— Ты имеешь в виду «ну вот, я же тебе говорила»?
Джойл удовлетворенно вздохнула.
— Именно. — Она просунула руку ему под голову и придвинулась поближе. — Даже не верится, что я свободна всю ночь. Что мне не нужно будет подниматься, чтобы принести бабушке стакан воды или посмотреть, почему она бродит по дому, или из-за того, что меня осенит, что нужно сделать что-нибудь по магазину. Свободна всю ночь!
Донован мягко засмеялся и погладил ее волосы.
— Ну, не совсем свободна. Я собираюсь разбудить тебя несколько раз, но сейчас ты можешь отдохнуть.
— Предупреждаю, что, когда меня будят, я, как медведица, которую потревожили от спячки.
— Но я уже узнал кое-что о тебе. Например, я могу превратить тебя из злобного гризли в плюшевого медвежонка одним только прикосновением в нужном месте — вот здесь. — Он нежно провел рукой по внутренней поверхности ее бедра, и она сладко простонала, ее сонливость стала улетучиваться.
— Но ты же не будешь пользоваться этим в своих целях, правда?
— Непременно буду, — улыбнувшись, ответил Дон.
X
Донован проснулся и понял, что любимой не было рядом. И хуже того, он почувствовал, что умрет, если она не вернется к нему тотчас же.
Он сел на кровати и почесал шершавый подбородок, испытывая странное чувство — нечто вроде похмелья после ночи страсти.
Вспомнив, что признался Джойл в любви, он тихонько простонал. Не то чтобы он засомневался в своих чувствах, просто ему не понравилось такое непривычное для него ощущение уязвимости. Он никогда не знал настоящей женской любви и со временем научился прекрасно обходиться без нее. Но сейчас все было по-другому. И ему совсем не понравилось то чувство неполноты, недостатка в чем-то, которое он испытал, не обнаружив Джойл рядом, когда проснулся.
А куда, кстати, она делась? Была ли она просто в душе, или, может быть, решила, что все, что произошло между ними, было ошибкой, и отправилась домой? Он прислушался в надежде различить звук текущей воды, но вместо этого его слух уловил шорох, доносившийся из-за занавесок, что окружали постель.
Почувствовав облегчение, он нащупал брюки и лежа натянул их.
— Доброе утро! — раздался радостный голос. — А я и не знала, что ты проснулся, думала, что будешь спать до самого апреля после такой ночи.
В брюках Донован почувствовал себя менее уязвимым. Он приподнялся и отдернул занавески, приготовившись рассказать ей о своем эмоциональном состоянии. Вместо этого он замер на месте, уставившись на Джойл.
Она стояла перед зеркалом, одетая в подвенечное платье. Нет! Не может быть! Донован моргнул и потряс головой. Да. На ней, в самом деле, было настоящее подвенечное платье, со всеми бантиками, ленточками, сборками и рюшечками, с фатой до пола.
Увидев это, Донован даже не обратил внимания на абсурдность ситуации, он лишь почувствовал, как страх начинает сковывать его.
Джойл повернулась к нему, на лице ее сияла улыбка. Фата потянулась за ней, обернув изящной кружевной пеленой. Ее обаяние едва не остудило его, но гнев быстро заставил установить контроль над ситуацией.
— Нет! — воскликнул Донован, вскакивая на ноги и отшвыривая занавески с силой на постель. — Ни в коем случае! Даже и не мечтай, этого не будет! Я же говорил вчера, что не обещаю ничего в будущем…
Сердитый взгляд Донована несколько омрачил солнечное настроение Джойл. Пригвожденная к месту, она попыталась было вразумить его:
— Дон, я…
— А прошлая ночь была лишь предметным уроком, — набросился он на нее, — способом убедить меня, что я могу любить тебя только на твоих условиях, да?
Наконец Джойл поняла, в чем дело. Просто-напросто, подумала она, он неверно истолковал свадебное платье на ней. Эта мысль показалась ей сперва настолько нелепой, что она с трудом переварила ее. Она снова попыталась объяснить:
— Ты что, думаешь, что это…
— Я не думаю, а знаю, — произнес Донован, подойдя к ней вплотную. — Я знаю, как вы, женщины, действуете, как вы добиваетесь, чего вам нужно, отдавшись мужчине. Я просто забыл.
Джойл слушала его, с трудом веря ушам. Воспоминание о чудесной ночи, которую они провели вместе, начало потихоньку улетучиваться.
— Отдавшись? — повторила она, чувствуя, как боль и злоба закипают в ней. — Так ты хочешь сказать, что то, что я вчера делала с тобой, можно назвать словом «отдалась»? — В негодовании она сжала кулак и что есть силы ударила его в предплечье. — Кретин! И чего же, черт побери, я, по-твоему, так сильно хотела получить за то, что переспала с тобой?
Донован сложил руки на груди, стараясь защититься от ее второго удара.
— Мужа, — произнес он непоколебимо.
Джойл с жалостью покачала головой.
— Похоже, это платье навело тебя на такое умозаключение?
Две вещи одновременно дошли до него: что Джой просто прелестна в гневе, и вторая — что в вопросе, по-видимому, содержалась издевка. Но ему было все равно. У нее нет никакого права им манипулировать.
— Да.
— Дурак, — пробормотала она себе под нос, снимая с себя фату. Она сложила ярды прозрачной ткани и бросила ее на постель. Только теперь Донован заметил, что платье не было застегнуто сзади. Добрая дюжина петель, до которых она, очевидно, была не в состоянии дотянуться, оставались свободными.
Сердито, но аккуратно она вытащила руки из облегающих рукавов, стянула платье до колен и вырвалась из него. Затем она схватила его и поднесла к самому носу Дона так быстро, что он даже не успел обратить внимание на то, как она соблазнительно выглядит в шелковой комбинации.
— Посмотри на него, — скомандовала она. Донован нахмурился в удивлении, попытался отпихнуть платье от себя, но она снова ткнула его ему под нос.
— По-смо-три!
— Ну, смотрю, — сказал он. — Что дальше?
Джойл в отчаянии закатила глаза.
— Господи! Еще говорят, что Вэлу присущи твои черты. Да вы же с ним — один и тот же человек. Ты что, не видишь, что ткань выцвела, что шелк вытерся, что в кружевах дырки?
Дон все не мог понять, в чем дело, и она продолжила, саркастически ухмыляясь:
— Оно же древнее, Ирвин. Оно из антикварной коллекции. Если ты помнишь, я упоминала, что работала вместе с женщиной, которой принадлежит этот отель, на нескольких демонстрациях старинной одежды, потому что ей досталась куча платьев от бабки.
Тревога в душе Донована теперь приобрела другое направление — он постепенно убеждался в собственной глупости.
— Я проснулась, чувствуя себя так чудесно, — сказала Джойл, — что решила, что мы могли бы позавтракать в постели, прежде чем уйдем. — Она указала на поднос с давным-давно остывшей едой. — Я позвонила, желая сделать заказ, хозяйка увидела, что я уже встала, и прислала мне с прислугой это платье, которое она обещала одолжить для моего кружка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});