Другой генерал-губернатор Н.Г. Репнин (Волконский) основал в Полтаве театр, пригласив труппу Штейна, в которой играл молодой Щепкин. Писатель занимает место директора и заведует репертуаром.
В 1821 году Котляревского избирают членом «Санкт-Петербургского вольного общества любителей русской словесности».
В доме писателя имелась прекрасно подобранная библиотека французских писателей и русских периодических изданий: «Северная пчела», «Сын Отечества» и др.
Н. Зеров писал: «Котляревський почуває себе провінціальним літератором, тому стежить за літературним життям столичним і підтримує зв'язок з ним… З перших рядків поеми Котляревського виясняється, що його «Енеїда» є переробка чужомовного зразка. Таким зразком для Котляревського була «Енеїда» Осипова, дві перші пісні якої вийшли в світ у 1791 року… Але він умів перевершити свій зразок. Так, він перевершив у «Наталці Полтавці» - «Казака-стихотворца» кн. О.О. Шаховського…Таким чином, російська література сформувала Котляревського як майстра. Вона, дозволяючи народний вислів у низьких жанрах, показала йому стежку до використання народної мови української…
Біографічні відомості про Котляревського дають змогу зважити, як сильно в його особі російське літературне життя втягало українського автора».
Вот в чем виноват классик новой украинской литературы. Вот почему «Енеїда» - не украинская классика, а «сміховина на московський шталт». Подкачал «батько». Не оправдал надежды Писаки. Зато Котляревский понял главное. И это касается напрямую всех тех, для кого «і тут, і всюди - скрізь погано». «Енеїда» заканчивается классическими строками:
Живе хто в світі необачно,Тому нігде не буде смачно,А більш, коли і совесть жметь.
5. Г. Сковорода и другие
В 1847 году Писака заявляет: «Вони кричать, чом ми по-московській не пишемо? А чом москалі самі не пишуть по-своєму, а тільки переводять та й то чорт-зна по-якому?» Не переводы ли В.А. Жуковского имеются в виду? Впрочем, ниже вопреки себе самому он говорит: «… нехай вони собі пишуть по-своєму, а ми по-своєму».
«Наша книжка як попадеться у їх руки, то вони аж репетують, та хвалять те, що найпоганше, а наші патріоти-хуторяни й собі за ними: «преочаровательно!»
Неужели так-таки никто и не хвалит за достойное похвалы? «Вони здаються на Гоголя, що він пише не по-своєму, а по-московському, або на Вальтер-Скотта, що й той не по-своєму писав. Гоголь виріс в Ніжені, а не в Малоросії (??), і свого язика не знає (??), а Вальтер Скотт в Единбурзі, а не в Шотландії (??) - а може і ще було що-небудь, що вони себе одцурались, не знаю. А Борнс усе-таки поет народний і великий, і наш Сковорода таким би був, якби його не збила з пливу латинь, а потім московщина».
Бедный Гоголь: он-то думал, что вырос на Украине, а оказывается - в Нежине. Бедный Вальтер Скотт: он думал, что жил в Шотландии, а оказалось - в Эдинбурге. Бедный Сковорода: он думал, что «мир ловил его, но не поймал». Ан нет. От длинной руки Москвы и он не ушел. А еще - от черного языка Писаки: «Мне кажется, никто так внимательно не изучал бестолковых произведений философа Сковороды, как князь Шаховской. В малороссийских произведениях почтеннейшего князя со всеми подробностями отразился идиот Сковорода».
Опять же Хмельницкого считал отцом свободы:
О когда б же мне в дурне не пошитись,Даби волности не могл как лишитись.Будь славен вовек, о муже избранне,Волносты отче, герою Богдане!
Совсем плох был Сковорода.
* * *
Квітка-Основ'яненко украинского языка «не чув у колисці од матері, а Гулак-Артемовський хоть і чув, так забув, бо в пани постригся. Горе нам! Безуміє нас карає отим мерзенним Богу противним панством! Нехай би вже оті Кирпи-Гнучкошиєнки сутяги: їх Бог за тяжкії гріхи наші ще до зачатія во утробі матерній осудив киснуть і гнить в чорнилах, а то - мужі мудрі, учені… Проміняли свою добру рідну матір на п'яницю непотребную, а в придаток ще і «въ» додали».
