Спи, Эрайн. Спи. Я посторожу.
Глава 34
О Драконе
(… — Аааааааооооооооооооооуууууууууу!
Крик. Не крик, вой. Черная лесная ночь содрогнулась, словно ее ткнули в бок парусной иглой; мне на плечи посыпались иголки и древесная труха. В кронах захлопали крыльями проснувшиеся птицы.
— Ааааааааааааааооооооо…
Эхо билось в непроглядной чаще и никак не могло умереть.
Обряд начался! Райнара говорила — гении не требуют крови. Тогда кто же так орет? Высокое Небо… что там творится, на перекрестке семи хожалых троп?
Одна из этих троп вела меня по темному лесу к Беличьей горе. Но перекресток находился ближе, там, где галабрский тракт пересекала дорога из Адесты на Снежную Вешку. Туда же ручейками стекались стежки-дорожки поменьше — к лесопилке, к старой мельнице, в Белобрюху, в Жабий Лог. Отмечал перекресток древний северянский обелиск со сколотой резьбой.
— Ааааааааааааа!
О, Господи, там кого-то заживо режут, что ли? «Лучшая жертва, драгоценная жертва». Голос… нечеловеческий уже!
Я поднажала, рискуя переломать ноги.
Зарево? Меж стволов мелькнула оранжевая вспышка.
Костер! Они совсем близко!
— Ааааааиииии!
Вопль ушел в поднебесье, стал на мгновение птичьей трелью и сорвался в визг. Каланда?
Я неслась, треща и топая, напрочь забыв, что хотела подкрасться незаметно. Какое «незаметно», с такими-то криками! Неужели так и должно быть? Ама Райна говорила…
— А! Аааа! Ххххххххх… ААААААААА!!!!
В глазах плясала огненная карусель. Скорее! Скорее!
По лицу стегнули ветки, стволы отшатнулись прочь — открытое пространство полыхнуло стеной огня. Большой костер. До самого неба. До черного беззвездного неба, шатром раскинувшегося над перекрестком дорог. Черный проклятый шатер, яростный огонь выше меня ростом, и столб искр, соединяющий первое и второе.
— Аааахххх…
В сердцевине костра, в слепящей огненной мути, мечется двойная тень. Контур плывет от жара, плещут крыла, взмахивают руки, тонкая фигурка рвется на свободу, тварь из сажи и пепла вяжет ее хвостом, кутает крылами, кувыркается над головой, крест-накрест чертят искры, в небо летит истошный вопль, АААААААААААА!!!
— Каланда!
Стена огня прыгает мне навстречу.
Ноги не чуют земли, мне кажется, я лечу. Двойная тень сливается воедино, вижу темный крест распахнутых крыл в ореоле сизого света, и туда, в самый его центр, ударяют мои ладони. Но твари уже нет, я толкаю Каланду в грудь, и бесконечную долю мгновения гляжу на ее лицо: оно сияет как солнце, а глаза ее багровы. Пламенный ветер раздувает нам волосы и трубит словно войско, идущее на штурм. Натянутая ткань жара лопается, я выпадаю в ночь.
Головой вперед.
Каменистая земля перекатывает меня в ладонях, утыкает носом во что-то мягкое.
Каланда? Под веками полно пепла и пыли, сквозь слезы маячит светлое пятно. Шарю руками, щупаю. Что-то мокрое… что это? Шея, плечи, мягкая ткань рубахи…
— Ты… Ты!
Рывок за волосы.
— Где? Куда ты ее дела? Где?
— Ама Райна?
— Говори! Говори!
Она хлещет меня по щекам. Удары выбивают пыль и слезы из глаз. Лицо Райнары искажено, скачущая тень делает его безобразным. В двух шагах за ее спиной горит костер.
— Дрянь! Иха де пута! ГДЕ МОЯ КАЛАНДА?
