Читать интересную книгу Дело совести - Джеймс Блиш

— Это должно очень сильно ограничить сферу его деятельности, — возразил Вальд.

Вейнбаум кивнул:

— Без сомнения, но он не проявляет никаких признаков беспокойства по этому поводу. Например, в последнее время он не мог послать какие-либо сведения на Эрскин, потому что наша последняя неразбериха с этой командой обернулась очень хорошо для нас, даже несмотря на то, что пришлось использовать Дирак для посылки приказов нашему эскадрону. Если он и подслушивал нас, то даже не пытался ничего передать. По его словам, он занимается вымогательством, — Вейнбаум сделал паузу. — Подожди минуту, сюда идет Маргарет. И, судя по её шагам, я бы сказал, что она задумала нечто особенно неприятное.

— Клянусь, это так, — мстительно сказала Маргарет Соме. — Провалиться мне на этом месте, если я не угадала. В конце концов команда Аи Ди вычислила Дж. Шелби Стивенса при помощи одного только голосового компаратора.

— Как он работает? — поинтересовался Вальд.

— Мерцающий микрофон, — нетерпеливо ответил Вейнбаум. — Разделяет интонации на отдельные, как правило ударные, слоги и совмещает их. Обычная поисковая техника Аи Ди, как раз на случай такого рода, но это занимает так много времени, что мы обычно получаем информацию другими средствами. Ну, не стойте как истукан, Маргарет. Кто он?

— Он, — усмехнулась Маргарет, — ваша любимая звезда телеэкрана мисс Дана Лье.

— Они спятили! — сказал Вальд, уставившись на нее.

Вейнбаум постепенно оправился от первого шока.

— Нет, Тор, — наконец сказал он. — Нет, это вполне вероятно. Если женщина собирается маскироваться, есть два типажа, которые она может использовать: юноша и старик. А Дана настоящая актриса, это для нас не новость.

— Но… но зачем она это сделала, Робин?

— Вот это мы сейчас и будем выяснять. Так значит, мы бы не получили модификацию Дирака своими силами, а? Ладно, есть другие способы получить ответы, кроме физики элементарных частиц. Маргарет, у вас есть ордер на арест этой девушки?

— Нет, — ответила секретарша. — Я хотела, чтобы вы сами разобрались с этим. Вы даете мне полномочия, и я посылаю ордер — не раньше.

— Язвительное дитя. Тогда отправьте его, и хвала моим усилиям. Пошли, Тор, расколем этот орешек.

Когда они выходили из компьютерного зала, Вейнбаум внезапно остановился, словно громом пораженный, и начал что-то бормотать.

— Что случилось, Робин? — спросил Вальд.

— Ничего. Меня все еще волнуют эти предсказания. Какое сегодня число?

— Ммм… Девятое июня. А что?

— Проклятие, «Стивенс» предсказал, что именно в этот день мы встретимся снова! Что-то подсказывает мне, что все будет не так просто, как кажется.

Если Дана Лье и имела какое-то представление о том, во что она втянулась (учитывая тот факт, что именно она являлась «Дж. Шелби Стивенсом»), было совсем не похоже, что это ее пугало. Она с присущей ей безмятежностью сидела напротив Вейнбаума, курила свою вечную сигарету и ждала, скрестив ноги так, что ее колено указывало прямо на офицерский нос.

— Дана, — начал Вейнбаум, — на сей раз мы собираемся узнать все и не будем церемониться. Просто (на случай, если вы не знаете этого) есть конкретные законы, связанные с передачей ложной информации офицеру охраны, по которым мы можем посадить вас в тюрьму как минимум на пятнадцать лет. Во-первых, это Устав о запрещении использования средств сообщения с целью обмана, во-вторых, различные местные законы, запрещающие трансвестизм, псевдонимы и так далее. Мы, очевидно, могли бы накопить достаточно добавочных сроков, чтобы держать вас в Яфанке до тех пор, пока у вас действительно не вырастет борода. Так что я советую вам открыться.

— У меня самой есть такое намерение, и я без колебаний это сделаю, — ответила Дана. — Я знаю, практически слово в слово, как будет продолжаться этот разговор, какую информацию я собираюсь вам выдать и когда именно. Даже в курсе, сколько вы собираетесь за нее заплатить. Я знала все это много месяцев назад. Поэтому у вас не будет оснований меня задерживать.

— То, что вы говорите, мисс Лье, — покорно произнес Тор Вальд, — означает, что будущее предопределено и вы можете прочитать его до мельчайших деталей.

— Именно так, доктор. Обе эти вещи являются правдой.

На минуту воцарилось молчание.

— Хорошо, — угрюмо согласился Вейнбаум. — Говорите.

— Прекрасно, капитан Вейнбаум, заплатите мне, — спокойно ответила Дана.

