Читать интересную книгу Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу

Устроившись поудобнее в своей комнате, Сулла поднял взгляд на своих собеседников:

— Ну, и что мы будем делать?

— Почему ты выбрал меня и Луция Мерулу? — поинтересовался Сцевола.

— Потому что именно вы возглавляете нашу религию, — ответил Сулла, — и, кроме того, хорошо знаете законы. Найдите мне способ продлить кампанию, затеянную Сульпицием в комиции, до тех пор, пока толпа не устанет — и от нее, и от него.

— Что-нибудь помягче, — задумчиво пробормотал Мерула.

— Как кошачья шерсть. — Сулла раздраженно отодвинул чашу с неразбавленным вином. — Если придется давать битву на Форуме, он выиграет. Сульпиций — не Сатурнин, он намного умнее! Он подталкивает нас к насильственным действиям. Я грубо прикинул количество его охраны и полагаю, что это не менее четырех тысяч человек. И все они вооружены. Снаружи — дубинки, но я подозреваю спрятанные мечи. Мы не сможем собрать нужного числа граждан, способных проучить этих негодяев в таком ограниченном пространстве, как Римский Форум. — Сулла остановился и скорчил гримасу, будто куснул что-то кислое или горькое; его тусклые, холодные глаза глядели в пустоту. — Я ни за что не позволю нарушать наши законные привилегии! Но давайте сначала подумаем, не удастся ли нам разбить Сульпиция его же собственным оружием — народом.

— Единственный способ сделать это, — заявил Сцевола, — провозгласить все дни комиции, начиная с нынешнего и заканчивая любым на наш выбор, feriae. Устроим долгий праздник.

— Вот это прекрасная идея! — просветлел Мерула.

— Но законно ли? — нахмурился Сулла.

— Совершенно законно. Консулы, великий понтифик и жреческая коллегия имеют полную свободу назначать дни отдыха и каникул, во время которых невозможны собрания.

— Тогда пометим объявление о feriae нынешним полуднем и объявим об этом со всех трибун и во всех регионах. Пусть глашатаи провозгласят днями отдыха и каникул все дни вплоть до декабрьских ид. — Сулла оскалился. — Как раз истечет срок полномочий народного трибуна. И в тот самый момент, когда Сульпиций покинет здание, я прикажу арестовать его — за измену и разжигание вражды.

— Лучше бы ты попытался обойтись с ним помягче, — поежился Сцевола.

— О нет, во имя самого Юпитера, Квинт Муций! Как это может быть — помягче? — вспылил Сулла. — Я приволоку его и буду судить — вот и все! Если он не сможет вновь обольстить толпу, то ему крышка. Я отравлю его.

Две пары испуганных глаз скользнули по лицу Суллы. Они не ослышались: старший консул сказал, что отравит человека, который является его злейшим врагом. Непонятно.

* * *

Сулла собрал Сенат на следующее утро и сообщил, что консулы и понтифики объявляют начало периода feriae, во время которых никакие собрания в комиции проводиться не должны. Это вызвало лишь несколько негромких восклицаний, поскольку в Сенате уже не было Гая Мария, чтобы возражать.

Катул Цезарь прогуливался по Сенату вместе с Суллой.

— Как осмелился Гай Марий рисковать своим местом в Сенате во имя командования, которого он все равно не сможет принять? — интересовался он.

— Он стар и боится, а его разум уже не так ясен, как прежде. Кроме того, он хочет стать римским консулом в седьмой раз, — утомленно ответил Сулла.

Сцевола, великий понтифик, что шел впереди Суллы и Катула Цезаря, неожиданно бросился назад.

— Сульпиций! — вскричал Сцевола. — Он проигнорировал объявление о feriae, назвав его уловкой Сената! Он идет в собрание!

— Я предполагал, что он вытворит нечто в этом роде, — нисколько не удивился Сулла.

— Тогда в чем же смысл? — возмущенно спросил Сцевола.

— Это позволит нам объявить любой закон, проведенный Сульпицием в период feriae, недействительным, — объяснил Сулла, — и в этом единственная ценность нашей уловки.

— Но если Сульпиций примет закон, изгоняющий из Сената каждого, кто имеет долги, — заметил Катул Цезарь, — то мы уже будем не в состоянии объявить такой закон недействительным. Нам просто не удастся собрать кворум, и это будет означать, что Сенат как политическая сила прекратит свое существование.

— Тогда, полагаю, мы соберемся вместе с Титом Помпонием, Гаем Оппием и другими банкирами и проведем аннулирование всех сенаторских долгов — неофициально, разумеется.

— Мы не сможем этого сделать! — взвыл Сцевола. — Сенаторские кредиторы будут настаивать на получении своих денег, а у сенаторов вообще нет средств! Ни один сенатор не занимал денег у таких респектабельных кредиторов, как Помпоний и Оппий, — они слишком известны! Цензоры должны были бы знать об этом!

Теперь Сулла выглядел угрожающе:

— Тогда я арестую Гая Мария за измену и выкачаю деньги из его поместий.