Я смотрю на тело под моими руками. Это не Каланда. Это Стел. В белой распоясанной рубахе, босой. Весь в ожогах, лопнувших пузырях, в лохмотьях почерневшей отслоившейся кожи, с разинутым ртом и белыми глазами.
Мертвый.
Рубаха его в пыли и пятнах сукровицы, но не тронута огнем. Волосы целы. А кожа сожжена.
От него жутко пахнет парным мясом.
Я озираюсь, ищу глазами — моя королева должна быть здесь. Я только что вытолкнула ее из костра. Она должна быть здесь.
Ее нет.
— Что ты сделала? — Райнара, вцепившись в волосы, задирает мне голову. — Отвечай!
— Тварь… — лепечу я. — Не пускала Каланду… Каланда… Я хотела ее спасти…
— Дура! — Ама Райна отвешивает мне пощечину. — Сучка, подлое семя, никуда не годная мелкая тля! Убить мало! Раздавить мало!
Райнара лупит меня, наотмашь, неумело, небольно. Я загораживаюсь руками. Ярость Райнары уходит впустую, и мне жаль. Случилось непоправимое, боль могла бы меня занять. Но Райнара не умеет бить, хоть очень старается. Она сама это понимает.
Остановилась, тяжело дыша.
— Что ты сделала, дрянь! Вмешалась в обряд, все… изгадила. Где теперь моя девочка?
— Я не знаю!
— Ке коньо! Она не знает. Кто знает? Где ее искать?
— Тварь… утащила…
— Это была не тварь! — Райнара, прижав к груди руки, смотрит на мертвого Стела. — Утащила… Утащила! Моя девочка мертва. Ты погубила ее. Ты. — Колдунья переводит страшный взгляд на меня. — Погубила ее.
— Ты говорила — они не хотят крови, эти ваши гении! Ты говорила, им нужна любовь! Ты говорила…
— Дура. Стел отдал свою душу, чтобы она стала гением для Каланды. Великая жертва, истинная любовь, такая любовь, какой ты даже представить не можешь! А твоя жалкая душонка пригодится только черту, когда он за ней придет. И это будет очень скоро.
Душа? Та крылатая тварь — душа Стела? Душа человеческая становится гением? И если прервать обряд, душа улетает туда, куда отлетают все освободившиеся от плоти души… и уносит с собой…
Я вскочила. Пометалась вокруг костра, схватила какую-то палку, потыкала в огонь. Бросила палку. Обежала костер.
— Где?
— Что — «где»? — гаркнула Райнара.
— Где тело? Если Стел утащил Каландину душу, должно остаться тело!
Тела не было. Мы с Райнарой уставились друг на друга.
— Она не мертва. Я найду ее, — сказала я.
— Нет. Я найду ее, — сказала Ама Райна. — А ты… с паршивой овцы хоть шерсти клок. Бери Стела за ноги. Его надо сжечь. Он так хотел.
Вдвоем мы затащили мертвеца на костер. Закидали ветками. Пламя взревело, поднялось до самого неба, расстилая по пыльной земле рыжие пологи света. Огонь пожирал великую любовь и великую жертву.
Без остатка.
В лицо летел жирный пепел. Я обошла костер по ветру, чтобы не нюхать ароматов. Но все равно пахло. Все равно.
Когда пламя опало, Райнара заставила меня таскать камни, благо их в округе оказалось немало, и заваливать огонь и полусгоревшие кости. Я натаскала их очень много, кострище превратилось в могильный курган, а найльский обелиск торчал над ним безымянной могильной плитой.
— Я найду Каланду, — пообещала я мертвому Стелу.
— Нет, — Райнара оказалась рядом. — Я найду ее. А ты ответишь за все, что натворила.
Она развернула меня лицом к себе. Посмотрела в глаза: зрачки ее расширились и в каждом дрожало по раскаленной точке. Райнара медленно погрозила мне пальцем — такой нелепый жест, словно я провинившийся ребенок — и вдруг больно ткнула прямо в лоб, между бровей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});