Плохо было то, что он ожидал удара ногой, и даже отошёл назад, чтобы удар не достал, или пришёлся «слегка», но удар пришёлся прикладом и в полную мощь. Дух что называется выбило. Следующим пришёлся классический из фильмов про копов и бандитов «за плечи руками и коленом по лицу».
— Что мразота, бабы захотелось?! — новый удар был тоже классическим показушным «лицо-ботинок». — Да я тебе ствол отстрелю будешь в гареме работать!
Рыцарь положил карабин на землю, и схватил Грина двумя руками за воротник и явно рисуясь на публику крикнул в лицо:
— Где ключи тварь?!
А вот это было перебором, как и всё остальное. Всякое желание объяснять что-то, или пытаться спасти этого придурка, исчезли окончательно. Сначала надо было говорить, пусть и наведя ствол. А оружие подымать, и буянить верх тупости. А играть на публику ещё тупее — Женя не оценит — интеллект не тот. Не дожидаясь ответа он стал шарить по карманам, и найдя их в брюках, отшвырнув корчащегося Грина с видом победителя направился с видом победителя к уже нетерпеливо подпрыгивающей Жене.
— Сейчас девушка, не бойтесь, всё позади. — начал он. — Я с ним ещё разберусь, он вам за всё ответит.
Женя проявила зачатки интеллекта, замерев — извилин хватило, чтобы понять — наручники смогут открыть, если она не будет шевелиться. Тип тем временем расстегнул ремень на шее. Женя не стала демаскировать себя лязгом челюстей только по одной причине — условный рефлекс — Грин очень не любил, когда она начинала щёлкать челюстями и тянуться к нему, поэтому первое время часто отоваривал чем-нибудь тяжёлым. Привитый навык запомнился, как и последующий — она стала поворачиваться боком — для самостоятельного принятия пищи ей требовалась одна рука, поэтому следовало одну руку оставить привязанной за спиной к ремню, а вторую освободить.
Грин уже начавший приходить в себя со злорадством стал ожидать продолжения концерта. Так же машинально отметил, что сегодняшний дебил положил карабин на асфальт. Верх кретинизма и тупости в таком месте как Улей. Хорошо хоть положил не рядом с ним, а за Женей, дополнительно стоя между оружием и Грином. Хоть какой-то признак интеллекта. Как у мертвячки.
То, что Женя повернулась, новый незнакомец истолковал по-своему:
— Точно! Как я не понял сразу! Сейчас открою наручники.
«Рыцарь», как его мысленно окрестил Грин, щёлкнул ключом один раз, второй… Женя повернулась к нему лицом. Маска пока ещё осталась висеть на теменном ремне, который не сполз только из-за причёски «конский хвост». Женя замерла, ожидая пищи. Рыцарь тоже замер, явно ожидая благодарности, объятий, поцелуев. Грин мысленно усмехнулся. Рыцарь видя, что молчание затягивается, потянул руку к полумаске. И тут Женя осознала: первое — у неё свободны обе руки, второе — корма ей никто не протягивает, и третье — этот человек стоит перед ней, не сдерживает, не бьёт, и тянет руку к её рту.
Надо было слышать вопль того неудачника, когда Женя схватила его за руку и откусила кусок мизинца с куском мяса из ладони в придачу. Кровь полилась обильно. Несчастный попытался выдернуть руку — не тут-то было — Женя не только не отпустила её, но ещё и упала на него сверху, а учитывая, что рюкзак остался у неё на спине, это добавило ей веса. Несчастный орал и призывал её остановиться.
Грин сидел и откровенно ржал как конь. Данного идиота жалко не было. Совсем. Сам виноват. Вскоре несчастному удалось освободить руку, да и вторая активно участвовала в оборне. Закончив хохотать, Грин поднялся, не спеша обошёл валяющуюся парочку и поднял карабин. Женя тем временем делала рывки с намереньем укусить дурака за шею, этому активно мешала болтающаяся полумаска, однако острые шипы маски, как и шипы ошейника, исцарапали и местами оставили рваные раны на лице последнего. Так же не спеша Грин зашёл в проулочек, и вытащил оттуда рюкзак типуса, снял с него флягу и тут же приложился к ней. Что-то парочка там слишком долго шумит. Пора бы уже и вмешаться. Тягая за собой рюкзак Грин не спеша подошёл к парочке, и подняв с земли брошенные наручники сковал Жене руки — благо она вцепилась ими в незадачливого спасителя и это не составило труда.
