Читать интересную книгу "Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Сергей Альбертович Протасов"

залпов. Порезвиться вволю им не дали наши легкие силы, зайдя с тыла.

С флагмана разглядели волочившийся за ведомым жирный шлейф дыма, только когда он неудержимо покатился влево. Поскольку в общей суматохе ранее о повреждениях Эбергард ничего не докладывал, решили, что это результат только что произошедшего накрытия. Для одного попадания коптил он явно слишком. Уж не до погребов ли добрался злосчастный снаряд?!

С тревогой наблюдали, как дым выбросило и из кормовых восьмидюймовых казематов. Хоть это сразу и прекратилось, прислуге орудий пришлось их покинуть. Причем комендоры, видимо, задраив двери изнутри, выбирались через амбразуры на кормовой срез, откуда принялись помогать тушить пожар. Прежде чем успели отмигать запрос, с «погорельца» доложились, что повреждения не столь страшны, как это выглядит, успокоив и обещав все починить как можно быстрее.

Из-за своих вынужденных виляний на курсе «Александр II» оказался южнее и гораздо ближе остальных к третьему форту, который теперь усердно и «окучивал», причем намного успешнее товарищей. В отличие от них, он хорошо видел свою цель даже без прожекторов и бодро частил всем бортом. Точнее, тем, что там осталось. Он так и добивал этот чертов остров, стоя без хода, как калоша в луже, в любой момент ожидая торпеду под киль, чем вызывал немалую тревогу у Чухнина.

Должно быть, вспышки его залпов разглядели с батарей западного берега Ураги. Они прекратили бесполезное перепахивание выхода из пролива и принялись нащупывать их автора. Ориентируясь только по направлению, стреляли залпами от четырех до шести орудий за раз. Судя по большому разбросу всплесков, результатов своей стрельбы японцы не видели.

Между тем пожар на «Александре» удалось взять под контроль, а сам броненосец после первых же японских пристрелочных залпов стрельбу прекратил, поскольку все насыпные укрепления уже молчали. Действие рулевого привода на нем восстановили за полчаса. Плотный, но не слишком точный огонь с мыса Каннон, чьей единственной целью скоро стал неподвижный броненосец, изрядно подгонял в работе.

Оба «Бородинца» все это время бродили поблизости, периодически постреливая в сторону пушечного мыса. Хоть как-то навредить даже не надеялись, просто пытались сбить с толку вражеских наблюдателей. Это удавалось. Разрывы тяжелых снарядов метались по проливу, не достигая целей.

В итоге снова дав ход, подранок присоединился к остальным, и три броненосца со всем возможным достоинством в остатках ночи безмолвными тенями проскользнули всего в полукабельтове к востоку от недостроенного, а теперь уже и недоразрушенного второго форта. Постепенно набирая ход, они быстро скрылись на северо-западе.

Все время маневрирования между фортами опасались нарваться на торпеды. Если от атак миноносцев хоть как-то прикрывали эсминцы, вертевшиеся где-то рядом, то от залпа с береговой минной батареи защиты не было никакой. Но обошлось. То ли все они мимо прошли, то ли этих чертовых береговых минных аппаратов здесь вообще не было. По крайней мере ни с одного из троих броненосцев, дольше всех маячивших под огнем, никаких пенных дорожек среди волн так и не увидели.

* * *

К моменту разворота «Александра II» на курс отхода самая мощная островная батарея западнее мыса Фуцу уже явно утратила боеспособность. Ее строения полностью скрыло бурым дымом от многочисленных разрывов наших снарядов на брустверах и прямо в орудийных двориках.

Это бронепалубники, зайдя с тыла и стреляя из всех стволов в упор, пытались выметать огневые позиции, как предполагалось, традиционно имевшие с той стороны защиту гораздо меньшей высоты и толщины. Но вышло совсем не по плану!

Первой под их удар попала скорострельная батарея. Когда крейсеры и подоспевшие миноносцы еще только огибали западное крыло форта, стало видно, что оба ее «двухместных» орудийных дворика не имели даже тонкой кирпичной стенки у себя за спиной. Только земляной вал сразу за темным «провалом» галереи, уходившей вниз к погребам. Правда, вал, имевший приличную ширину и почти доходивший по высоте до фронтальных брустверов.

Но разглядеть это могли только марсовые, а из боевой рубки и от орудий казалось, что он даже выше. Наводчики различали только вспышки пламени, четко очерчивавшие контуры самых верхушек широких бетонных амбразур, куда и целили. Но снаряды в подавляющем большинстве либо уходили минимальными перелетами, либо без особого эффекта взрывали северный скат форта.

По мере дальнейшего охвата искусственного острова показались со спины и семь тоже парных двориков главной тяжелой батареи восточного крыла с небольшой круглой бородавкой командного поста позади каждой позиции. К большому огорчению, они вообще имели круговые то ли каменные, то ли бетонные брустверы. Хоть с тыльной стороны это кольцо и оказалось немного ниже, попасть в такой узкий зазор с палубы на ходу… А по-другому никак! И попасть было очень надо!

Над брустверами на фоне побеленных с внутренней стороны более высоких передних стенок хорошо просматривались шевелившиеся кран-балки, с помощью которых подавались снаряды с зарядами, и короткие бутылкообразные стволы осакских гаубиц, периодически изрыгавшие столбы огня.

Но было и кое-что еще, уже из приятного. У самой пристани в центральной части сооружения открылся за скатом встроенный в насыпной склон небольшой каземат с широкими воротами посередине, двумя дверями по бокам и несколькими небольшими окнами-бойницами. Кирпичная кладка этой стены не выглядела внушительно, а прямо за ней уже должны были находиться нежные потроха всего укрепления.

Совсем скоро этот его «голый зад» открылся во всей красе. Ударивший прямо в такое непотребство луч боевого прожектора со «Светланы», а следом и град снарядов, сначала фугасных, а потом и бронебоев, чтоб засадить поглубже, сразу возымел действие. Кирпичную пыль вперемешку с дымом выбросило из галереи скорострельной батареи, потом из-под купола наблюдательного поста, стоявшего на круговом банкете в стыке позиций. Потом даже сверкнуло огнем, но уже непонятно откуда, поскольку всю центральную часть быстро заволокло тяжелыми клубами.

Однако гаубицы стояли вдоль восточного крыла, более длинного, чем куцее западное, и погром в средней части на них не особо влиял, так что пришлось перенести огонь некоторых пушек, преимущественно трехдюймовок, левее. Разность в высоте бруствера, принципиально улучшавшая защиту орудий с фронта, в данном случае сыграла роль снарядоуловителя.

Но, учитывая небольшой размер, попаданий было не много. До тех пор, пока к волнолому гавани форта не подошли два наших эсминца. Они легли в дрейф прямо за спиной у тяжелых гаубиц и принялись прицельно выбивать дворик за двориком. Никакой качки для них уже не было, так что мишени поражались достаточно эффективно.

Часть еще самых первых залпов с крейсеров, ушедших перелетами по скорострелкам, причинила первые «неудобства» гаубицам. Потом давил на нервы, порою пуская кровь, обстрел крейсеров после осознанного переноса их огня восточнее