Надо думать «п'яниця непотребная» это Россия. Тогда одно из двух: 1) или совершившие такой неравноценный обмен никакие не ученые и мудрые мужи, а идиоты вроде Сковороды (ученый же и мудрый муж - только один, не скажу кто); 2) или они на самом деле мужи мудрые и ученые (а это - украинская классика XVIII - XIX веков; что и говорить - не слабых представителей имела украинская культура под «московским гнетом»). И кто же тогда наш Писака?
«Чому Караджич, Шафарик і інші не постриглись у німці (їм би зручніше було), а остались слав'янами, щирими синами матерей своїх, і славу добрую стяжали?» Что, русские уже и славянами быть перестали? Или владеющие русским языком украинцы? Гоголь, например, славянин?
«Отак-то, братія моя возлюбленная! Щоб знать людей, то треба пожить з ними; а щоб їх списувать, то треба самому стать чоловіком, а не марнотрателем чорнила і паперу. Отоді пишіть і дрюкуйте, і труд ваш буде трудом чесним».
Нет сомнений: Писака-то уже стал человеком, не то что иные некоторые. А эти уроды (т.е. москали) требуют у него (разумеется, с его же слов):
Коли хочеш грошей,Та ще й слави, того дива,Співай про Матрьошу,Про Парашу, радость нашу,Султан, паркет, шпори, -От де слава!!! (1841)
Но можно ли ему верить на слово? Писаки, как известно, народ горячий. Да и соврать им - ничего не стоит. А вот как было на самом деле. В журнале «Телескоп» Н. Надеждин писал: «Кто не знает, что наша Украина имеет в своей физиономии много любопытного, интересного, поэтического. Наши поэты улетают в нее мечтать и чувствовать, наши рассказчики питаются крохами ее преданий и вымыслов… И действительно, как географическое положение, так и исторические обстоятельства расположили Малороссию быть торжественнейшим выражением поэзии славянского духа. Малороссия естественно должна быть сделаться заветным ковчегом, в коем сохраняются живейшие черты славянской физиономии и лучшие воспоминания о славянской жизни».
Вот что говорит по этому поводу украинский исследователь (П. Голубенко. Україна і Росія. У світі культурних взаємин. К., 1993): «Зацікавлення українськими повістями Гоголя і взагалі всім українським, яке дуже помітне було в добу Гоголя в Росії, мало не лише літературно-естетичний характер… Україна для росіян була в ті часи країною у вищий мірі екзотичною і багатою на поживу для романтиків… Українська тематика і український національний колорит повістей Гоголя відповідав зацікавленню всім українським, яке було поширене в російському освіченому суспільстві… Враження було надзвичайне. Російські журнали того часу були переповнені відгуками на «народные малороссийские повести Гоголя», як називав їх журнал «Телескоп», характеризуючи ці повісті такими словами: «Они расцвечены украинскими красками, освещены украинским светом…У него национальный мотив украинского наречия переведен, так сказать, на москальские ноты, не теряя своей оригинальной физиономии… От описаний дышит Украиной».
«Московский Телеграф» (1832): «Автор открывает или, лучше сказать, поясняет нам те свойства малороссийского характера, которые принадлежат одним малороссиянам».
«Северная пчела» (1831): «Дух малороссиян обнимает тебя с крепостию и силою, которые могут принадлежать одной только оригинальности… Малороссияне имеют свою собственную физиономию».
Пушкин был в восторге: «Сейчас прочел «Вечера близ Диканьки» Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился… Поздравляю публику с истинно веселою книгою, а автору сердечно желаю дальнейших успехов…»
Так что, якобы имевшие место (по словам Писаки) требования петь «про Матрьошу, про Парашу, радость нашу» - все это, на языке социально близких революционерам уголовников, - просто «параша».
А правда состояла в том, что первая «Грамматика малороссийского наречия», составленная великоруссом А. Павловским, вышла в Петербурге в 1818 году.В этом же году в «Сыне Отечества» появилась статья князя М.А. Цертелева «О старинных малороссийских песнях». С небольшими переделками она стала вступлением к сборнику «Опыт собрания старинных малороссийских песен», который вышел в Петербурге в 1819 году. Это был первый сборник подобного рода. Эпиграфом этот потомок кавказских князей поставил слова:
И гробы праотцов, обычай их простой,И стены, камни, все и даже самый дымЖилищ отеческих я сердцу чту святым.
Н.Зеров пишет: «Українська народність… була для більшості великоросів протягом 18 та початку 19 століть terra incognita. Їм відкрили її - Павловський своєю граматикою (1818) і Цертелєв збіркою народних пісень (1819)». Одна поправка: эти русские ученые открыли «українську народність» не только для великороссов, но и для малороссов.