Спустилась до первого, открыла дверь характерным пиликаньем. Теперь смотрю на него, пытаясь взять себя в руки и высказать всё этим довольным ямочкам.
— Я скучал. — Улыбается он, отодвигая меня пакетищами к стене. Поднимается по первому пролету. Оборачивается. — Так и будешь молчать?
Моргнула. Кивнула.
— Ну, представь тогда, что я не к тебе, а к котенку. Как хоть назвала?
— Мара. — Отвечаю, поднимаясь следом.
Обернулся, вздохнул да и пошел дальше.
— Злой дух, значит? Ну, посмотрим.
Сжимаю зубы покрепче, чтобы не высказать всё ему прямо сейчас. Черт возьми, что он делал-то всё это время? Где пропадал? Захотел — притащился обратно!? Вот ещё!
Смотрю, как он распаковывает второй пакет, заполняя мой маленький холодильник до отказа. Куда нам столько? Даже если это чудовище останется жить возле холодильника. Да и зачем вообще!?
— Ну, не закроется же, Равиль.
Обернулся, усмехнувшись.
— О, принцесса наконец-то заговорила.
Фыркнула и ушла к себе в комнату, захватив довольную Мару, закутавшуюся в огромный опустевший пакет крупной торговой сети с гордой красной циферкой. Похоже, её всё устраивает..
А меня?
Беру телефон, закрывая за собой дверь, натыкаюсь на его неотвеченные, поддаюсь нелогичному порыву, отправляю ему одну строчку.
20:24 Я: Ты был занят? Я волновалась.
Здравствуйте, приплыли..
Отчётливо слышу его возглас за стенкой.
— Катюш, а вслух слабо?
20:25 Я: Слабо. Зачем пришел?
— Соскучился, Катюнь. Не по тебе, так по этой… как ее… Маре.
20:25 Я: Иди по другим скучай.
Точно рассмеялся.
20:26 Равиль: Ревнуешь — это уже хорошо. Кать, честно написать или сказку придумать?
20:29 Я: Честно.
20:31 Равиль: Понимаешь, в чём проблема — чем больше мы с тобой занимаемся платоническим сжиранием мозгов друг друга, тем дольше мне придётся сжигать неистраченную… энергию в зале, чем я и занимался в перерыве между работой, сном, жрачкой и вечерними попытками доказать себе, что собачка верностью не страдает.
20:36 Я: Доказал?
— Не задавай глупых вопросов, Кать. Не притащился бы сюда. Выходите обе, я Вам мяса оставил.
Ага, конечно, делать мне больше нечего. Только… почему я так смутилась?
20:44 Равиль: Не веришь? Выходи, давай уже поговорим нормально. Я скучал, ждал, когда напишешь.
20:46 Я: Если бы не написала?
— Да что ты такая упрямая, выбирайся уже из своей темницы и компаньонку свою захвати.
Так и продолжаю лежать на диване, сверля взглядом нашу переписку.
20:51 Равиль: Не написала бы, всё равно пришел бы. Не переживай, я настойчивый.
20:52 Я: Ты дурной.
20:54 Я: Какое там мясо? Есть ещё? Ты не доел?
Хохот.
— Иди уже, Кать. Сплю я видимо снова у тебя?
Выглянула за дверь.
— Нет уж! — Подняла голову и наткнулась на его ухмылку прямо напротив двери. Отсалютовал телефоном, ушёл на кухню.
— Выходи, Кать, хватит уже ломаться. Не маленькая же, пошли поговорим.
Сглотнула, ощутив отчётливо пробежавшие лапки по ступне. Ох, Мара-Мара, куда ты!? Не ведись ты на запах копченостей и его улыбку.
Ох, не ведись…
"All the sanity I've ever owned… gone"
[Всё моё здравомыслие… исчезло]
(A.Hepburn — "Under")
---
* "Мара" — в европейской мифологии — злой дух, демон, садящийся по ночам на грудь и вызывающий дурные сны, сопровождающиеся удушьем под его весом, отчего сами дурные сновидения также стали носить имя кошмара.
Десятый вдох. Поверхностный
See, I'm afraid [Видишь, я боюсь]
Of the darkness and my demons [Тьмы и своих демонов,]
And the voices, say nothing's gonna be okay,
[Голосов, повторяющих, что всё не будет в порядке]
(A.Hepburn — "Under")
Рав.
