— Показать тебе, где ванная? — спросила Энн.
— Нет, спасибо, — ответил Макс и подумал, что он разгуливает по квартире Энн как инспектор. — У тебя отличная квартира, столько свободного пространства…
— …С которым нужно поработать? — продолжила его мысль Энн и улыбнулась. Макс и не знал, что у нее такая лучезарная улыбка, от которой становилось светлее. — Я здесь живу всего семь месяцев — просто не было времени заняться квартирой.
— Ты можешь не спешить, меблировка — дело серьезное, — сказал Макс. Этот вежливый разговор ни о чем начинал его раздражать — два взрослых человека пытаются заполнить тишину бессмысленной болтовней о чем угодно, лишь бы не коснуться тех вопросов, которые волнуют их больше всего.
Энн стояла, скрестив руки под грудью, на которую Макс смотрел с большим удовольствием. Ему нравилось разглядывать ее ладную фигурку, обтянутые джинсами стройные ноги и белую блузку без единой морщинки.
Для Энн не было ничего нового в том, что мужчина рассматривает ее, — она привыкла к оценивающим взглядам, — но первый раз в жизни ей хотелось казаться безупречной во всем.
Макс никогда не вел себя так, вернее, никогда раньше не вел. Они были просто друзьями, иногда целовались при прощании, иногда обнимались при встрече, но никогда даже намека на возможность большей близости между ними не возникало. Макс ни разу не дал ей понять, что хотел большего.
От напряжения Энн похолодела, перестала чувствовать кончики пальцев. Желание давало о себе знать пульсирующей болью во всем теле. Ей хотелось опуститься на колени, скинуть одежду, которая казалась сейчас лишней, и оказаться в его объятиях. Хотелось, чтобы он обнял ее за плечи и защитил от всего мира. Энн глубоко вздохнула и встряхнула головой. Надо подойти к окну и открыть его настежь. Поток свежего воздуха ослабит эту напряженность, которая возникла между ними, подумала девушка. Но ведь он не может знать, что она чувствует. И вряд ли он чувствует так же, как она.
— Ты слишком много работаешь. — Макс посмотрел на нее и вздохнул. Его глаза подернулись поволокой, он смотрел на Энн виновато, или ей только показалось?
— У меня никогда раньше не было своего жилья. В Пойнт-Юде я жила вместе с двоюродной сестрой Элин и ее сыном.
— Но раньше ты жила в Сент-Мартинвилле?
Энн сделала героическую попытку выглядеть спокойной — но у нее это плохо получилось. Ноги были как ватные, грудь стала тяжелой, девушка ощутила легкое покалывание по всему телу. Но, самое странное, ей совсем не хотелось расставаться с этими давно забытыми ощущениями.
Энн надеялась, что Макс не понимает, что с ней происходит. Не понимает и не чувствует. Или все-таки чувствует?
— Я никогда не говорила тебе, что жила в Сент-Мартинвилле, — ответила Энн.
— Не важно, говорила или нет, но, когда мы въехали в город сегодня, я понял, что он для тебя не чужой. Но это совсем не важно.
Для Энн это было безусловно важно.
— Я выросла в Сент-Мартинвилле.
— Но ты не любишь это место, верно?
— Ну, это твои домыслы. — Энн не хотела возвращаться в прошлое. — Хотя ты прав, конечно. Я ненавижу это место, ненавижу!
— Энн, что с тобой? Ты в порядке? Я совсем не хотел тебя огорчить!
Энн боялась, что Макс спросит о Бобби Колберте. Она даже имени этого не могла произнести спокойно. К черту Колберта! Энн могла думать только о Максе. Он был так близко, а девушка так далеко унеслась в своем воображении, что почти физически ощущала, как он ласкает ее. Чтобы не застонать, Энн прикрыла рот рукой и взглянула на Макса. Он был занят своими мыслями и не заметил ее смятения.
— Я принесу вина — выпьешь со мной? — спросил Макс, проведя рукой по волосам.
— Белое холодное вино? Отлично! — ответила Энн, густо покраснев, приложила ладони к своим пылающим щекам и рассмеялась над собой. Пора бы перестать смущаться по пустякам.
— Пойду и принесу, — сказал Макс и отправился на кухню, поразившую его чистотой и пустотой.
Белое дерево, столешницы из черного гранита и обилие нержавеющей стали — очень современно и удобно, хотя невооруженным глазом было видно, что кухней хозяйка пользовалась не чаще, чем столовой или гостиной.
Оставшись один, Макс попытался снять напряжение. Он привык держать на привязи свои инстинкты, и ему это неплохо удавалось. Он пытался начать новую жизнь, а для этого необходимо было держаться подальше от женщин. Последствия этого длительного поста были слишком очевидны.
Макс тряхнул головой, открыл холодильник, достал бутылку «Пино Грижио» и огляделся вокруг в поисках штопора.
— Штопор для бутылок в ящике. — Энн стояла у него за спиной.
Она открыла ящик, в котором кроме штопора ничего не было, протянула штопор Максу и пошла к буфету. Там нашлось несколько бокалов для вина. Макс взял два, налил в один немного вина и торжественно поднес к носу.
— Мягкое, но в меру крепкое, пожалуй даже терпкое. Привкус белого шоколада и легкий запах фруктовой запеканки. Потрясающе! Восхитительно!
Энн рассмеялась и легонько стукнула его по руке. Но ни ее смех, ни глуповатая шутка Макса по поводу вина не смогли разрядить напряженность между ними.
— Берем вино и идем в комнату, — сказала Энн, взяла бокал из рук Макса и вышла из кухни.
Макс пошел следом и задержался у выходящего на площадь окна, за которым сверкала иллюминация.
— Похоже, они забыли убрать рождественские лампочки. Как ты думаешь, оставят до следующего Рождества?
— Не знаю, у меня это первое Рождество здесь, — ответила Энн, — знаешь, как ни смешно, я люблю рождественскую иллюминацию. Хорошо, как в детстве. Наверное, они просто забыли переключить таймер, или что там у них, — вот праздник и не кончается.
— По мне — чем больше блеска, тем лучше. Мои родители украшают дом на Рождество, и он становится похож на пещеру Аладдина. Роджер тоже любит рождественский блеск, чего не скажешь о Келли. Он считает все это ненужной мишурой и, если бы мама ему позволила, пригласил бы дизайнеров для украшения дома. К счастью, мама этого не допускает.
— А ты намного выше меня. — Энн взяла Макса за руку и повернула его лицом к себе.
— «Люблю, когда меня окидывает взглядом женщина моя!» — продекламировал Макс — и сразу пожалел об этом. Дурацкая шутка. Энни не была его женщиной.
— Давай постоим у окна. Люблю смотреть на огоньки на деревьях. Если ты встанешь на колени у подоконника, сможешь использовать его как столик.
Энн скинула туфли и босиком обошла комнату, по очереди выключая все светильники.
— Ты темноты не боишься? — спросила она перед тем, как выключить последний.