Выплевывая эти слова, вполне напоминающие оскорбления хотя бы по тону, каким они были произнесены, Бетина терзала котел с такой силой, словно собиралась протереть в нем дыру. Альта молчала, насупившись, — о том, что объяснение непременно последует, она уже догадалась, оставалось только немного подождать.
— Значит, если я надену красное платье, алые примут меня как свою, так получается? Или ты думаешь, что мне не нравятся красные платья? Или черные? Когда я вырасту, когда у меня будет такая же грудь, как у Орделии… нет, у меня будет лучше, потому что я лучше знаю магию, так вот, я буду носить все цвета, какие захочу. И пусть попробуют хоть слово на этот счет сказать! О, во имя Эмиала, да никто не запрещает магам одеваться так, как им заблагорассудится. Есть одежды для церемоний, но это же совсем другое дело.
Она перевела дух, осмотрела свой котел, несколько мгновений подумала, не попытаться ли сдать работу как исполненную, но тут же от этой мысли отказалась. На уже почти блестящей поверхности имелось достаточно пятнышек, чтобы шеф-повар не только не удовлетворился бы такой чистотой, но и непременно сообщил бы Маре о проявленной ученицей нерадивости. С остервенением она снова принялась тереть медь мельчайшим песком.
— А леди Таша Рейвен — обычная волшебница. Мастер. Поговаривают, что она благополучно провалила экзамен на магистра и лишь чудом осталась жива. Это все потому, что ей куда больше нравятся шпаги и лошади, чем книги и свитки.
— Она и в самом деле леди?
Губы Бетины, которая ничуть не приуменьшила в том памятном разговоре благосостояние своих родителей, сжались в тонкую нить. Что бы там ни говорили о равенстве всех перед Орденом, но леди — это всегда леди. Тем более леди Рейвен, получившая помимо классического образования в школе Ордена еще и более чем утонченное воспитание вне стен школы. Другое дело, что — по слухам, которые имели привычку шириться и причудливо видоизменяться в зависимости от того, кто способствовал передаче этих слухов, — ее не слишком жаловали ни в Обители, ни среди знати Торнгарта. По той же причине, по которой эта женщина не слишком далеко продвинулась в изучении магических искусств. Вместо того чтобы посвящать все свое время науке или, на худой конец, вести себя так, как положено инталийской дворянке — то есть носить декольтированные платья, томно слушать стихи и, при случае, красиво падать в обморок, — леди Рейвен предпочитала шпагу, скачки, интриги… а если и магию — то исключительно боевую.
— Она единственная дочь лорда Рейвена.
Это имя ничего не говорило Альте. В Инталии дворян было немало — титул можно было не только унаследовать или, как это было принято, принять в награду за те или иные деяния, но и получить иным способом. Например, купить. Стоило это достаточно дорого, но желающие находились всегда, обеспечивая стабильный приток средств в казну Святителя. Наследники известных родов, без труда перечисляющие десяток поколений благородных предков, на новоявленных баронов, графов и даже герцогов (последние, впрочем, были редкостью, поскольку цена этого титула была совершенно непристойной) смотрели с пренебрежением.
Лорд Рейвен был как раз из таких, из настоящих. Род древний — по уверениям самих Рейвенов, их предки входили в правящий класс еще до Разлома. И, помимо незапятнанной чести, этот род славился еще и богатством. С точки зрения Святителя — непозволительным богатством. Иметь столько золота в государстве, правитель которого призывал к скромности и даже аскетизму, было… неразумно.
Безусловно, владельцы золота понимали, что рано или поздно их призовут к дележу, и правила этого дележа будут устанавливаться не ими. В том же Гуране подобная ситуация разрешилась бы быстро и банально — семью вырезали бы до последнего человека, золото (с учетом неизбежных потерь при транспортировке) переправили бы в казну. Святитель предпочитал действовать иными, более мягкими, но не менее эффективными методами. Благородным господам приходилось платить… За право жить в столице. За право вести праздную и веселую жизнь. За охоту на землях Святителя — а в Инталии Святителю не принадлежало разве что дно рек и верхушки гор. За свершение служителем храма Эмиала таинства брака. За многое, многое другое. И даже когда они уходили в лучший мир, это тоже стоило золота… уже наследникам. В Обители имелись весьма изобретательные специалисты по добыванию финансов.
И несмотря на все эти поборы, лорд Рейвен, глупо и бездарно погибший на охоте, оставил своей единственной дочери весьма приличное состояние, позволяющее девушке делать только то, что ей казалось интересным.
— Она тоже будет учить нас?
— О нет, — усмехнулась Бетина. — Леди Рейвен никого учить не станет и давно никому не позволяет учить себя. У нее какие-то дела с госпожой Попечительницей. Леди бывает здесь несколько раз в году… а чем это она тебя так заинтересовала?
Альта пожала плечами.
— Она странная…
— Едут! — взвизгнул мальчишка. Еще утром на нем был замечательный белый фартук поваренка, но сейчас знаток по пятнам вполне мог определить, что планируется подавать на обед.
На территорию школы одна за другой въезжали кареты. Первая, самая роскошная, несла на себе эмблему солнца. Лучистое золотое изображение Эмиала.
Каждый год в последний день лета Святитель посещал школу, чтобы лично взглянуть на будущих магов и воинов. Сам он считал это доброй традицией — в Инталии вообще испытывали слабость ко всякого рода традициям, веря, что это укрепляет готовность людей подчиняться властям. А потому не меньше десятка раз в год Святитель в сопровождении пышной свиты совершал подобные выезды. В том числе и сюда.
— Дети, — раздался ровный голос Мары. — На сегодня ваши работа окончена. Немедленно приведите себя в порядок, наденьте парадное платье. Церемония начнется через час.
Никто даже не шевельнулся. Взору управительницы предстали неровные ряды затылков, украшенных короткими стрижками, тощими или толстыми косичками, белыми колпаками… все дети неотрывно глядели во двор. А там…
Там происходило представление. Обставляя свой приезд со всей возможной пышностью, Святитель продумал каждую деталь. Вернее, это только принято так говорить, что он что-то продумал, — на самом деле для этого имелись особые люди, в обязанности которых как раз и входило представить публике верховного владыку Инталии в наилучшем свете. Ряды рыцарей в полном боевом облачении — то есть в тяжелых доспехах, покрытых белой эмалью, в глухих шлемах, украшенных перьями цапли, верхом на могучих конях, укрытых снежно-белыми попонами с золотыми эмблемами солнца, — выстроились правильным ромбом, окружив карету. Отменно обученные кони ступали в такт, воины возвышались в седлах подобно несокрушимым башням. Вымпелы с золотым диском гордо реяли на длинных копьях. Это зрелище должно было вселить — и вселяло — в юные сердца гордость за мощь Ордена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});