тихо зарычал, от этого звука у меня зашевелились волоски на шее, и я отодвинула ткань трусиков в сторону, два пальца скользнули в мое скользкое тепло, заставив меня снова застонать.
Рука Види оставалась на моей, хотя она старалась не касаться меня, лишь тыльной стороной ладони направляя мои движения, ее кровь стекала по моему бедру из все еще кровоточащей раны на запястье.
Горячий взгляд Дариуса блуждал по мне, пока я трахала собственную руку для него, мои зубы впивались в нижнюю губу, когда моя разрядка приближалась ко мне не иначе как под тяжестью его взгляда.
Я спустила бретельку платья с плеча, обнажив грудь и затвердевший сосок, свободной рукой нащупала его и потянула, пока пальцы Локви скользили по моему боку, лаская кожу.
— Кончи для меня, Роксанья, — прорычал Дариус. — Кончи для меня так красиво, как ты всегда это делаешь.
— Я все еще, блядь, ненавижу тебя половину времени, ты ведь знаешь это, да? — я задыхалась, мои слова были теми же, что я говорила ему все эти месяцы назад, и он усмехнулся так же, как и тогда, спустил штаны и обхватил свой огромный член кулаком.
Мои глаза были прикованы к этому месту и движению его кулака, женщины вокруг меня исчезали по мере того, как я погружалась в воспоминания, крик экстаза вырвался из меня, когда я сделала то, что он велел мне сделать, независимо от того, как сильно это меня раздражало.
Дариус нагло ухмылялся, маня меня к себе, словно ожидая, что я откажусь. Но я не отказалась.
Я шла по покрывалу из сухих листьев и веток, мое платье соскальзывало с моего тела, пока я стягивала его и позволяла полностью спасть с себя, моя память предоставила мне другой пол и кровать, где, как я смутно знала, не было ничего, кроме того каменного стола.
Я смутно осознавала, что нимфы следовали за мной, пока я двигалась, их руки ласкали мою кожу, их магия связывала их с моими воспоминаниями, а их сила разжигала мою похоть до предела. Но я привыкла испытывать вожделение с такой силой в присутствии мужчины, которого любила. Страсть, вспыхнувшая между нами, не знала себе равных в этом царстве и во всех царствах. Никто не горел с такой силой, как мы, и никто не мог превзойти ту потребность, которую я испытывала к нему во всех проявлениях.
Нимфы проводили пальцами по моей коже, рисуя руны на моей плоти кровью Види. Тьма, окружавшая нас, усилилась до такой степени, что я едва могла различить деревья, не говоря уже о холодном воздухе, который пытался укусить мою открытую кожу.
Я отдалась жару, пылающему между Дариусом Акруксом и принцессой Вега, которую ему было запрещено любить. Я отдалась узам, которые связывали его и меня в жизни и в смерти, посредством брака и уничтожения наших Звёздных уз, посредством ненависти, предательства, мести и насилия. Я принадлежала ему, а он — мне. И когда его призрак обхватил мое запястье и притянул меня ближе, я оставила всякие попытки припомнить, что это всего лишь воспоминание, разыгравшееся в моей голове.
Мне было все равно, что это не реально, ведь как только я полностью отдалась этому, это стало реальностью. Его язык погрузился между моими губами, его руки схватили изгиб моей задницы и притянули меня к себе, его член погрузился в мою влагу так чертовски идеально.
Мое сердце трепетало в груди, когда ощущение его кожи напротив моей полностью поглотило меня. Я скучала по этому, скучала по нему так невероятно, и каким-то образом, в этот украденный момент времени, он был здесь, разбитые части меня склеились обратно, слезы чистой радости катились по моим щекам.
— Это ты, — пробормотала я, проводя пальцами по его челюсти, наслаждаясь его щетиной, пока я пожирала его взглядом и впитывала все это. — Только ты.
Он подарил мне улыбку, которая повергла мое сердце в прах, его пальцы прошлись по татуировке на моем бедре, которая повторяла эти слова, а мой взгляд опустился на ту, что красовалась на его бедре.
«Есть только она».
Я должна была понять, что я принадлежу ему, в тот первый момент, когда увидела его, сидящего на красном диване, задрапированного высокомерием, пока он крал воздух в каждом дюйме комнаты. Я должна была знать это, когда он дразнил и мучил меня, должна была знать, когда его глаза преследовали меня везде, куда бы я ни пошла, и когда я мечтала о нем, несмотря ни на что, ночь за ночью. Я была так чертовски слепа и так чертовски упряма, но все это время я принадлежала ему.
— Клянусь звездами, я люблю тебя, — простонал Дариус, его большие руки сжали мою задницу, когда он сильнее притянул меня к себе, наслаждаясь соединением наших тел, пока мы оба задыхались в момент сопротивления.
— Я люблю тебя, — ответила я, пробегая пальцами по его губам, по чернильным пятнам на его бронзовой коже, пока не почувствовала под ними биение его сердца. Это была ложь, прекрасная, соблазнительная ложь. Но мне было все равно. Существовал только он.
Я отдалась потребности своей плоти, стонала его имя, обхватив его за плечи, и начала скакать на нем, откидывая голову назад, томясь от невозможно полного ощущения того, что он находится внутри меня. Он был огромен во всех отношениях, это неподвижное, несокрушимое существо, которое было связано со мной столькими узами.
Дариус рычал против моей кожи, с силой вбивая в меня свои бедра, трахая меня жестко и глубоко, вбивая себя до основания, так что у меня перехватывало дыхание от силы его притязаний, а мои ногти рвали кожу там, где я прижималась к нему.
Я отвечала на его страсть своей страстью, покачивая бедрами и поместив руку между нами, перекатывая пальцами свой клитор, пока он сосал мой сосок так сильно, что я задыхалась.
Я вскрикнула, приблизившись к краю, но он схватил меня за запястья, останавливая мои пальцы на клиторе и перебрасывая их к основанию позвоночника, где он пригвоздил их к месту одной из своих огромных рук.
— Когда ты кончишь в этот раз, это будет исключительно из-за меня, — прорычал он, этого властного тона было достаточно, чтобы мне захотелось ударить его. Но я забыла об этом порыве, когда он снова толкнулся в меня бедрами, заставляя мои сиськи подпрыгивать, в то время как оракулы продолжали рассеянно гладить и ласкать меня, наслаждаясь каждым мгновением этого, поскольку они тоже видели его, видели нас обоих, чувствовали то, что мы чувствовали.
Это должно