— О, Луций Корнелий, ты не сможешь этого сделать! — простонал Сцевола. — Этот «державный народ» просто вышвырнет нас прочь!

— Тогда я открою свою военную казну и погашу все долги Сената из нее, — скрипнул зубами Сулла.

— И этого ты не сможешь сделать, Луций Корнелий!

— Я очень утомился, рассказывая о том, чего я не могу. Итак, вы все допустите, чтобы меня, старшего консула Суллу, разбили Сульпиций и банда легковерных глупцов, которые надеются, что он аннулирует их долги? Но я не позволю этого! Пусть Пелион взгромоздится на вершину Оссы, Квинт Муций! Я сделаю все, что бы мне ни пришлось для этого сделать!

— Фонд, — подсказал Катул Цезарь, — фонд, организованный теми из нас, у кого нет долгов, чтобы спасти тех, у кого они есть и кто стоит перед угрозой изгнания из Сената.

— Чтобы собрать такой фонд, — грустно сказал Сцевола, — потребуется по меньшей мере два месяца. У меня нет долгов, Квинт Лутаций. Насколько я знаю, у тебя их тоже нет. Нет их и у Луция Корнелия. Но наличных денег у меня также нет! Вообще ничего! А у тебя? Ты сможешь наскрести больше тысячи сестерциев, не продавая имущество?

— Смогу, но еле-еле, — признался Катул Цезарь.

— А я не смогу, — сказал Сулла.

— Думаю, нам удалось бы организовать такой фонд, — продолжал Сцевола, — но это потребует от нас продажи имущества. А в таком случае мы опоздаем, и те сенаторы, которые имеют долги, будут уже изгнаны. Тем не менее, как только они выберутся из долгов, цензоры смогут восстановить их в Сенате.

— Неужели ты думаешь, что Сульпиций позволит сделать это? — спросил Сулла.

— Ох, надеюсь, что когда-нибудь мне представится возможность встретить Сульпиция темной ночкой! — свирепо вздохнул Катул Цезарь. — Как он осмелился поступить так именно тогда, когда у нас нет даже фонда для ведения войны, которую мы обязаны выиграть!

— Это потому, что Публий Сульпиций умен и умеет предавать, — пояснил Сулла, — и я подозреваю, что Гай Марий поддерживает его во всем.

— Тогда они и заплатят, — заявил Катул Цезарь.

— Будь спокоен, Квинт Лутаций. Уж они-то смогут тебе заплатить, — зловеще молвил Сулла. — Они все еще боятся нас. И не зря.

* * *

Между одним собранием, на котором закон только обсуждался, и другим, на котором его следовало принять голосованием, должно было пройти семнадцать дней. Публий Сульпиций Руф продолжал проводить свои заседания, дни летели, и близилось время ратификации закона.

За день до голосования первой пары законов Сульпиция Квинт Помпей Руф-младший и его друзья, тоже сыновья сенаторов и всадников, приняли решение помешать Сульпицию единственным доступным для них способом — силой. Не предупредив своих отцов или магистратов, Помпей Руф-младший с товарищами собрали свыше тысячи человек самого различного возраста — от семнадцати до тридцати лет. Все они имели собственные доспехи и вооружение, поскольку еще недавно сражались против италиков. И в тот самый момент, когда Сульпиций руководил собранием, прилагая последние усилия для составления первой пары законопроектов, тысяча тяжеловооруженных молодых людей — представителей исключительно первого класса — ворвалась на Римский Форум и, не мешкая ни мгновения, атаковала слушателей Сульпиция.

Это вторжение застало Суллу врасплох. Миг — и он и Квинт Помпей Руф, наблюдавшие за Сульпицием с вершины сенатской лестницы, оказались окружены другими старшими сенаторами; еще спустя мгновение вся нижняя часть Форума превратилась в поле битвы, Сулла увидел юного Помпея Руфа с мечом в руке, а у себя за спиной он слышал голос его отца, что-то кричащего в гневе. Повернувшись, Сулла с силой схватил Квинта Помпея Руфа за руки, чтобы тот не мог двинуться с места.

— Оставь, Квинт Помпей, ты ничего не сможешь сделать, — отрывисто проговорил Сулла, — теперь тебе не удастся помочь ему.

К несчастью, толпа была столь велика, что простиралась далеко за места, занимаемые членами комиции. Не обладая опытом командования, Помпей Руф-младший ухитрился рассеять своих людей раньше, чем ему удалось собрать их клином. Он был принужден пробиваться через самую середину толпы, в то время как охрана Сульпиция успела сомкнуть ряды. Отчаянно сражаясь, Помпей Руф-младший проложил себе дорогу по краю мест, занимаемых комицией, и достиг трибуны. Пробираясь к возвышению трибуны — к Сульпицию! — Помпей Руф-младший не заметил гладиаторов, спешивших на подмогу народному трибуну. Меч у юноши вырвали, а самого бросили с трибуны и забили до смерти.