Читать интересную книгу Пять плюс три - Аделаида Котовщикова

Взяв в руки тетрадь Матвея, Антонина Васильевна воскликнула:

— Что ты тут нагородил? Всё записал дробями? Ох, Матвей! Всему своё время. Что я должна тебе поставить за эту контрольную? Пиши всё снова! — И она дала ему неосуществимый совет: забыть про дроби.

После звонка к Матвею подошёл Костя Жуков и заявил:

— Ты в моей звёздочке. Поручаю тебе срочно подтянуть Воронкова по арифметике. Он всю нашу звёздочку тормозит!

Замечательная новость! Не то, конечно, что надо Колю Воронкова подтянуть по арифметике, а совсем другое: Костя-то — командир Матвея! Ведь Матвей даже не знал, что без него второклассники стали октябрятами, разбились на звёздочки. В Костиной звёздочке оказались, кроме самого Кости и Матвея, ещё Коля Воронков, Слава Гордеенко и Клава Гущина. Томка тоже стала командиром. В её звёздочку попали Соня, Аллочка Замшина и Окуньки. И ещё было три звёздочки.

Матвей твёрдо решил во что бы то ни стало, хоть кулаками, научить Воронкова решать задачи. Когда-то Любовь Андреевна уже просила его заняться с Колей. Но совсем другое дело, если такое поручение дал ему Костя, его командир. Теперь они в одной звёздочке и во всём должны быть заодно. Костя так ему и сказал:

— Помни: мы теперь заодно!

Вся звёздочка гордилась Костей. Да и весь класс им гордился. Ещё бы! За несколько дней до возвращения Матвея Костя спас ребёнка. Это случилось на пляже в одну из суббот. Мать малыша с кем-то заговорилась и не заметила, как её ребёнок упал в море. Мало того, что упал, но волна сразу откатила его от берега. Как был, в одежде, Костя не раздумывая бросился в воду и вытащил тонущего малыша. Директор похвалил Костю за мужество на линейке перед всеми ребятами. Второклассники наперебой рассказывали Матвею об этом необыкновенном происшествии.

Стешу Матвей увидел на другой день, как приехал в интернат. Он не искал её. Стеша сама пришла на лужайку за домом, где гулял второй класс.

— Выздоровел Матвейка? — сказала она обрадованно.

Но тут же выяснилось, что пришла она совсем не к нему, а… к Окунькам. Стеша отозвала близнецов в сторону и потихоньку о чём-то с ними разговаривала. Выражение лица при этом было у неё какое-то необычное: немножко сердитое, немножко смущённое и немножко неспокойное. Матвей подошёл поближе и услышал слова одного из Окуньков:

— Да, мы тоже знаем про сынов. Мы её спросили: «Тётя Доня, а у вас своих детей не было?»

— А она, — заговорил другой Окунёк, — а она… «Как же, — говорит, — не было? Два сына». Оба…

— Я и без вас знаю, что они на войне убитые, — перебила Стеша. — Так вот, чтобы вы с расспросами к моим Чертополохам не приставали!.. Вообще, смотрите у меня! Если что сделаете у дяди Миколы не так, я вам головы поотрываю!

— А мы чего? — сказал один Окунёк.

— А мы ничего, — сказал другой. — А ты не задавайся!

— Дураки вы! — вздохнула Стеша. — И вообще они бы меня совсем к себе взяли. В дочки. Я ведь к ним третий год хожу. Вся остановка в том, что они старые. Удочерить им не разрешают. А увнучивать не полагается.

Матвей слушал и понимал только одно: пока его не было, Стеша как-то по-особенному познакомилась с Окуньками. И какие-то у них общие дела. И почему-то Стеша Окуньков, кажется, немного недолюбливает.

— Вы Стешу не вздумайте обижать! — на всякий случай сказал Матвей.

Стеша машинально положила руку ему на плечо, но, хотя этим жестом ясно выражалась её приязнь, он чувствовал, что в эту минуту она совсем о нём не думает. И тут Стеша вполголоса произнесла что-то совсем непонятное.

— Мне как-то тётя Доня сказала… Ты не думай, говорит, у нас на всех хватит…

Близнецы захлопали глазами.

— Чего хватит? Борща? Так мы можем не есть, — сказал один.

— Тем более, мы почти всегда ходим к дяде Миколе после обеда, — добавил другой.

— Я ж и говорю, что вы дурни! — с досадой сказала Стеша. — При чем тут борщ? Мы все сытые… В общем, имейте в виду! Чтобы полный порядочек! Понятно?

— А чего хватит-то? Чего? Скажи! — пристали Окуньки.

— Сердца! — гордо ответила Стеша. — Сердца, души у неё на всех хватит. Вот. А вы — борща-а! Скажут тоже!

Она повернулась и пошла прочь.

— Хочешь, я тебе дроби объясню? — крикнул Матвей.

Стеша оглянулась:

— Да что дроби! Пусть они хоть вовсе провалятся, эти дроби!

