Предположив, что там кто-то есть, дочь Сайруса тоже посмотрела туда.
— Что там?
— Ничего… — он снова потянул её вперёд. Ахилий не мог вернуться за Мендельном. Брату Ульдиссиана придётся постоять за себя. Конечно же, где бы он ни был, он в безопасности. Лучник даже не мог припомнить, чтобы видел его, когда Ульдиссиана вывели к брату Микелию.
«Он может постоять за себя, — уверял себя Ахилий. — Мендельн очень умный. Он очень много знает. Я должен думать о Серри. Я должен найти способ рассказать ей об отце… Может быть, когда мы найдём Ульдиссиана… Может быть, после… Да, с Мендельном покамест всё будет в порядке…»
Охотник продолжал повторять про себя последнюю фразу, надеясь в конечном счёте поверить, что учёный Мендельн и в самом деле будет держаться подальше от неприятностей.
Надеясь, но не ожидая.
Мендельн прибыл на окраину деревни, как раз когда небеса объявили войну её жителям. В отличие от остальных жителей Серама он стоял на месте и с восхищением смотрел, как природа ведёт себя образом, совершенно противоположным тому, который он привык считать нормальным. Бури не разят столь выборочно без предупреждения. Ветер не дует с силой урагана только в пределах деревни, тут же на месте и умирая.
Только когда необыкновенное явление неожиданно завершилось, Мендельн пошевелился и вошёл в Серам. Центр деревни был весь в руинах; несколько человек лежали на земле. Ненормальность того, что произошло, начала проникать в сознание… Как и то, что всё это случилось очень вовремя для Ульдиссиана.
Последнее суждение приобрело ещё больший вес, когда Мендельн подошёл к обожжённому, изуродованному телу, в котором он по внешнему виду узнал старшего священника Собора Света, верховного инквизитора. Страшный разряд молнии мало что оставил от него, а вонь должна была побудить Мендельна отойти подальше… Но какая-то нездоровая притягательность заставила младшего сына Диомеда приблизиться к безобразному трупу.
Но когда он подошёл на расстояние вытянутой руки, сильное ощущение поразило его подобно удару твёрдого кулака. Мендельн отшатнулся назад с ощущением, будто кто-то яростно на него кричит. Он продолжал отступать, вдруг почувствовав, что не хочет быть сколь-нибудь близко рядом с горелыми останками.
Затем кто-то позади него закричал: «Где она? Я не могу найти её… Я не могу найти её…»
Мендельн повернулся на голос, но никого не увидел. Хмурясь, он махнул на это рукой и принялся искать брата.
«Славный Мендельн! Ты не видел её? Ты не видел мою дочь?»
Уголком глаза Мендельн увидел, что кто-то стоит рядом с огромным куском оторванной крыши, покрывающим землю. Тем не менее, когда он повернулся, фигура исчезла… Либо её там никогда и не было.
Но ему показалось, что он узнал её. «Мастер Сайрус? — позвал он нерешительно. — Мастер Сайрус?»
Ответа не последовало, но Мендельна снова что-то будто дёрнуло за руку, на этот раз побудив подойти к обломкам крыши. Когда он сделал это, он почувствовал что-то под поверхностью дерева. Нагнувшись, Мендельн потянул за обломок. Дерево оказалось даже тяжелее, чем он думал, но, поднажав всем весом, чтобы пододвинуть его вперёд, брату Ульдиссиана удалось добиться некоторого успеха. Постепенно то, что было скрыто там, стало открываться взору…
С губ Мендельна сорвался крик, он отпустил обломки. Он покачал головой. Ощущение испуга, какого он не испытывал со времени смерти его родителей, братьев и сестёр, поднялось и накрыло его с головой.
И всё же в этот самый момент знакомый голос снова спросил: «Где она? Где моя Серентия?»
Только тогда Мендельн осознал, что голос звучит в его голове. Дрожа, он отступил от обломка крыши и того, что было погребено под ним.
Что-то острое упёрлось ему в спину. Он начал поворачиваться, но тут его схватили несколько пар сильных рук.
Суровое лицо стража инквизитора оказалось в нескольких дюймах от его собственного.
— Ты! — рявкнул стражник. — Ты в родстве с Ульдиссианом уль-Диомедом, обвинённым еретиком и убийцей? Признай это! Кто-то говорил, что ты его брат!
Всё ещё пытаясь постигнуть, что перед этим произошло, Мендельн молча кивнул. К несчастью, этого оказалось достаточно, чтобы захватившие его в плен повели его через деревню к группе местных, которые стояли под надзором четырёх других стражников. Мендельн насчитал примерно двадцать человек в этой группе, их широко раскрытые глаза и движения напомнили ему отару овец, которую ведут на убой.
Дорий неподалёку спорил с одним из приспешников Собора. Тиберия нигде не было видно. Несколько его людей стояли рядом с Дорием, но выглядели так, словно они не знают, что делать и нужно ли вообще что-нибудь делать.
— Но у вас нет прав задерживать этих добрых людей! — настаивал глава деревни.
— Властью, данной подписанными соглашениями между Кеджаном и Собором, у нас есть все права, какие нам нужны или желательны! — ответил надменно главный стражник. Затем добавил, обращаясь к человеку Тиберия. — В свете этого, полномочия вашего капитана передаются нам! Вы подчиняетесь всем приказам Собора, и первый приказ — отвести вашего главу в его казармы и заключить его там!
Один из местных попробовал протянуть руку к Дорию:
— Что мы должны…
— Я не двинусь с места! — настоял Дорий.
— Тогда, если это неповиновение, у меня не остаётся выбора, кроме как поручить некоторым из моих людей разобраться с вами… А затем и с ними.
Глава посмотрел на грозных воинов, затем на свою собственную стражу. Покачав головой, он неохотно повернулся и повёл последних прочь.
С отступившим Дорием и отсутствующим Тиберием — Мендельн теперь подозревал, что капитана ударила одна из молний — судьба брата Ульдиссиана и остальных была всецело в руках стражи инквизиторов Собора. Мендельн не питал такого же отвращения к секте, но в данный момент он не мог представить судьбы для невинного человека хуже той, которая теперь ждала его. Наверное, воины представляли всё это как результат использования магии — заявление, которое даже Мендельн не мог полностью исключить. Определённо, разумного объяснения тому, что произошло, не было.
— Вступить в круг! — проревел один из тех, кто пленил его.
Мендельн поплёлся к остальным. Те немедленно стали расступаться перед ним в страхе, подталкивая вперёд своих товарищей. Даже те, кто знал его с детства, смотрели на Мендельна, словно на изгоя.
Вернее, брата изгоя.
— Это он, — сказал тот же стражник, который подтолкнул сына Диомеда вперёд.
Мендельн повернулся лицом к стражнику, который, хотя и был на пару дюймов короче фермера, с лёгкостью взирал на него свысока. Широкое, грубое лицо больше подошло бы бандиту, чем представителю святого ордена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});