— С того, что ты стал много чего забывать в последнее время, — дед нахмурился и теперь в его голосе звучала сталь. — Например, ты забыл сколько мне лет, и что люди смертны. Что было бы с моей семьей и с кланом, если бы я умер?
— У вас нет официального наследника, в этом случае клан бы все равно погиб, — буркнул Хромцов.
— Клан, возможно, но, если ты, наконец, вспомнишь, что у меня составлено завещание и что даже при самом плохом раскладе, моя семья не останется на улице! — дед хлопнул по столу ладонью. Хромцов вздрогнул и беспомощно посмотрел на меня. Я же лишь пожал плечами, разбираться с проштрафившемся сотрудником — это дело деда и ко мне никакого касательства не имеет. Так что терпи и внимай с благоговением на лице, если, конечно, хочешь продолжать работать в этом довольно шикарном кабинете. — Почему ты сразу не сказал мне, что возможен двойной контроль счетов?
— Ну, вы не спрашивали, — пролепетал Хромцов.
— Объясни мне, Хромцов, ты зачем сейчас сам себя закапываешь? — дед откинулся на спинку кресла. — Ты что, клинический идиот? В общем так, мне нравится этот банк, и условия, которые он предлагает, полностью меня устраивают. Но, Хромцов, ещё одна забывчивость с твоей стороны, и я, пожалуй, сменю не только банкира, но и сам банк. Тем более, что Вольф давно мне намекал на ещё более выгодные условия.
— Я всё понял, Виталий Павлович, этого никогда больше не повториться, — очень быстро проговорил Хромцов и подвинул деду небольшую стопку документов. — Я уже всё приготовил. Вам обоим нужно только поставить подписи на каждой странице доверенности и двойного контроля счетов, а также на последней странице зафиксировать подлинность своей личности.
— Секунду, — дед поднял трубку и принялся набирать номер по памяти. Немного подождав, он быстро проговорил. — Слава, ты проверил документы банка для контроля счетов? Прекрасно, ты заслужил премию. — И дед нажал отбой и снова повернулся к Хромцову, который действительно искоса посматривал на трубку, при этом так стараясь не показывать заинтересованности, что становилось просто смешно. — Мой юрист всё проверил и каждый лист скрепил своей подписью с идентификацией личности. Надеюсь, каждая такая подпись на месте, и нам не нужно с Костей терять время, чтобы проверять, что же вы там наисправляли?
— Ваша паранойя, Виталий Павлович, уже начинает переходить грань истинного безумия, — поджав губы, заявил идиот, чья карьера висела на нитке, которая с каждым его вздохом истончалась.
— Это моя паранойя и только мне решать, как именно иметь с ней дело, — дед прищурился. — И да, в последнее время я поймал себя на мысли, что даже на Назара Борисовича начинаю посматривать с подозрением. В случае же с банком и без паранойи надо держать ухо востро, чтобы тебя без трусов не оставили. Нет, я все понимаю — ничего личного, это всего лишь бизнес, вот только я не хочу, чтобы этот бизнес процветал за счет моего клана, который вкладывает просто гигантские усилия в то, чтобы постоянно оставаться в профиците. Так что с моей стороны тоже нет ничего личного, и даже паранойя здесь ни при чём. Так подписи юриста на месте?
— Да, на месте, можете сами убедиться, — Хромцов поджал губы. Ну надо же, святая невинность, обиделся на недоверие клиента.
Дед тем временем принялся листать документы и, после тщательно проверки подписи юриста, ставить под ней свою. После этого протягивал подписанный экземпляр мне. Очень скоро с формальностями было покончено.
— Ну вот и всё, — Храмцов забрал один из экземпляров себе. — Поздравляю, Константин Витальевич. Теперь, в случае, если Виталий Павлович снова внезапно решит отдохнуть, коллизий, подобной произошедшей, у вас не возникнет.
— В таком случае, не будем вас больше задерживать, — дед встал, забрал наши экземпляры, сунул трубку в карман пальто и кивнул на дверь. Я сразу же понял, что от меня требуется, и быстро вышел из кабинета.
Носиться по лестницам дед не захотел, и на первый этаж мы спустились на лифте. До лифта дошли молча, но вот уже находясь в кабине, я заговорил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сегодня у меня была встреча с Подоровым. Всё ещё по тому странному делу в поезде.
