Его губы коснулись ее губ, и это чувство было таким же реальным, как и все, что она испытывала ранее. Настолько реальным, что она на мгновение почувствовала себя опустошенной. Она попробовала его на вкус, когда его голодный язык собственнически ворвался к ней в рот, и ее закачало на волнах бурного удовольствия. Она чувствовала, как его теплое дыхание сплетается с ее, как жгучие, пламенные потоки удовольствия пробуждают ее тело к жизни.
Издав стон капитуляции, и даже не пытаясь бороться с лихорадкой охватившего желания, тело, разум и душа Габи устремились ему навстречу. Она поняла, как сильно ей не хватало этого. Голод желания опустошил ее, лишил силы, воли и разума.
Ее тело горело там, где он касался ее, его ласковые руки заставляли ее трепетать. Она запылала, когда он принялся исследовать ее тело губами и языком. Она вся задрожала от желания, мышцы лона начали ритмично сжиматься и разжиматься, и она еще крепче прижалась к нему, умоляя о пощаде.
— Анка, — прошептала она, как только почувствовала, что вновь может дышать, и это был шепот, сотканный из блаженства, молитвы и жажды.
Она резко вздохнула, ощутив, как он проникает в ее тело. Его член пульсировал внутри нее, когда он, обезумев от собственного желания, начал, словно варвар, насаживать ее на себя. Цепляясь за него, она стонала, как будто была при смерти.
Задыхаясь под шквалом огня, атакующего тело она вся сжалась, словно тугая пружина. Оргазм обрушился на нее внезапно, вызвав мучительный хриплый крик из ее горла. Казалось, каждый мускул в ее теле содрогнулся в конвульсиях экстаза. Теряя сознание, она почувствовала, что падает в глубокую яму.
* * *
Габи замерла в дверях кухни, увидев, что Анка с головой погрузился в изучение холодильника. На несколько минут ее сердце, казалось, остановилось, и совсем не потому, что она была напугана или сильно удивлена. Ее поразила «нормальность» открывшейся глазам картины, хотя, если вдуматься, ничего нормального в ней не было.
Она проснулась, довольная жизнью, и чувствовала себя просто замечательно. А затем обнаружила, что постель пуста, и ей с трудом удалось сдержать слезы и не заплакать навзрыд, когда подумала, что он ушел, и она опять одна, а все случившееся опять было всего лишь сном.
Обнаружив, что он, голый, стоит перед открытым холодильником, Габи испытала такую невероятную радость, что в течение нескольких минут едва могла поверить, что он на самом деле находится на ее кухне.
— А для чего нужна эта коробка? — с любопытством спросил Анка, закрывая дверцу холодильника.
Проглотив тугой комок, Габи сложила руки на груди, и прислонился к дверной раме, испытывая удовольствие от одного только его вида и не переставая удивляться, как божественно прекрасно он выглядит.
— Холодильник, — ответила она рассеянно. — Там внутри постоянно холодно, и это помогает сохранить еду значительно дольше.
Теперь его голова была в морозилке.
— А это? — спросил он глухим, искаженным голосом.
— Морозильная камера: еда там замерзает и хранится еще дольше.
Он закрыл дверцу и впервые за все время посмотрел на нее. Увидев, что она надела халат, он недовольно поморщился.
— Я предпочитаю видеть тебя обнаженной.
Габи не смогла сдержать улыбку, хотя тот властный тон, которым он выразил свое недовольство, немного задел ее.
— Да неужели? Ну, а я привыкла носить одежду. Придется и тебе привыкнуть.
Он пренебрежительно пожал плечами.
— Я не нуждаюсь в одежде. Элементы не касаются меня. Я не чувствовал холода внутри коробки. Вот почему я спросил.
Габи нахмурилась, переваривая только что полученную информацию, а он тем временем подошел к плите, открыл духовку и сунул голову внутрь, рассматривая все внутри. Он не мог чувствовать?
«Вот дура», — обругала себя Габи. Она расстроилась и не имела ни малейшего желания разбираться в происходящем. Нервные окончания порождают ощущения, а мозг их интерпретирует. Без нервных окончаний нет ощущений.
— А это для чего?
— Мы готовим здесь еду.
Он выпрямился и окинул взглядом кухню.
— Вся эта комната предназначена для хранения продуктов питания и готовки? — спросил он с удивлением.
Габи пожала плечами, разглядывая кухню с точки зрения постороннего. Ее кухня была очень большой для одного человека, это точно, но именно из-за кухни она согласилась на эту квартиру.
В каждом доме есть кухня, — ответила она. — Помещение, где я нашла тебя, тоже было довольно большое.
Он прищурился, выражая удивление.
— Куда я тебя завлек, — поправил он ее. — Намеренно.
— В ритуальный зал?
— Да.
— Что ты имел в виду, когда сказал, «куда я тебя завлек»? Разве ты не находился там до того как я упала?
— Подозреваю что находился, очень долго… столетия.
— Сейчас две тысячи шестой год, — добавила Габи.
Он усмехнулся.
— Это число ничего не значит для меня, Лунный Цветок.
Габи покраснела.
— Конечно, нет. Это было глупо, — пробормотала она.
Он подошел вплотную и ладонями обхватил ее лицо.
— Неразумно, — поправил он, проведя ладонью по щеке, а затем продолжил свое путешествие по кухне. На этот раз он замер возле стойки с маленькими кухонными агрегатами. Нагнувшись, протянул палец к кнопке блендера.
— Он… выключен, — сказала Габи. Прежде чем она успела закончить фразу, из кончика его пальца вырвалась синяя вспышка, и они оба резко подскочили на месте, напуганные его внезапным жужжанием.
— Удобно, — оценила Габи, впервые почувствовав себя неловко.
Он взглянул на нее, но ничего не ответил на ее замечание.
— Многое изменилось, — задумчиво произнес он, — если только… это уже другое государство, не так ли?
— Там, откуда ты родом, тоже все изменилось.
Он замолчал и довольно долго изучал ее лицо.
— Ты не знаешь, откуда я родом, Лунный Цветок. Ты знаешь только то место, где мы встретились.
* * *
Склонившись над прозекторским столом, Габи смотрела на тело. Ее разум раздирали противоречивые мысли и эмоции, среди которых явно доминировало отвращение.
«Это тот, к которым я провела ночь», — подумала она. Она явно сошла с ума, поскольку была увлечена мужчиной, который умер тысячи лет назад, и она не могла понять, за что ей посланы такие мучения.
Габи не знала, как долго стояла, словно превратившись в камень, глядя на старые лохмотья, покрывавшие его тело, пока приглушенное покашливание не вырвало ее из оцепенения.
Она подняла голову и отрешенно осмотрелась. Некоторое время она задумчиво изучала своего ассистента, затем ее взгляд переместился на застывших в нетерпеливом ожидании вокруг стола латиноамериканских представителей, и, наконец, она вернулась на землю и посмотрела на мумию.