решётку… – отвечал он всегда одним и тем же неясным бормотаньем.
Франциск с возраставшим беспокойством приглядывался к сумасшедшему, успокаивал его своей чудодейственной лаской, которая могла смягчить даже диких зверей. Но шли дни, Стефан худел, лицо его чернело, в глазах была мука. И он всё повторял:
– Я должен идти за решётку!
Однажды ночью, когда крик Стефана разбудил всех братьев, Франциск сказал:
– Нужно завтра отвести его в монастырь Святого Дамиана. Пусть Клара осенит его крестным знамением.
Утром Филипп и Илия взяли Стефана под руки и пошли в монастырь.
Привратница открыла окошко:
– Настоятельница просила, чтобы вы отвели его в часовню. Она сейчас придёт туда.
Они снова подхватили его под руки, но он выпрямился, словно освобождаясь от ненужной помощи. Они вошли в часовню и остановились, окружённые каменными стенами. Прохлада и полумрак подействовали успокаивающе. Опустившись на колени, они начали молиться. Стефан тоже. Затем сумрак рассеялся, комнату наполнил золотистый свет. Они подняли головы к алтарю, от которого шёл свет. Это откинули завесу с решётки. За ней стояла Клара.
– Решётка, – простонал Стефан.
Глядя перед собой, погружённый в зрелище, представшее перед ним как новый мир, на коленях он приближался к решётке, за которой был свет и тёмный силуэт человеческой фигуры.
Клара стояла на том месте, где обычно молилась. Сердце её сжалось от жалости, когда она увидела ползущего брата с бледным как мел лицом, посиневшими губами, на которых застыло выражение бесконечной муки, и напряжённо нахмуренными бровями. Она заглянула в своё сердце, внезапно преисполнившееся силой, той силой, которая рождается из страдания. Страдание даёт больше, чем радость.
– Боже, помоги, – шепнула она и на мгновение вознесла к небесам это наполненное болью сердце, которое показалось ей тяжёлым, как камень.
В эту минуту, полную мольбы и надежды, она ощутила близость Бога. Она протянула руку, в которой чувствовала Его силу, и осенила коленопреклонённого Стефана широким крестным знамением.
Стефан заплакал. Он рыдал громко, потом всё тише, наконец, холод каменного пола и слова братьев успокоили его. Клара молилась за решёткой, а Стефан уснул. Спал он долго, свернувшись, как преследуемое животное, которое наконец нашло убежище. Дыхание его было ровным и глубоким.
Когда он проснулся, уже смеркалось. Сёстры за решёткой пели в кругу света, отбрасываемого лампой. Нежно звучали чистые голоса. Стефан ощутил блаженство в сердце. Тотчас же в нём пробудился обыкновенный голод. Он встал и вышел из часовни. На пороге он остановился, поклонился алтарю и вышел. Решётку он теперь даже не заметил, она уже не была для него важна.
– Брат Стефан, – услышал он женский голос. – Иди в трапезную, ты, наверное, голоден.
– О да! – улыбнулся он. – Не помню, когда я ел в последний раз… И не помню, когда молился, – добавил он задумчиво.
– Брат, ты пришёл издалека. Клара сделала так, что Бог позволил тебе вернуться, – сказал Филипп.
* * *
Брат Филипп был красив: высокий, широкоплечий, поступь его была полна достоинства, а лицо выражало королевское величие и одновременно орлиную проницательность. В серых глазах была морская глубина с её беспокойной подвижностью. В прямых решительных линиях губ пряталась улыбка, и удивительная радость жизни проступала из-под величественного вида, как фреска мастера – из-под новой росписи. Это редкостной красоты лицо, притягивавшее к себе людские взгляды, было обрамлено серебристыми локонами. Буйные волосы лежали красивыми волнами, слегка подрагивая, когда он говорил. Это выглядело очень изящно. У него была вполне земная внешность знатного господина, голос его был глубок, звучен и мелодичен. Когда он говорил, казалось, его слова отдаются эхом и звучат со всех сторон.
Брат Филипп был выдающимся оратором, на его проповеди стекались толпы людей. Слова его звучали, как музыка. Природа щедро одарила его. Филипп говорил, а слушатели впитывали его добрые и умные мысли, и то, что он говорил, казалось им ещё более истинным и необходимым оттого, что это исходило из уст красивого человека. У красоты есть сила убеждения, она вызывает доверие, потому что сердца людей всегда стремятся к красоте.
Брат Филипп часто навещал сестёр монастыря Святого Дамиана. Его встречали с уважением и любовью. То, чему он их обучал, не давало покоя их мыслям, а они и не хотели покоя. Когда душа перестаёт сомневаться, кончается развитие, стремление к лучшему.
Однажды в майский день, когда земля украсилась буйным цветением, а растения, животные и всё живое кипело радостью бытия, брат Филипп пришёл в монастырь Святого Дамиана и говорил с сёстрами. Они сидели на жёстких скамьях вдоль стен часовни и слушали, не сводя глаз с высокой, сильной фигуры в потрепанном буром одеянии. И перед силой этого человека с его светлой красотой, словами, полными убеждённости и правды ума и сердца, они понимали красоту и значение жизни.
– Ни одна минута уже не повторится, а мы за каждую должны будем дать отчёт, – говорил Филипп, и голос его звучал в стенах часовни, словно музыка органа. – Человеку свойственно заблуждаться, но чтобы заблуждаться, нужно знать, куда идти. Как же нам распознать ошибку, если не сравнивая с добрым, настоящим, с истинной целью? Купец не узнает, что сбился с дороги, ведущей к дому, если у него нет дома. Поэтому величайшей виной человека является не заблуждение, а отсутствие стремления. Мы не можем позволить себе отдыхать. Бог ставит перед каждым из нас всё новые задачи, словно испытывая нашу духовную силу. Мы должны всё время учиться, стараться, хотя бы и падая от усталости. Мы должны с трудом и муками взбираться на гору, на такую высоту, на которой ещё никогда не были. Поэтому часто болит сердце и на глаза наворачиваются слёзы. Но с высоты расстилается такой вид, какого мы раньше никогда не видели. Мы можем взглянуть оттуда на то место, где мы были раньше, и оно покажется нам равниной. Мы увидим и новые вершины, но не будем знать, какую из них нам предстоит покорить. Вот человеческая жизнь!
Голос его под сводами часовни казался голосом не одного человека, а целого хора. Брат Филипп замолчал и улыбнулся, склонив прекрасную голову. Серебро его кудрей блеснуло яркими искрами. В часовне воцарилась тишина. Потом из окон долетело щебетание птиц, наполнившее комнату далёким поднебесным звоном.
Воинство Божьих рыцарей
В то время как брат Филипп говорил, на всех дорогах и тропках, ведущих к Порциунколе, царило большое оживление. Францисканцы из Италии, Франции, Испании и других стран направлялись туда, где зародилось новое понимание жизни. Шли в бедной потрёпанной одежде, устало шагая сбитыми босыми ногами по горным тропам, со всех сторон спускавшимся в долину, на зелёную поляну, где маленькая церковь была похожа на птицу, охватывающую своими огромными, но невидимыми крыльями всё близкое к сути творения.
Работая в саду, монахини монастыря