Следующим действием он просто сунул ей в рот скрученную тряпку из чужого рюкзака, и не дожидаясь, пока Женя кинется уже на него, расстегнул ремень её джинсов, пропустил ремень между руками скованными наручниками и застегнул обратно. Женя дёрнулась, рыкнула, но теперь руки были надёжно зафиксированы спереди. Следующим этапом он вернул слетевшую маску на место, и застегнул ремни. Женя заворчала и обиженно заскулила. Грин потянул за поводок, заставляя её встать с жертвы. Затем нагнулся, снял с пояса последнего пистолет, и пошёл прочь вместе с недовольно урчащей мертвячкой. Отойдя кварталов за пять и найдя укромный закуток и двумя и даже тремя путями отступления, уселся, открыл клапан трофейного рюкзака, и буквально вгрызся в глазированные батончики, а затем и в упаковку творога и кусок копченой колбасы. Затем достал тушёнку. Остановился только тогда, когда Женя начала ворчать. Мысленно ругнувшись, снял её полумаску и выдернул тряпку. Заражённую тут же вырвало — кусками оторванной плоти, пальца, и полупереваренной едой за последние сутки.
— Жрёшь всякую гадость. — беззлобно буркнул Грин.
Тянуться к нему и щелкать зубами Женя не стала, но вот голову повернула и заурчала. Грин протянул банку, но вспомнил, что у той руки скованы спереди снизу, и освобождать её сейчас слишком опасно, поэтому просто покопавшись в рюкзаке нашёл швейцарский нож со складной ложкой и зачерпнув мяса сунул ей. Первые пару раз мутантка щёлкала зубами с такой силой, что даже погнула ложку. Ещё через несколько укусов, прокусив себе губу, болезненно прикусив язык и сколов один зуб она стала есть, аккуратно сцапывая ртом мясо и только потом яростно работая челюстями.
За таким занятием их и застал недавний знакомый, который умудрился их найти. Первой его заметила Женя, негромко зарычав, запах крови действовал на неё как на акулу, или волка. Грин даже не повернул голову, краем глаза отметив, что опасаться не чего, только поправил стоящий рядом вплотную с ним карабин. Ошибок этого идиота он повторять не хотел. Тот, косясь на Женю, шагнул вперёд. Медленно. Грин не спеша поднялся, взял карабин за дуло, опираясь прикладом в землю, затем вытащил из трофейного рюкзака аптечку и живец распрямился, сделал пару шагов на встречу, так же опираясь прикладом штуцера о землю, и не доходя швырнул вперёд всё искомое. Плохо вышло — аптечка попала в руки, но раскрылась, и содержимое посыпалось на землю. Фляга попала под мышку, но выскользнула и тоже выпала. Незнакомец наклонился, подбирая жгут.
Грин шагнул на встречу, и размахнувшись от души, снизу вверх съездил тому прикладом по лицу.
Глава 19. Адская колесница
Негуманно, подло и нечестно. Но совесть не мучила, она наоборот торжествовала. А вот у нового знакомого таких чувств совсем не было — удар был настолько силён, что его опрокинуло на спине, а лицо и без того изуродованное ещё более обильно залила кровь из разбитого носа. Опираясь на штуцер как на трость, Грин доковылял до него, и злорадно улыбаясь, приподнял штуцер и от души ткнул прикладом уже старому знакомцу в живот, затем замахнулся, и двинул ещё раз по рёбрам, и с удовольствием пронаблюдал за его корчами. Затем достал с пояса пистолет, подержал секунду, и вытащил магазин. Передёрнул затвор и поймал выпавший патрон. Пистолет бросил тут же, а патрон сунул в магазин, после чего зашвырнул магазин подальше. Вернувшись назад, подхватил трофейный рюкзак и Женин поводок пошёл прочь на прощание, швырнув трофейный рюкзак с вещами (пусть не всеми) его бывшему хозяину. Жизнь определённо налаживалась.
В собственной фляге теперь был живец — живцом с ним «поделился» давешний знакомый. Сильно наглеть Грин не стал, и слил у того только половину фляги. В карманах теперь были шоколадные батончики, пара банок тушенки и куски батона, а в руках приятной тяжестью лёг карабин. Такое оружие оставлять бывшему хозяину Грин не стал — ещё устроит засаду и выстрелит с сотни метров. С пистолета так не постреляешь. Да и ещё следует отыскать магазин от пистолета, который отшвырнул Грин. Впрочем, он не зверь — швырял так, чтобы было видно, в какую сторону летит, и так, чтобы найти можно было. Да и вообще он сильно не зверствовал — так, стукнул пару раз, даже оружие оставил, пусть и не самое убойное, и вещи все, из которых взял немного еды, да и тут же поел на месте.