Лошади летающим лодкам не чета - и когда наши прибыли, все давно было готово - столы, накрытые на площади перед самым большим Домом, были обильно уставлены чудной пищей Звездных, которая сама по себе становилась горячей или холодной; а чашки и блюда казались такими хрупкими, что их страшно было взять в руки - но только казались. Ножей не было потому что все, что лежало на блюдах, уже было нарезано кусками правильной формы; а вместо непривычных табуреток со спинками, на твердое покрытие пола навалили груды подушек. Я издали смотрела, как все рассаживались по местам - думаю, устрой Звездные Люди это пиршество в одном из своих Домов, нашим было бы неуютно, но под открытым небом, которое раскинулось над чужим становищем, точно огромный синий шатер, они чувствовали себя свободно. Стояла поздняя весна и можно было видеть, как там, в вышине, в золотых потоках света, точно пылинки, пляшущие в солнечном луче, парят, трепеща крыльями, жаворонки.
Звездные Люди тоже усаживались на свои места - их тоже было десять, но я узнала лишь троих, остальные казались мне на одно лицо, как всегда бывает с чужаками. Вид у них был торжественный, и они негромко переговаривались между собой. Я заметила, что за столом остались свободные места и сердце у меня неприятно заныло. Что-то должно было случиться. Полагаю, наши тоже заметили но, вероятно, решили, что кто-то из Звездных присоединится к пиршеству позже.
От Звездных Людей говорил Лагранж на правах старшего - я устроилась поодаль, но так, чтобы слышать, что происходит; Кречет, правда, отлично меня видел, но счел за лучшее просто не заметить. Иначе ему бы пришлось погнать меня в шею, а все-таки они тут были в гостях; неловко получилось бы.
Лагранж начал толковать что-то о новых временах, об избавлении от "постоянной угрозы голода" и от "борьбы за существование", о "семье народов" похоже, наши решили, что у Звездных это такой обычный застольный зачин, но я-то отлично понимала, что он имеет в виду именно то, что говорит, и с замиранием сердца ждала, чем все это кончится.
И правда; из ближайшего Дома появилась цепочка людей. Они двигались в полной тишине - у наших отнялся язык от такой наглости, они даже жевать перестали, и стало слышно как ветер шуршит в траве. Кочевые - их было тоже десять, - двигались в полном боевом облачении, правда, без оружия; они молча уселись на пустые места, как будто так и надо. Я узнала тех двоих, остальные, похоже, и впрямь были люди не маленькие, во-вся-ком случае, судя по сложной татуировке, украшавшей их лица. Лагранж продолжал стоять - он, разумеется, не был настолько уж глуп, чтобы не понимать, чем все может обернуться, - и потому торопливо продолжил:
- Не усматривайте в том, что я пригласил сюда .других гостей, оскорбления, друзья мои. У меня и в мыслях не было подвергать вас какой-либо опасности. Напротив, я хочу - мы хотим, - чтобы прекратились давние распри. Именно для этого мы и прибыли сюда. Я понимаю, старые обиды забыть трудно, но ведь нужно думать и о будущем. Человек рожден не для того, чтобы слепо бороться за выживание. Если никто ни в чем не будет испытывать недостатка, отпадет необходимость в войнах и набегах.
Наши выслушали его в полном молчании, я вообще не уверена, что они поняли хоть половину из того, что он пытался им сказать. Один только Кречет сохранял хладнокровие.
-Ты говоришь очень красиво, - негромко произнес он. Он не прибавил "друг мой" и это было дурным знаком, но Лагранж этого не заметил.
- Я позволил этим людям присутствовать здесь именно потому, что они пришли с миром.
Он вновь оглядел собравшихся за столом и в нависшем тяжелом молчании беспомощно повторил:
-Они пришли, чтобы предложить вам мир, понимаете?
- Нет, - спокойно сказал Кречет.
До сих пор кочевые сидели так, словно разговор их не касался - я заметила, что никто из них не притронулся ни к еде, ни к питью. Но теперь, видимо, они решили, что пришло их время, да и Лагранж выжидательно смотрел на того же Кожана, который, похоже, был здесь за старшего. Наверняка они подготовили все это заранее, подумала я, уговорились, кто когда и что будет говорить. И точно, Кожан встал и, обращаясь к Кречету, заговорил. Голос у него был сладкий как мед и он, глядя Кречету прямо в глаза, начал толковать о том, как хорошо будет, если все будут как одна семья. Лагранж слушал его и кивал, поглядывая то на кочевого, то на Кречета - видно было, что он ожидал чего-то в этом роде.
- Воистину на благо всем прибыли эти люди, - тем временем говорил кочевой, - и справедливы их слова. Ибо, если мы поклонимся им, они дадут нам силу, по сравнению с которой стрелы и копья - ничто. И, когда мы овладеем ей, наши Дома станут вашими Домами, а ваша земля - нашей землей. Кто тогда будет знать, где какое племя?
От такого оскорбления лицо Кречета пошло красными пятнами - он вскочил, и, схватив стоявший на столе кувшин вина, выплеснул его на кочевого - алая жидкость залила ему глаза.
И тут началось. Ни у кого не было оружия, но это никого и не остановило в ход пошло все, что было под руками, в том числе и сами руки. И, миг спустя, по земле катался яростный клубок борющихся тел - Лагранж отскочил в сторону, остальные Звездные Люди тоже какое-то время растерянно озирались, потом Диана, которая, похоже, соображала быстрее всех, извлекла откуда-то какой-то округлый предмет и закричала:
- Маски! Наденьте маски'
Я увидела, что Звездные Люди натягивают на лица высокие воротники, и Улисс, увидев меня, жавшуюся к стене Дома, прежде, чем закрыть лицо, крикнул мне:
- Задержи дыхание и беги в Дом!
Я так и сделала и, обернувшись на ходу, увидела, что над перевернутыми блюдами и яростно рычащими людьми плывут клубы дыма - не зеленоватого, как в тот раз, а бледного, почти бесцветного, и мешанина рук и ног замедлила свое движение - схватка замирала.
Больше я ничего ни увидела; я уселась на пол, спрятавшись за большим экраном и тряслась там, пока в комнату не вошел Улисс.
- Пойдем, - сказал он. - Все уже кончилось. На площади перед домом вповалку валялись тела, и Звездные Люди - уже с открытыми лицами, уволакивали куда-то кочевых - их тела были мягкими, точно из них вынули все кости. Наши по-прежнему лежали на земле. На всем - на траве, на людях, на перевернутой посуде, - блестел какой-то странный налет, точно снег, выпавший в неподходящее время. Я сказала:
- Вы их всех убили?
- Да нет же, - устало ответил он, - просто усыпили. Иначе их было не остановить. Потом они проснутся.
Лагранж стоял тут же, мрачный как туча. По мне, в том что случилось, была его вина, но он, похоже, думал совсем иначе. Он поглядел на меня все тем же тяжелым взглядом, но обратился не ко мне, а к Улиссу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});