Матвею стало обидно. Почему она сердится? Он не понимал, что Стеша просто немного ревнует Окуньков к старикам Чертополохам.

Туман

— Кто-то проглотил горы, — задумчиво сказал Коля Воронков.

— Их проглотили облака. И вообще февральский туман, — рассудительно сказал Костя Жуков.

Пять ребят: Костя, Коля Воронков, Тамара Русланова, Маруся Петрова и Матвей — стояли на обочине шоссе и с удивлением смотрели вверх.

Всегда за этими склонами, поросшими мелким дубняком, высились горы. Ниже — скалистые, повыше — голубые или сиреневые, смотря по погоде и времени дня. А сейчас над дубками простиралась сплошная серая пелена, точно повесил там кто-то плотную занавеску из сурового полотна. Клочья тумана висели и на дальних дубочках, зацепившись за рыжие сухие листья. Кроме сосен и лавров, все деревья стояли голые. И лишь на дубах было много ржавых высохших листьев.

— А я нашла подснежник! — закричала Томка.

Крымский подснежник с овальными продолговатыми лепестками и в самом деле белел в её руке.

Зашуршали шины. На шоссе показалась из-за поворота грузовая машина. Резко хлопнуло. Заскрежетали тормоза. Машина остановилась. Шофёр вылез из кабины, обошёл грузовик, пиная ногами шины.

Мальчики подошли к грузовику.

— Что, спустила шина? — спросил Костя.

— А тебе что? — огрызнулся шофёр. — Ступай своей дорогой.

Он вскочил в кабину, дал газ. Машина рванула с места и умчалась.

— Опаздывает куда-то, — заметил Воронков. — Торопится очень.

— Хам он, больше ничего, — обиженно сказал Костя. — Я его вежливо спросил…

Шоссе убегало в туман. Лишь небольшой отрезок его был хорошо виден — пустынный кусочек дороги.

— Тихо как! — сказал тонким голосом Воронков. — Потому что зима. А летом тут полно туристов. Так и едут! И пешком идут.

— И зимой туристы в Крыму бывают, — возразил Костя. — Меньше, конечно, а всё равно они есть. Мама моя на теплоходе плавает, так говорит: и поздней осенью и зимой туризм на Южном берегу не прекращается. — Костина мать служила официанткой на теплоходе, часто уезжала в рейсы. Ещё у Кости, как у Матвея, была дома бабушка. Но папы у него не было.

Из канавы раздавались радостные восклицания: это девочки приходили в восторг от каждого подснежника. Мальчики пошли в дубняк, стали собирать жёлуди.

Спустя какое-то время на шоссе затрещал мотоцикл. Никто не обратил на него внимания. Но вдруг послышался оклик:

— Эй, ребята! Пойдите сюда!

Костя и Коля побежали к шоссе. Матвей пошёл за ними. У мотоцикла стоял человек в тёмно-синей форме с блестящими пуговицами. Мальчики догадались, что это инспектор ГАИ. В люльке мотоцикла сидел парень в штатском пальто.

— Не видели, ребята, тут никто не проезжал? — спросил инспектор.

— Проезжал один грубиян на грузовике, — ответил Костя.

— Почему грубиян? — поинтересовался парень в штатском.

— Я его вежливо спросил: «У вас шина спустила?» А он сразу обозлился…

— Торопился отчего-то, — добавил Воронков.

— Давно проезжал? — спросил инспектор.

Услышав, что мальчики с кем-то разговаривают, вылезли из канавы и подбежали девочки. На вопрос инспектора ответила Маруся Петрова:

— Давно-давно. Уже нам скоро пора уроки учить.

— А ты и не видела! — возразил Воронков. — Вы в канаве сидели. И совсем недавно. С полчасика.

— Всё равно мы машину слышали, — заспорила Томка. — Целый час назад. Вон какой букетище успели собрать, — Она показала букет. — А подснежников ещё мало.

— Вы гуляете давно? — спросил штатский.

— Около часа, — ответил Костя.

— А сколько сейчас времени? — спросил до сих пор молчавший Матвей.

Инспектор отогнул обшлаг гимнастёрки:

— Без десяти минут шестнадцать часов, то есть, значит, четыре без десяти.

— Ну, так мы здесь гуляем ровно сорок пять минут, — сказал Матвей.

— Откуда такая точность? — штатский выпрыгнул из люльки. — Хоть ноги пока размять…

— Потому что когда мы были в раздевалке, — сказал Матвей, — надевали пальто, на часах было три часа, то есть пятнадцать часов, я видел. Минут пять мы бежали досюда. Ну, и здесь, значит, ходим сорок пять минут. Конечно, не всё время возле этого столба, где сейчас стоим.

— Молодец, — сказал штатский.

— Та-ак, — протянул инспектор. — Значит, грузовик проезжал тут минут 40–35 назад… А номер машины вы случайно не заметили? — спросил он безнадёжным тоном.