Читать интересную книгу Народы и личности в истории. Том 3 - Владимир Миронов

Япония сумела воспитать в своих гражданах терпение, трудолюбие, почитание природы, любовь к культуре и красоте. И это при чрезвычайной насыщенности войнами и катастрофами. В основных компонентах ее история напоминает трудную и кровавую историю России. Несмотря на то, что распространенные в Японии религиозные каноны и нормы (буддизм, синтоизм, конфуцианство), казалось бы, должны были наставлять ее обитателей на «путь богов», реальное поведение японцев в жизни далеко от идеальных установок. Бесчисленные гражданские и междоусобные войны, распри феодалов разоряли страну. Правители не отличались ни кротким нравом, ни веротерпимостью. Когда в 1573 г. власть в Японии захватил вспыльчивый и жестокий Ода Нобунага, он сжег целый комплекс храмов и монастырских построек буддистов (с их обитателями). Причиной дикого поступка феодала стало предположение, что буддизм, якобы, деструктивен и враждебен его власти. При этом он считал возможным относить себя к «любителям искусств». Известна и трагическая гибель вождей дома Тайра… Вождь Киемори умер после того, как он предал огню храм и знаменитую статую Будды в древнем городе Нара. Естественно, следуя логике, он должен был ощутить и на себе возмездие богов. Как напишет неизвестный автор «Сказания о доме Тайра»: «Родительские грехи ложатся и на детей». Стоит напомнить, что аналогичного рода «подвиги» совершали и правители Китая.

Несмотря на все войны и междоусобицы, шло постепенное усиление локальных лидеров и элит. Нарождался класс «новых японцев», куда входили кланы сельских воителей, купцы, городские торговцы. Они-то и способствовали возникновению новой культуры. Интересно и то, что в ее основу легли не аристократические установки, а скорее взгляды и ценности простого народа. Этот класс новой японской знати сформировался во второй половине XVI века. Япония издавна управлялась диктаторами-сгунами, хотя ее главой формально считался император (со двором в Киото). В 1603 г. сгуном («главнокомандующим по подавлению варваров») стал Токугава Иэясу. Власть клана Токугава установилась надолго (265 лет).

Сгуны играли важную роль в жизни страны. Сгун Токугава Иэясу (1542–1616), к примеру, своею страстью к собиранию древних рукописей напоминал флорентийских Медичи. В имении в Сидзуока он собрал одну из самых богатых библиотек, когда-либо существовавших в стране. Еще большей известностью, как отмечает К. Кирквуд, пользовалась библиотека внука Иэясу, феодального князя провинции Мито. Он не только собрал огромное количество книг, рассеянных ранее по различным синтоистским, буддийским храмам и частным коллекциям (XVII в.), но и привлек ученых к составлению не имеющей себе равных в истории «Дай Нихонси». Замечательной чертой японской культуры является скромность ее ученых и властителей. Так, в литературе и искусстве практически почти отсутствуют мотивы прославления царствующего императора. Даже выдающиеся деятели страны не считали возможным скрывать их недостатки. Упомянутый Иэясу говорил: «Когда я был молод, то слишком много занимался военным делом, на учебу же времени не оставалось, и вот поэтому на старости лет я довольно невежественен». Согласитесь, сегодня редкие правители мира могут позволить себе подобную откровенность.[65]

Церемония харакири

Ни о каких конституциях японцы тогда не слыхивали. Все в обществе строилось в соответствии с принципами Конфуция. Он, как уже сказано, ратовал за строгую иерархическую систему, высшую ступень которой занимали воины (самураи). Японских самураев всегда отличали воинственность, четкое следование кодексу чести и, что примечательно, трезвость. Далее на иерархической лестнице располагались крестьяне. Это основная группа населения, которая была обязана трудиться и повиноваться. Затем шли ремесленники. Самую нижнюю ступень иерархической лестницы занимали купцы и торговцы. Существовала и относительно небольшая группа японцев (прослойка), которая не входила в упомянутые нами 4 разряда. Ее можно было бы назвать чиновной интеллигенцией (придворные, священнослужители, врачи, ученые). Имелись и парии общества, выполнявшие самые грязные и непрестижные работы.

Как писал современный исследователь Японии Ч. Данн, некогда самураи принадлежали к крестьянскому роду-племени. Но в конце XVI в. правитель Хидэси, боясь восстаний и мятежей, издал указ, по которому за каждым слоем закреплялись вполне определенные функции. Самураи не могли становиться горожанами, а крестьяне не имели права покидать земель. У крестьян, составлявших главную опору страны, отнимали оружие, дабы те не могли сопротивляться угнетателям («охота Хидэси за мечами»). Известно, что слово самурая ценилось в Японии без всяких письменных гарантий. В этом же ряду «обязательств, писанных кровью», стоит и обычай, известный нам как харакири («сэппуку»). При помощи ритуала самоубийства побежденный, гордый самурай-буддист мог расстаться с жизнью, но сохранял свою честь. В книге «Хакагурэ» («Афоризмы Набэсима») содержатся поучения типа «Вы можете потерять свою жизнь, но честь никогда». Смерть японских императоров в конце XIX в. и в XX в. нередко сопровождалась актом самоубийств приближенных. Страх смерти самураю был чужд.

