Некоторое время герцог внимательно рассматривал посетителя, обдумывая услышанное.
— Вы верно рассуждаете, — согласился наконец он, и шпион согнулся в поклоне, польщенный похвалой. — Можете идти. Скажите, что я требую к себе мессера да Кореллу.
Шпион вновь поклонился, мягко отступил к двери и исчез. Чезаре неторопливо пересек комнату, подошел к окну и устремил взгляд на блеклый ландшафт, освещенный холодным светом январского полудня. Вдалеке виднелся серо-голубой массив Апеннин, бегущая к Тибру речка Чаги серебряной лентой извивалась по тусклой зеленой равнине. Но Чезаре отнюдь не любовался пейзажем. Он размышлял. Наконец, обернувшись к брату Серафино, занятому проверкой только что заточенных перьев, спросил:
— Как захватить этого малого?
Это была его манера — спрашивать совета у разных людей, но прислушиваться только к тем, которые совпадают с его собственным желанием.
Мрачнолицый монах поднял голову, почти испугавшись неожиданного вопроса. Зная герцога и предполагая, для чего послали за Кореллой, брат Серафино решил, что все просто как дважды два, и предложил герцогу:
— Пошлите пятьдесят человек и привезите его из Пьевано.
— Пятьдесят человек. Хм! А если в Пьевано поднимут мосты и станут сопротивляться?
— Пошлите еще сто и пушку, — сказал брат Серафино.
Снисходительно улыбаясь, герцог взглянул на него.
— Я убеждаюсь в том, что вы совсем не разбираетесь в людях, брат Серафино. И я буду удивлен, если окажется, что вы хоть немного знаете женщин.
— Боже сохрани! — воскликнул потрясенный монах.
— Тогда вы не советчик, — заключил герцог. — Я надеялся, что вам хоть на минуту удастся вообразить себя женщиной.
— Вообразить себя женщиной? — изумился брат Серафино, широко раскрыв свои глубоко посаженные глаза.
— Тогда вы смогли бы подсказать мне, каким должен быть мужчина, чтобы обмануть вас. Видите ли, Пьевано — настоящий кроличий садок. Там можно спрятать целую армию, а не только одного-единственного человека. И я не намерен тревожить графа Альмерико, иначе он успеет укрыть своего гостя в какой-либо норе. Надеюсь, вы видите проблему? Чтобы решить ее, мне потребуется бессердечный и бессовестный человек, мошенник, озабоченный только своим успехом, и при этом у него должна быть неординарная внешность, которая будет привлекательна для женщины и сможет вызвать ее расположение. А теперь скажите, где мне найти такого проходимца?
Брат Серафино не мог ничего ответить. Он лишь в изумлении осмысливал извилистые подземные пути, которые прокапывал Чезаре для достижения своих целей. А затем, бряцая шпорами, вошел Корелла, бородатый, мужественный кондотьер.
Герцог долго и пристально разглядывал его, после чего покачал головой:
— Нет, вы не тот человек, который мне нужен. В вас слишком много от солдата и слишком мало от придворного, вы чересчур хороший фехтовальщик, но отвратительно играете на лютне, и, на мой взгляд, вы почти безобразны. Брат Серафино, будь вы женщиной, понравился бы он вам?
— Я не женщина, ваше высочество…
— Это и так очевидно, — взмолился герцог.
— И я не знаю, что мог бы подумать, будь я женщиной. Вполне вероятно, что я не думал бы вообще, поскольку не верю, что женщины думают.
— Женоненавистник, — бросил герцог.
— Слава Богу, — благоговейно произнес брат Серафино. Герцог снова пристально посмотрел на своего капитана.
— Нет, — сказал он, — залог любого успеха в правильном выборе инструмента. Мне нужен красивый, жадный, бессовестный плут, который ловко обращается со шпагой и может прошептать сонет. Ферранти да Изола как раз сгодился бы для этого, но бедный Ферранти умер от одной из своих шуток.
— А что за дело, ваше высочество? — рискнул поинтересоваться Корелла.
— Я скажу это тому, кому поручу его. Рамирес здесь? — внезапно спросил он.
— Он в Урбино, синьор, — ответил Корелла. — Но здесь есть человек, который подходит под ваше описание — Панталеоне делл’Уберти.
— Пришлите его, — отрывисто приказал он, и Корелла, церемонно поклонившись, отправился выполнять поручение.
Чезаре вернулся к огню и грелся около него до тех пор, пока не пришел Панталеоне — высокий, красивый малый, с прилизанными черными волосами и дерзкими черными глазами; в его солдатских манерах и одежде сквозило некоторое щегольство, и нельзя было сказать, что оно ему не шло.
Беседа была короткой.
— Готов поставить тысячу дукатов против лошадиной подковы, что Маттео Орсини у своего дяди в Пьевано. Предлагаю эту тысячу за его голову. Отправляйтесь и заслужите их.
Панталеоне был ошеломлен.
— Сколько людей я могу взять? — запинаясь, спросил он.
— Столько, сколько хотите. Но знайте, что силой тут ничего не добьешься. При первом же знаке Маттео, если он там, зароется в землю, как крот, и все ваши поиски окажутся бесплодными. Это задача для ума, а не для силы. В Пьевано есть женщина, которая влюблена в Маттео или в которую влюблен Маттео… Оцените свои возможности и воспользуйтесь ими. Корелла считает, что у вас есть данные, чтобы справиться с такой задачей. Докажите мне это, и ваше будущее обеспечено.
Он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и Панталеоне, не успев задать ни одного из сотни вопросов, роящихся в его голове, удалился.
Брат Серафино задумчиво погладил пером свой тонкий нос.
— Я бы не стал доверять этому малому, если дело касается женщин, — произнес он. — У него слишком пухлые губы.
— Именно поэтому я и выбрал его, — сказал Чезаре.
— В руках женщины он превратится в воск, — продолжал монах.
— Тысяча дукатов придадут ему твердости, — возразил герцог.
Но сомнения продолжали одолевать монаха:
— Женская хитрость может размягчать золото до тех пор, пока оно не расплавится.
Герцог пристально посмотрел на него.
— Вы чересчур много знаете о женщинах, брат Серафино, — упрекнул он монаха, и тот замолчал.
II
Панталеоне делл’Уберти появился в Пьевано одновременно со снежным бураном, налетевшим на предгорья Перуджи. За две мили до городка он расстался с десятком молодчиков, которых привел с собой из Ассизи, приказав им разделиться на группы по два-три человека и следовать за ним в Пьевано. Он согласовал сигналы, которыми в случае необходимости мог быстро созвать их, и приказал, что из трех человек, которые расположатся в трактире «Бук», по крайней мере один должен все время оставаться в гостинице, где Панталеоне в любой момент мог бы найти его.