Читать интересную книгу "Смерть империи - Джек Мэтлок"

————

В своих мемуарах Черняев рассуждает о причинах такого поведения Горбачева в Лондоне и выдвигает две версии: первая, что Горбачев поверил многочисленным докладам Крючкова о том, что США якобы предают его; вторая, что Горбачев искренне чувствовал себя обиженным тем, как Буш откликнулся на его усилия сделать шаг к подлинному партнерству с Соединенными Штатами. Я полагаю, что оба эти фактора повлияли на настроение Горбачева, равно как и третий фактор: досада на то, что он не смог привезти в Лондон более убедительный план экономической реформы. Должно быть, он признал — хотя бы подсознательно, — что у него не хватило мужества воспользоваться предложениями Явлинского.

В то время — как и не раз потом — я раздумывал, могло ли все произойти иначе. С одной стороны, между Бушем и Горбачевым возникли беспрецедентно близкие отношения. Со времени встречи в верхах на Мальте они общались напрямую, как два человеческих существа, а не далекие друг от друга руководители государств. Между ними возникло личное, удивительно глубокое, хотя и не безграничное доверие, И однако же, по наиболее важному вопросу общения не получилось. Казалось, они разговаривали друг с другом как двое глухих.

Горбачев не мог заставить себя сказать напрямик, что занимало его мысли, по крайней мере, с 1989 года. Он был психологически не способен высказать свою затаенную, возможно, подсознательную мечту, а если бы он это сделал, тем самым он подписал бы себе, как политическому деятелю, смертный приговор. Но что бы он сказал, если бы мог? Никто не знает этого наверняка — возможно, даже сам Горбачев, но будучи человеком, близко наблюдавшим его на протяжении нескольких лет, я полагаю, это было бы что–то вроде нижеследующего — во всяком случае 95 процентов из приводимого мной я в то или иное время от него слышал, а 5 процентов являются моими догадками:

«Моя страна никогда не знала подлинной свободы и никогда не жила в условиях демократии. Ею всегда правили сверху. Это ее трагедия и корень нынешних бед как экономических, так и политических. Глядя на остальной мир, я вижу что преуспевают те страны, которые живут в условиях свободного общества, — общества, где правит закон, защищающий права граждан и способствующий развитию их творческих возможностей. Этого я хочу и для своей страны, потому что если в ней не произойдет перемен, она отстанет от остального мира. Не только Соединенные Штаты, Западная Европа и Япония отодвинут нас на задний план, — мы не сможем шагать в ногу даже с Южной Кореей, Тайванем и Сингапуром, если останемся в том положении, в каком находимся сейчас. Я никогда не смогу сказать это публично, но я действительно хочу перестроить мою страну по вашему образцу.

Может показаться, что это просто, но, поверьте, это не так. Вся история России развивалась в ином направлении, так что мне придется перевернуть русскую историю с ног на голову Петр Великий мог рубить головы, но демократию таким путем не создашь. Мне придется идти более трудным путем. Нашему народу не разрешалось принимать решения, поэтому люди не научились это делать. Вы свыше двухсот лет развиваете свои институты. А у нас нет свободных институтов и нет времени, какое было у вас, их создавать. Тем не менее я не могу просто взять ваши институты, внедрить их у нас и рассчитывать, что они будут функционировать. Мы должны покончить с нашей старой системой и дать людям возможность адаптироваться. Работать мне придется с тем материалом, какой у меня есть, — я не могу придумать другой народ или другую историю.

Хотя у меня есть общее представление о том, в каком направлении нам следует идти, никто не смог показать мне на карте дорогу, которая туда приведет. Предстоит немало испытаний и ошибок. И не думайте, что я обладаю в нашей стране большой поддержкой моих замыслов. Большинство населения либо не понимает меня, либо выступает против — особенно те, кому старая система что–то дала. Мне придется маневрировать и перехитрить последних и воспитать первых, поэтому некоторые мои действия могут показаться странными. Я надеюсь, что мне удастся заставить значительную часть компартии пойти со мной, что облегчит задачу, но если этого не произойдет, партии придется уйти со сцены. Мне надо только быть уверенным, что они не разделаются со мной до того, как я приму меры. Трудно сказать, кто победит, но не думайте обо мне плохо, если порой мне придется говорить разными голосами.

Что же мне нужно от вас? Ну, во–первых, понимание. Понимание и уважение. Я пытаюсь сделать то, о чем вы молились со времени окончания второй мировой войны: ликвидировать советскую военную угрозу, сделать мое общество открытым, установить господство закона, начать создан недемократических институтов и двинуться к рыночной системе — так ваши идеологи предпочитают именовать капитализм, но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу пользоваться таким языком, во всяком случае, пока. А ведь это как раз то, о чем вы мечтали десятилетия, но безо всякой надежды, что это когда–либо произойдет.

Я преисполнен решимости, чтобы это произошло, но не потому, что вы этого хотите. Я поставил себе такую цель потому, что это нужно моей стране. Без модернизации она в двадцать первом веке станет калекой — если вообще выживет. Этот век, если и научил нас чему–то, так это тому что только свободное общество может выдержать конкуренцию в мире высоких технологий. Следовательно, я намерен произвести эти перемены не для того, чтобы оказать вам услугу, хотя вы должны признать, что объективно я вам услугу оказываю. Сколько вы потратили за последние сорок пять лет, чтобы противостоять советской угрозе? (И кстати, угроза–то была подлинная, хотя иногда вы ее и преувеличивали.)

Говоря о понимании и уважении, я хочу сказать: не относитесь ко мне, как к поверженному врагу. Прекратите разговоры о том, что вы выиграли в холодной войне. Если вы сделаете из меня неудачника, как же я смогу повести страну по пути, изобилующему такими трудностями? И потом не заслуживаю ли я хоть немного доверия? Ведь это я заставил советских военных — иногда хитростью — сделать необходимое. Я не дал им пригрозить силой Восточной Европе. Я подвел философскую основу под объяснение, почему окончание холодной войны в наших интересах, и что–то не заметил, чтобы вы мне в этом помогли. Давайте посмотрим фактам в лицо, Джордж: вы, Рональд и я положили конец холодной войне, Ни к чему задирать нос, изображая из себя победителей, — мы все победили!

Однако область, в которой я действительно нуждаюсь в помощи, — так это в экономике. В плане политическом я достаточно ясно представляю себе, к чему хочу придти, Я ведь изучал право и, хотя это было своеобразное право, тем не менее нам преподавали и принципы «буржуазного законодательства». Возможно, я не всегда это показываю, но я знаю, куда в этом плане мы движемся. А вот экономика — другое дело. Откровенно говоря, я знаю, что мы должны изменить существующую систему, но — хотя мне и неприятно в этом признаваться — я не представляю себе, как к этому подступить. Ваша система, похоже, работает, но она не заработает в моей стране, если люди не изменятся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});