В обществе возникло социальное расслоение. Так был создан кулак будущего милитаризма. В лице самураев и чиновников правители обрели прочную опору, живя за счет народа (сгун, феодалы, чиновники, самураи получали «пайки», не в деньгах, а в рисе, так сказать, в традиционной восточной валюте). Чтобы удерживать в повиновении крестьян и тружеников, в стране была установлена система наказаний. Законы строги. Суд выслушивал обе стороны. Всех провинившихся ставили на белый песок (сирасу). Тот олицетворял собой истину. И там они выслушивали приговор. Наказания различные – от домашнего ареста, ссылки на далекий остров до смерти путем сожжения или отсечения головы (за убийство, воровство, супружескую неверность). Гулящих женщин обривали, что считалось большим позором. Тюрьмы не считались наказанием. Общественное неравенство и в Японии имело давние прочные корни.

Самыми свободными гражданами Японии считались «ронины» (самураи без определенных занятий). Обычно они обучали молодежь военному искусству, работали охранниками у богатых купцов, служили учителями. А иные из них становились даже писателями. Самая тяжкая ноша ложилась на плечи крестьян. О том, что представляла собой их жизнь, говорят регламентации указа (1649): «Крестьянские работы должны выполняться с очень большим усердием… Крестьяне должны вставать рано и перед работой в поле накосить травы. По вечерам им надлежит плести из соломы веревки и сумки, причем все нужно делать очень аккуратно. Ни крестьяне, ни их жены не имеют права покупать чай или сакэ. Крестьяне должны высаживать бамбук или деревья вокруг дома, а опавшие листья использовать как топливо. Крестьянам необходимо быть предусмотрительными. Поэтому целесообразно не кормить рисом жен и детей во время сборки урожая, а оставлять его на будущее. Вместо риса следует питаться просом, овощами и другой грубой пищей. Листья, упавшие с дерева, нужно собирать, чтобы использовать в пищу в случае голода. Во время сева и сбора урожая, когда крестьяне много работают, питаться нужно лучше, чем обычно. Муж должен работать в поле, а жена – дома, на ткацком станке. Ночью тоже необходимо работать. Если жена пренебрегает своими обязанностями домохозяйки и часто пьет чай или гуляет по окрестностям, то какой бы красавицей она ни была, с ней надо развестись. Крестьяне должны носить одежду только из хлопка или конопли, но не из шелка. Им запрещается курить табак, потому что это вредно для здоровья, отнимает время и стоит денег».[66] А народная пословица гласит: «Вечером пьяница – утром лентяй».

Храм Феникса в Удзи, период Хэйан

Первыми посетили Японию португальцы и испанцы. По одной из версий, путешественников занес на острова свирепый тайфун (1543). По другой версии, сюда и пришел португальский корабль. Огромный интерес вызвало у японцев огнестрельное оружие, неизвестное им (они назвали его «танэгасима»). Ради получения мушкетов вечно воевавшие феодалы открывали гавани португальцам и даже выразили готовность разрешить миссионерам проповедывать христианство. Японцы встретили европейцев с интересом и почтением. Они разглядывали с любопытством их внешность, одежду, манеры, удивлялись, почему те не понимают значения иероглифов. Поэтому они называли португальцев «южными варварами» (намбандзин). Тем не менее диктатор Ода Нобунанга оказал пришельцам всяческую поддержку и разрешил строительство церквей, семинарий и больниц. Постепенно отделения католических миссий появились и в Центральной Японии. С 1582 по1597 годы число японцев-христиан удвоилось, достигнув порядка 300 тысяч. Португалец Ф. Ксавье, прожив в Японии более двух лет, писал о ее народе: «Из того, что мы узнали, живя в Японии, я могу сообщить следующее: прежде всего, люди, с которыми мы познакомились, гораздо лучше всех тех, с кем до сих пор нам приходилось сталкиваться, и я считаю, что среди язычников нет нации, равной японской… Многие здесь умеют читать и писать, что немало способствует быстрому запоминанию ими молитв и вообще восприятию истинной веры. Японцы отличаются доброжелательностью, общительностью и тягой к знаниям». Так считали многие. Вот что говорил в XVI в. о японцах А. Валиньяно: «Люди здесь – благородны, учтивы и чрезвычайно воспитанны, и в этом они намного превосходят все другие известные нам народы. Они умны от природы, хотя науки здесь развиты довольно слабо, поскольку японцы – самая воинственная и драчливая нация на свете. Начиная с пятнадцатилетнего возраста все мужчины, и богатые и бедные, независимо от общественного положения и рода занятий, вооружены мечом и кинжалом. Более того, каждый мужчина, благородного происхождения или низкого, имеет такую неограниченную власть над своими сыновьями, слугами и другими домочадцами, что может, если того пожелает, убить любого из них без малейшего повода и завладеть его землей и добром» (1549–1551).[67] В годы правления Токугава Иэясу тут появились и англичане. Один из них, Уильям Адамс, вскоре стал переводчиком, приближенным сгуна и посредником в торговле (1600). Благодаря ему открылись голландское и английское торговые представительства. Под его руководством в Японии был построен и первый килевой корабль европейского типа. Не раз пытались проникнуть на острова и русские, давно слышавшие, что где-то «на востоце во окияне море» лежит удивительный остров, что «зело велик, именем Иапония». Интерес их с годами возрастал.