Он вытащил из котомки одежку, неторопливо оделся и побрел по краю поля, пока не вышел на дорогу. Элвин понял, что находится на правильном пути, когда дорога уперлась в ручеек: над маленькой струйкой воды, через которую легко можно было бы перепрыгнуть, стоял крепкий крытый мост. Этот мост, как и все остальные мосты между Хатраком и Церковью Вигора, построили его отец и братья, и случилось это одиннадцать лет назад, когда Элвин был совсем крошкой и цеплялся ручками за мамину грудь, трясясь в катящейся на запад повозке.
Элвин двинулся по дороге, идти оставалось совсем чуть-чуть. Он сотни миль пробежал по девственному лесу, но в дорогах белого человека не было зеленой песни, а поэтому мальчику было неоткуда ждать помощи. Через пару миль он сбил себе пятки, покрылся с головы до ног пылью, проголодался и страшно захотел пить. Оставалось надеяться, что он уже близко к цели, иначе ему придется пожалеть, что он отдал свои башмаки.
Знак у окраины дороги гласил: «Город Хатрак, территория Гайо».
По сравнению с недавно возникшими деревушками поселенцев это был настоящий город. Конечно, он и в подметки не годился французскому Детройту, но то было иностранное место, а этот городок — он принадлежал американцам. Дома и строения очень напоминали постройки в Церкви Вигора и прочих поселениях, только выстроены они были более умело, да и размерами побольше. Главную дорогу пересекали четыре улицы, на которых стояли банк, парочка лавок и церквей. Здесь имелось даже здание местного суда, и на пути Элвину попалось несколько небольших магазинчиков с табличками «Законник», «Доктор» и «Алхимик». Ну, раз здесь начали селиться ремесленники, значит, город стал настоящим, а не просто «подавал надежды», как это было с Церковью Вигора до бойни на Типпи-Каноэ.
Хатрак он впервые увидел чуть меньше года назад. Это случилось, когда Пророк, Лолла-Воссики, увлек Элвина в вызванный с небес смерч. Стены торнадо превратились в хрусталь, и в этом хрустале Элвину явилось множество диковинных вещей, одной из которых было видение Хатрака, каким он выглядел, когда Элвин только родился. Да, за одиннадцать лет, прошедших с тех пор, многое изменилось. Он шел по городу и изумлялся, как тот преобразился. Теперь городок стал таким большим, что прохожие даже не замечали незнакомца — никто и не думал здороваться с Элвином.
Однако, пройдя полгорода, он догадался, что причина равнодушия окружающих людей таится вовсе не в том, что Хатрак так вырос. Дело было в дорожной пыли, осевшей на его лице, в босых пятках и пустой котомке, болтающейся за спиной. На него смотрели, окидывали оценивающим взглядом и тут же отворачивались, как будто побаиваясь, что он сейчас подойдет и попросит хлеба или приютить на ночь. С таким отношением Элвин прежде не встречался, однако он сразу понял, что здесь происходит. За прошедшие одиннадцать лет город Хатрак, территория Гайо, научился отличать бедных от богатых.
Большие дома закончились. Он прошел через весь город, но не увидел ни кузницы, куда, по идее, должен был первым делом направиться, ни гостиницы, где родился и которую сейчас жадно искал взглядом. Перед ним раскинулась парочка свиноводческих ферм, от которых воняло как от обыкновенных свинарников. Затем дорога поворачивала на юг и скрывалась за поворотом.
Но где-то здесь должна быть кузница! Всего полтора года прошло с тех пор, как Сказитель отнес Миротворцу написанный папой контракт, согласно которому Элвин Миллер-старший отдавал своего сына в подмастерья кузнецу из Хатрака. И примерно год назад Сказитель сказал Элвину, что доставил то письмо и Миротворец Смит подтвердил контракт — да, именно так он и выразился, «подтвердил контракт». А поскольку Сказитель зачастую глотал некоторые буквы, Элвину показалось, что Миротворец, по словам Сказителя, «повредил контракт». В конце концов, Сказитель написал эту фразу, и все разъяснилось. В общем, год назад кузнец здесь еще был. Как и девочка-светлячок из гостиницы, та самая, которую он видел в хрустальной башне Лолла-Воссики, — она тоже должна быть где-то здесь. Разве не она написала в книге Сказителя: «Мастер на свет появился»? Эти слова, чьи сияющие буквы были выписаны самим светом, напомнили ему одну библейскую историю, в которой Господь Бог начертал на стене: «Мне, мне, ты упал, сын» — согласно этому пророчеству, по прошествии определенного времени Вавилон и в самом деле пал[8]. Именно свет пророчества насыщал слова в книге Сказителя сиянием. И если этим Мастером является Элвин, а так оно и было, значит, девочка-светлячок может много чего ему рассказать. Она должна знать, что такое Мастер и как им стать.
Мастер. Это слово многие люди произносили шепотом. Или с тоской, добавляя затем, что, очевидно, в этом мире уже не родится Мастеров. Да, кое-кто уверял, что старик Бен Франклин был одним из Мастеров, но сам Франклин до самой смерти отрицал свою способность творить. Сказитель, которому Бен Франклин заменил отца, сказал, что Бен за свою жизнь сотворил одну-единственную вещь — Американское Соглашение, тот самый клочок бумаги, который связал голландские и шведские колонии с англичанами и германцами Пенсильвании и Сасквахеннии. И не только с ними, но и — что самое важное — с краснокожим племенем ирраква. Эти земли образовали Соединенные Штаты Америки, на которых краснокожие и бледнолицые, богатые и бедные, торговцы и чернорабочие — все могли голосовать, высказываться во весь голос и никто не имел права заявить: «Я лучше, чем ты». Многие говорили, что это сделало Бена самым великим Мастером, который когда-либо ступал на эту землю, но Сказитель не соглашался. «Бен связал нашу землю, сплотил ее, — говаривал старый странник, — но Мастером он не был».
«Я тот Мастер, о котором написала девочка-светлячок. Она коснулась меня, когда я появился на свет, и увидела, что во мне есть способности Мастера. Я должен найти эту девочку, ей сейчас, наверное, уже шестнадцать, и она просто обязана рассказать, что увидела в ту ночь. Потому что у сил, которые я в себе обнаружил, у моих способностей есть высшее предназначение, я это чувствую. Они были даны мне не затем, чтобы я руками вырезал камень, исцелял больных и бегал по лесам как настоящий краснокожий. В моей жизни есть дело, которое я обязан исполнить, а я понятия не имею, как к нему подступиться и как подготовиться к будущему».
Он стоял посреди дороги, меж двух свинарников, как вдруг услыхал звонкое дзынь-дзынь, издаваемое железом, бьющим по наковальне. Его все равно что по имени окликнули. «Вот он я, — стучал молот, — иди дальше по дороге, там меня и найдешь».
Однако до кузницы он так и не добрался. Завернув за поворот, он увидел ту самую гостиницу, где когда-то родился, — она была точь-в-точь такой же, какой явилась ему в хрустальной башне. Только стены блестели свежей белой краской, еще не успевшей пропитаться летней пылью, — дом, при виде которого радуется всякий усталый путник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});