Что я там нес? Перечитываю своё сообщение с «платоническими», неплохо, конечно, завуалировал, ну да ладно. Она наконец вышла, окинула поляну серьёзным взглядом и пошла за кружкой к раковине. Вдруг резко обернулась и шикнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Перестань её гладить! Чуть не подпрыгнул вместе с Марой. — Жалко что ли?
Котёнок мяукнул и продолжил ласкаться о мою кисть. На самом деле, не думал, что вызову в этом комочке приступ неудержимой ласки, меня животные обычно обходят стороной, что голуби, что кошки, что Леськина собака — будь она не ладна. Видимо, чувствуют моё гнильцо. Губы расплылись в ухмылке.
— Жалко. — Налила кипяток, закинула пакетик с небольшой долькой лимона. — О, слушай, можешь мне сделать?
Повернулась, рассмеялся, совсем осмелев..
— И лицо попроще сделай заодно. Сложно что ли? Поухаживай, я ж в гостях. — Серьёзно!? Ты вспомнил, что в гостях? Ничего себе! Завтра снег выпадет.
Цокнул.
— Не драматизируй.
Взяла ещё одну кружку, бросила свой пакетик, налила кипяток. Схватилась за лимон, замерла.
— Ага, без сахара. — Комментирую я под любвеобильное мурлыканье серого комочка.
Снова обернулась.
— Откуда Аню знаешь?
Резко выпрямился и даже убрал ногу со стула, чему ещё больше обрадовалась Мара.
— Опа, наконец-то! Заинтересовал, дожили! Юху, несите гитару, сейчас спою.
Поджала губки, чуть ли не кинула в меня кружкой (Да, я заметил эту попытку), села напротив.
— Ешь, тут вот салатик с брынзой и помидорами, я прям старался… — Комментирую, пока она зачем-то копается в телефоне. — Тут вот нарезочка, фруктики, хлебцы твои любимые. Ешь-не хочу.
Выставила указательный и поднесла телефон к уху.
— Кому.. — Помолчи.
Даже отсюда слышу гудки.
— Мам, привет. Как ты? — Укоризненно смотрит на меня, выбивая пальцами чечётку по своей кружке, как бы намекая, что если что кипяток всё-таки полетит в мою распрекрасную охмуревшую физиономию. Ну, Окей. Достал хлебец, положил на её тарелочку, пододвинул салатик, насадил на вилку целую стопку мяса. — Да, всё в порядке. Извини, что в воскресенье не позвонила. Да, мам, я тоже тебя люблю. Приеду на следующих выходных. Там папа возвращается? Правда? А, да, ты говорила… Спасибо, мам, и тебе спокойной ночи. А? Та девушка..
Вдруг посмотрела на меня, перестав накручивать локон на палец. Прыснул. Не, серьезно!? Обо мне речь? Я ж шутил тогда..
— Да, у неё всё в порядке. Пока мам, люблю тебя. Целую, засыпай пораньше, не смотри долго телевизор..
И чем дольше она говорит, тем дальше я отвожу взгляд и кусаю себе губу, стараясь не дать внутри завыть пронзительной скрипке. Выдохнул. Нет, не надо мне подобного. Оставьте себе все эти Ваши телячьи нежности..
— Что с тобой?
Оборачиваюсь, ломанно улыбнувшись.
— Ничего, Кать. Ешь уже. Что ты там спрашивала? Про Аню? — Убрал чайный пакетик, слегка сморщившись от капнувшего на кисть кипятка. — Её ещё со школы — это лучшая подруга Никиткиной сестры. Мы сюда приходили пару раз, вот такое совпадение.
— Серьезно? — Ага, сам удивился. Как тут в судьбу не поверишь, да? — Усмехнулся. — Часто важное вертится прямо перед твоим носом.
Заметил, как отвела взгляд. Хотя казалось бы — ничего такого и не сказал. Отпила чай, подкинула Маре немного сыра. Та с радостью спрыгнула с меня и слопала всё, уплетая вместе со своим кормом.
— А кто такая у вас Диляра… отчество забыла.
Улыбнулся, вспоминая о ком речь.
— Ахметовна? — Кивнула. Продолжил. — Дильчик — у нас звезда звездой в женской категории. Крутая женщина, кстати. Только не говори, что Ники тебя на неё спихнул?
Кивнула, недовольно протянул.
— Я-я-ясно. Ну, ладно, она на самом деле потрясная. Завтра же бассейн с утра?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Снова кивнула.
— Отвезу тогда. — Сразу присек взглядом. — Не спорь. Ну, ещё вопросы?
Наконец взялась за салат. Положил голову на кисти, улыбнулся.