Все засмеялись.
— Миссис Вилтаппер, — перешел Бёртон на серьезный тон, — несколько месяцев назад меня произвели в рыцари. Клянусь вам, я никогда не запятнаю этот титул недостойным деянием.
«Интересно, — подумал он тут же, — могу ли я доверять самому себе, давая такого рода обещания?»
— Боже милосердный! — всплеснула руками вдова. — Рыцарь! Сэр в моем доме! Большая честь, ничего не скажешь!
Она подняла вуаль. Ее дряблое, в пигментных пятнах лицо, очевидно, когда-то было довольно привлекательным, да и сейчас его заметно освежала озорная, как у молодой женщины, улыбка. У старушки уже не было нескольких зубов, остальные пожелтели, но в ее бледно-голубых глазах так и сверкали искорки доброго смеха, и Бёртон не мог не улыбнуться в ответ.
— Простите меня за недоверчивость, — сказала вдова. — Вы действительно очень достойный человек, как и мой Томми, мир его праху. Оставляю вас вдвоем! — Бёртон поднялся, провожая ее до двери. — О, как вы галантны! Спасибо!
— Я очень рад нашему знакомству, миссис Вилтаппер. Можно я еще как-нибудь к вам зайду? Я знаю 17-й Уланский, и мне было бы интересно послушать о службе вашего мужа.
Глаза пожилой дамы увлажнились.
— Капитан сэр Бёртон, — воскликнула она, — заходите в любое время, когда сочтете нужным!
— Благодарю, мэм.
Он закрыл дверь и вернулся к сестре Рагхавендре, из-за которой, собственно говоря, и захотел побывать на Бейхем-стрит, 3 еще не раз.
— Что вы знаете о гипнозе? — спросил он ее.
— Я не раз видела, как гипнотизируют людей.
— Вы боитесь?
— Мне нужно узнать то, что я забыла. Вы хотите ввести меня в транс, да?
— Умница! — сказал он, ближе придвигая кресло.
Оказавшись с ней лицом к лицу, Бёртон посмотрел ей в глаза и перешел на бангалорский диалект.
— Расслабься. Смотри прямо мне в глаза.
Темные бездонные глаза девушки уставились на него.
— У тебя длинные ресницы, — сказала она.
— У тебя тоже. Не разговаривай. Расслабься. Дыши, как я. Представь себе, что твой первый вдох идет в правое легкое. Медленно вдохни, медленно выдохни. Следующий вдох идет в левое легкое. Медленно вдохни, медленно выдохни. Следующий — в середину груди. Внутрь. Наружу.
Он учил ее дышать в суфийском ритме, и у нее почти получалось — оставалась едва заметная дрожь, которую Бёртон обнаружил, измеряя ее пульс.
Он произнес следующие указания, вводя ее в цикл четырех вздохов, каждый из которых был направлен в определенный орган тела.
Ее сознание постепенно подчинялось ему, о чем говорили ее сияющие глаза, зрачки которых становились все шире и шире.
Внезапно по краям их появились черные круги, образуя перпендикулярные линии, и темно-коричневые радужные оболочки вспыхнули ярко-розовым. Бёртону почудилось что-то злобное, он зажмурился, изумленный, но иллюзия — если это была иллюзия — мгновенно исчезла.
Ее глаза вновь стали карими, зрачки — широкими и черными. Она вошла в транс.
Убедившись в этом, Бёртон заговорил глубоким голосом:
— Ты вернулась в прошлую ночь. Ты в Пенфолдской частной лечебнице, в палате лейтенанта Спика. Ты только что читала ему, но тебя прервали. В комнату входит человек.
— Да, — тихо ответила она. — Я слышу, как с легким скрипом открывается дверь. Я поднимаю взгляд от книги. Беззвучные шаги — и вот он здесь.
— Опиши его. В деталях.
По ее телу пробежала дрожь.
— Что за мужчина! Я никогда не видела такого. На нем сюртук из тисненого черного бархата, рубашка, штаны, туфли, шляпа — все черное; ногти выкрашены в черный цвет; и только волосы — прямые и такие длинные, что падают на воротник, — совершенно белые, как снег! И кожа такая белая! Он альбинос! Ни одного пятнышка цвета, кроме глаз; они отвратительно розовые, с вертикальными зрачками, как у кота.
Бёртон забеспокоился. Лишь минуту назад у самой девушки были точно такие же глаза и зрачки!
— В его лице что-то не так, — продолжала она. — Верхняя и нижняя губа вытянуты слишком далеко вперед, как на морде животных, а зубы, когда он улыбается, выглядят как настоящие клыки. Он входит в комнату, смотрит на лейтенанта, на меня, потом приказывает мне сходить за каталкой. Я ему подчиняюсь. У меня как будто нет своей воли.
— Значит, ты выходишь из палаты?
— На минутку, потом я возвращаюсь и…
Она остановилась и всхлипнула.
— Не волнуйся, — успокоил ее Бёртон. — Я с тобой. Ты в безопасности. Расскажи мне, что ты видишь в комнате.
— Троих людей! Точнее, я думаю, что это люди. Может, и нет. Они все невысокие, на них красные плащи с капюшонами, и они какие-то… перекошенные, у них все не как у людей: слишком длинные туловища, слишком узкие бедра, слишком широкая грудь и слишком короткие ноги. Но их лица, их лица, они… вместо них…
— Что?
— О, боже! Собачьи морды!
Бёртон, крайне удивленный, откинулся на спинку кресла. Потом вынул из кармана рисунок Доре, развернул его и протянул девушке.
— Такие?
Она отшатнулась и задрожала с головы до ног.
— Да! Пожалуйста, скажи мне, кто это такие? — закричала она.
Он взял ее ладони в свои и погладил.
— Не бойся. Все закончилось, Садхви. Все в прошлом.
— Но это не люди!
— Наверное, нет. Расскажи, что было дальше.
— Я иду обратно в палату лейтенанта Спика и везу каталку. Вижу этих трех… тварей, потом из-за моей спины выскакивает альбинос, хватает меня и зажимает мне рукой рот. Он такой сильный! Я не могу двигаться. Люди-собаки поднимают Спика с кровати, кладут на каталку и увозят.
— Есть ли поблизости другие медсестры? Кто-нибудь еще видел их?
— Нет, не думаю, я сейчас явственно увидела: это крыло лечебницы как будто вымерло; там ни души — нет даже тех, кто должен был дежурить.
— Эти твари выходят… и что дальше?
— И альбинос поворачивается ко мне, глядит в глаза, приказывает все забыть и всем твердить, что лейтенанта забрали родственники. Он выходит из палаты, я иду за ним по коридору до приемной. Я чувствую что-то странное. По пути я вижу нескольких медсестер, но они никак не реагируют; проходя мимо, альбинос что-то тихо говорит им. Мы доходим до приемной, и я вижу пустую каталку возле регистратуры. Альбинос приказывает мне подойти, я тупо подчиняюсь. Он что-то объясняет медсестре, она кивает и оглядывается. Потом он направляется к главному входу и, проходя мимо меня, шепчет: «Проснись!» — Она вдохнула и расслабилась. — Все, он ушел.
— Потом ты приходишь в себя и обнаруживаешь, что везешь пустую каталку и ничего не помнишь? — прервал ее Бёртон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});