с запада овчарки с лихвой оправдали молву — они дрались с большим знанием дела, жестоко и поражали стойкостью. Лишь на первых минутах сражения могло показаться, что они уступают соперникам, но затем их выносливость брала верх над видимой мощью якубовских псов. Гости казались двужильными. На второй день окончательно выяснилось — слухи ничуть не преувеличены — ни одна из воспитанных образованным кинологом собак, как и предсказал Тамерлан, не устояла. Не помогли и крокодильи челюсти хваленого бультерьера.
Председатель, а с ним и секретарь периферийного райкома здорово обогатились, поскольку только они двое ставили на тамерлановых питомцев. Впрочем, у любой медали две стороны. Для райкомовского секретаря радость от пополнения кошелька обернулась горькой пилюлей — он лишился теплого местечка, да и саму великую и могучую партию мирового пролетариата едва не покинул с позором. Ибо иметь мнение, не совпадающее с взглядами старших товарищей, особенно из ЦК, есть великий грех оппортунизма!
Председатель, напротив, получил высокую правительственную награду в виде ордена, ему выделили большую квартиру в центре Ташкента и назначили заместителем министра сельского хозяй-ства. Вот такой оказалась цена Тамерлана и его стаи.
* * *
Новые «покровители» не обманули. На фабрику прибыл первый эшелон с хлопком. В точно назначенное время. Григорий Михайлович Плющик поневоле вспомнил старые времена. Когда сырье поступало регулярно, заказы сыпались со всех сторон, и главной задачей было — работать без сбоев. Вы-полнить оборонное задание, а потом отпускать гражданским. Тотальный дефицит в стране порождал бешеный спрос на все. Ни один вид продукции, включая портянки, не залеживался на складах.
Теперь куда сложнее. Восстановить полуразрушенное производство, набрать людей — это вам не пятилетку в четыре года. А надолго ли? Сколько эта афера будет продолжаться? В том, что со всем этим «подъемом производства» нечисто, директор ни минуты не сомневался. «Что им здесь нужно, этим бандитам? — размышлял он. — Не комбинат же у меня цветных металлов или нефтеперегонный завод. Хорошо что хоть свой маленький куш сорвал». Решительностью своей в критический момент Плющик заслуженно гордился. Даже этот разбойник Мызин тогда удивился. Работу, конечно, налаживать надо, но и глаз не спускать со всего, что тут затевается. «Подведут меня эти гады под монастырь, подведут, как выпить дать», — чувствовал Григорий Михайлович.
Он вызвал бригадира слесарей-наладчиков Михеева. «Чекиста», как называл его в разговорах наедине директор. Михеев, человек, без преувеличения, с золотыми руками, мог разобраться в любой технике, и нашей, и не нашей. Вторым его призванием было умение вынюхивать. Много лет Чекист верой и правдой служил осведомителем Плющика. Благодаря ему, Григорий Михайлович всегда был в курсе всех интриг, скандалов, адюльтеров и пьянок на фабрике, знал кто чем недоволен, кто больше других ворует, кто берет взятки. Это значительно облегчало управление. Михеев, свою основную работу выполнявший быстро, всегда располагал свободным временем и легко находил подход к любому человеку, будь то спившийся разнорабочий или поднимающийся в карьерную гору ИТР. Он умело демонстрировал свое фрондерство по отношению к директору и имел у работников репутацию надежного человека, на которого всегда можно положиться. Стучал Михеев изобретательно, обычно навещая Плющика на даче в воскресенья по вечерам. Для этого Григорий Михайлович даже сделал ему в свое время через другое предприятие «Жигуленка». На работе одного Михеева директор вызывал редко, надо было соблюдать видимость плохо скрываемой взаимной антипатии. Но в сегодняшней суете, царящей на возрождающейся фабрике, никого не интересовало, кто с кем дружит.
— Слушай, Чекист, ты в седьмом цехе давно был? — сразу перешел к сути дела Плющик.
Михеев потер рукавом спецовки под носом, почесал затылок:
— Последнее время не заходил, Григорий Михайлович. Не зовут эти новые, сами, видать, справляются.
— А ты сходи, выясни там, что к чему… что-то там затевается… нехорошее, проверь.
* * *
Якубов перевез свои живые приобретения в новое место. Словно угадав невысказанное желание нового тренера, поселил его вместе с собаками не в игрушечном городке, где жила прежняя свора, а в бесплодной степи, подальше от людских поселений. Местность напоминала природу, окружающую родной кишлак Тамерлана. Быстро возвели целую усадьбу, окруженную плетеным забором. На территории построили два саманных домика и помещение для курятника, что подчеркивало осведомленность во вкусах нового работника. Вольеры на полтора десятка обитателей соорудили не так, как в городской псарне Якубова, а проще — из некрашеных досок и металлической сетки. Для ведения хозяйства Салим Раджабович выделил тихую пожилую женщину. Дважды в неделю грузовик привозил фляги с водой, еду для людей, зерно курам и тушу старого коня, реже быка, для собак. Иногда животных доставляли еще живыми, и тогда голодная стая в считанные минуты разрывала своему пайку горло.
Хромой оказался не только прекрасным тренером, но и замечательным селекционером. Из помета он отбирал одного, редко двух щенков по известным только ему признакам. И никто, ни прежний хозяин, ни ученый кинолог, ни даже Якубов, не могли переубедить его, и вынуждены были со временем оставить свои попытки. Крысенок не спорил, просто делал, как считал нужным. Выбор Тамерлана практически никогда не падал на самого крупного или самого подвижного щенка, порой он оставлял явных заморышей, чем-то напоминавших его самого в детстве. Но всегда подросшие собаки демонстрировали несгибаемую психику бойцов. Они были поджарыми, худыми и мускулистыми. В большинстве случаев выводимые против них псы физически выглядели явно предпочтительнее. До первого столкновения.
Тамерлан был не просто вожаком стаи, он был собачьим богом. Великим и всемогущим. Бога любили, как и следует, до самоотвержения. Достаточно ему было издать нечленораздельный звук, похожий на карканье, и его паства мчалась в свои вольеры. Когда кто-то задирался, свара прекращалась от одного только визгливого вскрика. Тамерлан никогда не бил собак и не наказывал каким-либо другим понятным человеку способом, однако власть его была безгранична. При всем при том, говорить о таком понятии как гуманность, характеризуя Крысенка, было безосновательно. Он был чужд ей: не приглянувшихся щенков хромец убивал на глазах сучки, раскраивая им черепа о камень, и бросал тушки в вольеры кобелей. Достигших восьми-девятилетнего возраста собак Тамерлан либо отдавал на растерзание более молодым конкурентам, либо собственноручно перерезал им горло. И никто из свирепых его воспитанников никогда не помышлял укусить тонкую руку, лишающую жизни детеныша или занесшую над его головой смертельный клинок.
В дикой природе хищники одного вида редко дерутся до смерти. Их взаимная агрессивность про-является в случаях конкуренции за расположение самки, главенство в стае, при территориальных спо-рах, защите детенышей или борьбе за добычу. Побежденному обычно позволяют унести ноги. Если смотреть под определенным,