормально? Ты помирился с тем дорогим тебе демоном? — осторожно спросил, помня, как он не любит обсуждать свою жизнь.
Кит странно посмотрел на меня.
— Да, можно и так сказать.
— И тем не менее ты выглядишь чем-то озабоченным, — повернулся к нему всем телом, скрещивая руки на груди.
— Есть такое. — Он пожал плечами, потянувшись рукой к створке окна и распахивая ее. — Теперь меня мучает совесть уже по другому поводу.
— И какому же? — Мне было жутко интересно узнать что-то большее о лучшем друге. Он всегда был крайне скрытной личностью.
Ожидаемо, он не ответил, зато неожиданно задал совершенно другой вопрос.
— Вот скажи, как бы ты отнесся к тому, если бы Елена, последняя кронпринцесса, оказалась жива? — Его бровь изогнулась домиком.
А я поморщился, чувствуя, как в груди зарождается огонек неприятия. Эта тема мне не нравилась всегда.
— Не знаю, — пожал плечами, пытаясь не начать заводиться. Наверняка Кит просто нашел повод снова перевести тему с себя на меня. — Наверное, я бы испугался, — честно ответил, проанализировав свои мысли.
— Чего? — Он повернулся ко мне лицом, пристально рассматривая.
Вздохнул, невольно зацепившись взглядом за татуировку на руке.
— Наверное, ее власти надо мной. Принадлежать кому-то — это очень страшно. А избранные, насколько я помню из учебников, это больше похожие на личных рабов существа. Тем более что ее все считают жестокой садисткой.
Кит снова отвернулся к окну.
— Есть разные формы принадлежности кому-то. Когда ты вступаешь в брак, — он кивнул на пригласительные в моем мусорном ведре, — это тоже одна из форм принадлежности.
С интересом покрутил эту мысль в такой форме, но…
— Все равно. Кэрол — это знакомое зло. Максимум, чего от нее можно ожидать — растранжиривания казны, измен и истерик на пустом месте.
Кит пожал плечами.
— И все же… Знакомое или нет. Это одна из форм принадлежности.
Вздохнул, не понимая, к чему он клонит.
— К чему этот разговор?
Я встал со стула, подходя к нему ближе и тоже рассматривая, что происходит за окном. А там как раз занимался первый курс под руководством одного из физкультурников, которые любят все и всегда контролировать, не давая ребятам отдохнуть даже в свободное время. Хотя, может, они просто что-то сделали такого, что заслужили подобное издевательство.
Проследил, как один из студентов, не выдержав нагрузки, падает на землю. Вздохнул.
— Просто мысли вслух. Не обращай внимания.
Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Не знаю, о чем думал друг, а я действительно на мгновение представил себе, что Елена жива и захочет вернуться. И мне стало страшно. Нереально, просто ужасно страшно. Нет. Надеюсь, этого никогда не произойдет.
— Пошли тоже на тренировку, — первым отмер лучший друг. — Сегодня покажу тебе новый прием, так и быть.
Я заулыбался, разом выкидывая все плохие мысли из головы и следуя за другом.
Тренировка прошла просто чудесно — Кит загонял так, что у меня не то что бояться, думать сил не осталось. Жадно хватал ртом вечерний воздух, вытирая лезущие в глаза капли пота со лба. Присел на каменистую поверхность небольшого тренировочного полигона.
— А вот мне все было интересно, где ты так драться-то научился? — я опустил меч на землю, облегченно выдыхая.
Кит хмыкнул.
— У меня было очень веселое детство, — он отмахнулся, — а ты делаешь успехи. Еще год-другой — и можно будет переходить на новый уровень.
Я округлил глаза.
— Хочешь сказать, что это все так? Разминка перед настоящим боем? — удивленно выдохнул.
— Да ты даже против одного хорошо обученного бойца пока не выстоишь, уж извини за правду.
Отмахнулся, прекрасно понимая, что до его уровня боя мне еще расти и расти. Но… когда-то же оно будет. Бросать тренировки с лучшим другом даже после того, как взойду на трон, я не собирался.
— Да чего там, — сморщился, выгибая спину, ощущая, как боль твердым комком расходится по перегруженным мышцам.
— Ну что? — фыркнул Кит, легко, словно не три часа меня только что тут гонял, перебрасывая меч из руки в руку. — В душ и спать? Завтра предстоит тяжелый день, — напомнил про еще одну внеочередную контрольную по истории жизни королевского дома.
Тяжело встал с земли, хватаясь за руку друга.
— Да, идем.
По мере нашего приближения к центральным воротам общежития почему-то становилось все беспокойнее. Оглянулся на друга, тоже ощущавшего это внутреннее напряжение всех, кто проходил мимо. Наконец, не удержался, останавливая на ходу какого-то мелкого демоненка, ужом выскочившего из центральных дверей.
— Что здесь происходит? — настойчиво спросил, ощущая, как плохое предчувствие комком поднимается к груди.
— Там девушка… — с круглыми от ужаса глазами тихо сказал парнишка, — она умирает…
Кит неожиданно резко активизировался, хватая парня за предплечья, тем самым пугая того еще больше. Так, что он не только побледнел, но и дрожать начал.
— Какая, где? Ты можешь сказать нормально? — сказал он так, словно это его мать или любимая там умирала, а не какая-то незнакомка. Я даже поразился его степени сочувствия. Мне тоже жаль бедняжку, но наверняка ей уже оказали всю возможную помощь. Смысла бегать и переживать тут больше нет, если ей это не помогло.
— Н-не знаю, — начал