— Надеюсь, когда-нибудь они сумеют выйти хотя бы на исполнителей, — дед покачал головой.
— Это ни к чему не приведет, все исполнители мертвы, тот, кто за этим стоит, подчищает за собой хвосты, — ответил я. — Вот только, в последнее время, я стал практически кровно заинтересован в раскрытии этого дела, иначе, вполне так может случиться, что они всё-таки доберутся до Вольфа, а он стал мне весьма дорог, хотя бы как источник моего дохода, не говоря уже о том, что мне будет как-то не по себе, если два ребенка останутся сиротами.
— Это всё безусловно интересно, но что ты всё-таки хотел у меня узнать? Не просто же так ты Подорова упомянул? — дед смотрел на меня с интересом.
— Понимаешь, практически в каждом эпизоде этого дела используются наши телепорты. Но Подоров никак не может не думать об этом, но и провести простую проверку также не в состояние. Его просто никто не пустил бы копать дальше, потому что у военных почему-то напрочь отсутствует чувство юмора, и они не сочтут присутствие Тайной канцелярии у себя на территории чьей-то глупой шуткой.
— Так, а я что могу сделать? — дед удивленно моргнул.
— Ты можешь обратиться напрямую к императору и инициировать проверку складов с телепортами.
Мы уже подошли к дверям выхода, когда дед, наконец, ответил.
— Хорошо, я попробую. Не обещаю, что у меня непременно получится, но я попробую. Михаил очень сложный человек, но он отличается большей, чем положено императору порядочностью. Может быть, это и плохо. Не будь он настолько благороден, эта нечисть бы и не расплодилась, а если бы расплодилась, то головы поднять не могла бы без боязни её лишиться. — Мы вышли на улицу. Со стоянки тут же вырулила и остановилась прямо напротив входа в банк машина деда. — Ты домой? — спросил он у меня.
— Нет, мне нужно кое-какие бумаги Вольфу отвезти. А то Юрка точно найдет способ меня убить, и это будет чертовски обидно, учитывая, сколько раз я спасал ему жизнь, — и я, кивнув ему, направился к своей машине.
Что же, на данном этапе я сделал всё, что мог. Теперь нужно было только ждать, да почаще навещать мою рыжую подружку.
С этими мыслями я доехал до офисного центра, в котором клан в своё время приобрёл целую секцию для наших юристов. Мне всего-то и нужно было — это войти внутрь, забрать договор и уехать радовать Вольфа. Казалось бы, что может быть проще?
Быстро найдя ту секцию, которая принадлежала Кернам, я зашел внутрь. Восемь кабинетов были объединены одной приемной, за столом которой сидела хорошенькая куколка, судя по всему, являющаяся секретаршей. Правда, если судить по её стерильному столу, на котором кроме нескольких телефонов и записной книжки ничего не было, функции её были чисто декоративными. Девушка должна была радовать глаз, ожидающих встречи мужчин, и отвечать на звонки, время от времени переводя их в кабинеты своих многочисленных шефов, а вот всеми бумагами юристы занимались самостоятельно.
— В каком кабинете Николай Волков расположился? — спросил я отрывисто, подходя к столу.
— Николай Викторович сейчас занят, — девушка одарила меня служебной улыбкой.
— Я не спрашиваю о том, занят он или нет, я спрашиваю: в каком кабинете он работает? — все эти бесконечные, вроде бы маленькие, но слишком уж частые задержки в пути, приведут в итоге к тому, что я доеду с бумагами для Вольфа где-нибудь в середине весны.
— Но я ответила, Николай Викторович... — из кармана раздался звонок, и я, негромко выругавшись, посмотрел на экран. После чего выругался более изощрённее. Я посмотрел на девицу и прежде, чем ответить, обратился к ней.
— Это был неправильный ответ. Пока я разговариваю, постарайся подумать получше, — вот чем отличаются такие вот куколки от настоящих профессионалов своего дела, как, например, секретарь директора завода, на котором так неловко отдал концы сука Сорокин. Та, в отличие от этой, прекрасно знала, кто я. Мне не нужно было ей представляться. Она отлично знала, как выглядит каждый из Кернов, и это я ещё не знаю всех её добродетелей. Девушка испуганно смотрела на меня, а телефон продолжал звонить. Наконец, я отвел от неё взгляд.