Вейнбаум хрюкнул.

— Но я вполне серьезна, — сказала она. — Вы все еще не располагаете сведениями, что именно мне известно о коммуникаторе Дирака. Меня не заставишь этого рассказать, угрожая тюрьмой и тому подобным. Видите ли, я знаю наверняка, что вы не собираетесь отправлять меня в Яфанк, или давать мне наркотики, или еще что-нибудь в этом роде. Наоборот, я знаю, что вы заплатите мне, поэтому будет глупо говорить что-либо, пока вы этого не сделаете. В конце концов, вы покупаете настоящий секрет. Как только я открою его вам, вы и вся Служба сможете читать будущее, как это делаю я, и тогда подобная информация потеряет для меня всякую ценность.

Вейнбаум на минуту погрузился в молчание. Наконец он сказал:

— Дана, у вас сердце из чистейших денег, так же как и колено с невидимым прицелом. Я не собираюсь сообщать вам мою цель, невзирая на то, что может или не может сказать о ней будущее. Я не собираюсь выдавать ее вам, потому что способ, которым мое правительство — и ваше — управляет вещами, делает такую цену невозможной. И действительно ли это ваша цена?

— Это моя истинная цена… но есть и другая. Предложение — это мой следующий выбор. Цена, которую бы я назначила, делится на две части: а) чтобы меня взяли в вашу Службу на пост ответственного офицера; и б) выйти замуж за капитана Робина Вейнбаума.

Вейнбаум выплыл из своего кресла. У него было такое ощущение, будто окрашенное медью пламя на целый фут вырывается из его ушей.

— Все из… — начал он, но не смог продолжать: у него пропал голос.

Позади него, где стоял Вальд, раздалось что-то похожее на грубый хохот скандинавского типа, прерванный обмороком. Дана сама, похоже, слегка улыбалась.

— Видите ли, — сказала она, — я не направляю свое лучшее и самое меткое колено на каждого мужчину, которого встречаю.

Вейнбаум медленно и аккуратно опустился обратно в кресло.

— Спокойно, не беги к ближайшему выходу, — произнес он. — Первым делом женщины и похожие на детей офицеры охраны. Мисс Лье, вы пытаетесь внушить мне мысль, что вы прошли сквозь это тщательно разработанное мошенничество — борода и все остальное — из пылающей страсти к моей унылой и низкооплачиваемой персоне?

— Не совсем, — ответила Дана Лье. — Я также хочу работать в Бюро. Однако, капитан, разрешите мне поставить вас перед жизненным фактом, с которым, как мне кажется, вы вообще не сталкивались. Вы признаете, что я могу в деталях читать будущее, а следовательно, оно предопределено?

— Если Тор способен примириться с этим, думаю, я тоже могу — условно.

— В этом нет ничего условного, — твердо сказала Дана. — Вернемся в недалекое прошлое. Итак, когда я только столкнулась с этим… э… этим явлением, то одной из первых вещей, которую я выяснила, было то, что мне предстоит пройти сквозь маскарад с «Дж. Шелби Стивенсом», пробиться в персонал Бюро и выйти замуж за тебя, Робин. В то время я одновременно и удивилась, и взбунтовалась. Я не хотела служить в Бюро, мне нравилась моя независимая жизнь телекомментатора. Я не хотела выходить за тебя замуж, хотя была бы не прочь немного пожить с тобой — скажем, месяц или около того. И самое главное, маскарад поразил меня своей нелепостью.

Но факты — упрямая вещь. И я собиралась осуществить всё предсказанное. Не было альтернативы: ни причудливых «стволов времени», ни отправных точек, которые можно изменить, чтобы тем самым модифицировать будущее. Мое будущее, так же как и ваше, доктор Вальд, также как и будущее любого другого, было предопределено. Мои желания не имели никакого значения. Причинно-следственной связи, как я решила для себя, просто не существует. Одно следует за другим просто потому, что события в космическом времени так же устойчивы, как материя и энергия.

Это была самая горькая из всех пилюль. Пройдет много лет, прежде чем я проглочу её до конца, да и вы тоже. Доктор Вальд придёт в себя немного раньше. Во всяком случае, я была мысленно убеждена, что все должно идти именно так, и мне пришлось отстаивать собственное душевное здоровье. Я сознавала, что не смогу ничего изменить, но мне пришлось снабдить себя мотивами, чтобы, по крайней мере, защититься. Или, иначе говоря, просто очевидными рационалистическими объяснениями. Кажется, мы вольны это делать: благоразумный наблюдатель просто следует за гонкой сквозь время и не в силах влиять на события, но он способен комментировать, объяснять, изобретать основания своих поступков. Это хорошо, потому что никто не может действовать из побуждений, не имеющих никакого личного значения.