Читать интересную книгу Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

Феодосиевая стена Константинополя тянулась аж на пять с половиной километров, что принудило закладывать в вал почти три сотни фугасов, через два десятка метров каждый. Только на таком расстоянии можно было быть уверенным в лавинном процессе подрыва, а заодно и в уничтожении вала.

Договорился с полковниками, и они выделили мне по сотне человек с полка, что бы набрались девять сотен дежурных, по три смены на три сотни постов. Многократно рассказывал и показывал, отдельно каждой сотне, что именно и как надо делать. Даже небольшую груду камней насыпали, и в нее вкладывали веревочку, чтобы было нагляднее. Процесс вроде элементарный, и то вызывал вопросы.

Подрыва от неаккуратного выдергивания чеки не опасался, как уже говорил, груда камней служит прекрасным изолятором вибраций, у нас не настолько чувствительные взрыватели. Оставил моих подрывников заниматься с дежурными. Сам ушел в крепость.

Почему не выдернуть чеки сразу, раз уж это так безопасно? Да кто его знает, как оно повернется. Бомба — штука с характером. Пусть спит, пока над ней людские страсти прокатываются. Разбудим ее только перед самыми гостями.

На эту ночь планировали закладку мин в местах вероятной стрельбы осадных пушек. Озадачил еще днем полковников и рыцарей подобрать мне места, где османы могут поставить свою осадную артиллерию, без которой взять крепость у них вообще шансов мало.

Когда османы штурмовали Константинополь в прошлый раз, двести пятьдесят лет назад, отбивая его у ромеев — пушки проломили стену в районе речки Ликос, протекающей через Константинополь. Тактика понятна, стена над рекой имеет самую слабую опору, так как на воду не обопрешься, и ничего с этим не сделать.

Мои военные советники сошлись во мнении, что и на этот раз будет то же самое, и указали не пяток мест, как опасался, а только два. Вот тут будут стоять тяжелые пушки, вот тут батареи их охраняющие от вылазок, а вот тут средние пушки. На всякий случай, переспросил, уверены ли они в этом. На меня посмотрели, как на профана, но вслух не обозвали, сказали только, что уверены. Что же, копаем шурфы, господа.

Ночью закладывали еще семьдесят одну бомбу на трех площадках, заложили бы и больше, но взрывателей больше не было. Взрыватели сняли и со всех бомб-ящиков, которые не пригодились. Точнее, перенацелил свою задумку и теперь к ящикам привязывали длинные веревки и вместо взрывателей укладывали внутрь фитили, чуть торчащие кончиками из грубых, полукруглых досок. Для ящиков придет их время.

Бочки закапывали глубоко, на рост человека, засыпая сверху щебень и закрывая его утрамбованной землей. Маскировкой занимались уже под утро, засыпая свежие кротовины пылью, тогда же и вытягивая аккуратно веревочки с чекой. Ходить по нашей ловушке можно, даже, наверное, проскакать на лошади можно. Хотя сам бы и не рискнул. А вот выстрела осадной пушки ловушка точно не переживет, и точно так же инициирует лавинный подрыв всех трех площадок с гейзерами шрапнели и горящих промасленных тряпок. Не думаю, что первыми выстрелят большие дуры. Сначала, установят всю артиллерию, потом несколько раз пальнут из мелочи и только потом грохнут до дрожи в стенах осадные пушки. Куда османам торопиться? Осажденные будут сидеть тихо.

Днем обозревал со стен подготовленную сцену. На ней не хватало только османов. Но по докладам казаков — это ненадолго. Оставил военные дела специалистам, и засел с Головиным обсуждать, что будет дальше, когда эта война отгремит полутысячей фугасов.

К каждому кнуту обязательно должен прилагаться пряник. Вот мы и думали, как его испечь, не имея муки яиц и всего остального, ну может быть, за исключением воды. Родилась интересная мысль, как занять султана надолго, поднять его престиж и наделать еще вкусностей России. Обсуждали долго, Головин не верил, что такое в принципе возможно. Приходилось уговаривать с цифрами и фактами, которые мы сразу вносили в формирующийся новый проект. Как его лучше оформить словесами пусть голова у Фёдора Алексеевича болит, у него и штат для этого есть.

Много общался с отцом Андреем, назначенным нести свет истинной веры под своды перестраиваемых в соборы, мечетей Константинополя. Заодно и присматривать, за тем, что этот свет будет высвечивать. Отец Андрей был истинным сыном тайной церкви. Не обиженным здоровьем и интеллектом. Это видно было сразу, по его внешнему виду — на котором природа отдыхала. Что делать, коль все сразу и в одном сосуде у природы преподносить не принято. Но звероватый вид отца, переставал смущать буквально через десять минут общения, где они только таких подбирают, а уже через полчаса от беседы получал истинное удовольствие. Почти святые отцы не сидели тут без дела две недели, и дела их впечатляли. В дела церковные углубляться не стали, мне было достаточно, что на этом фронте — достигнуто многое, а что именно, пусть патриархи разбирают. На светском фронте успехи меня радовали. Контрабандисты в последние несколько дней просто озверели, управы на них нет, тащат в город и из города все подряд, да еще и караваны свои завели. Транжиры. Поинтересовавшись, во что мне все это встало, подержался за сердце. До старости, в этой жизни, мне точно не дожить. Надо было в моем письме к гроссмейстеру, которое выдал отцам, как-то ограничить рамки трат, у меня еще других проектов масса, а прибыли с этого проекта, в ближайшее время, не будет.

Тем не менее, в город потекли тонкие ручейки продовольствия и информации. Ничего неожиданного. Османы концентрируются и на азиатском берегу, чуть выше предполагаемого мной места прорыва, но вносить корректировки, необходимости нет, мой план достаточно гибок. Османов много, больше тридцати тысяч точно, но и это не явилось откровением. И для переправы они не придумали ничего оригинальнее, чем плоты и собранные по всему побережью лодки. Даты предполагаемого выступления сильно различались, и вывод из этого был только один — османы еще сами точно ничего не знали. Обсуждали дальнейший рост сети, только с меньшими капиталовложениями, и опорные точки истинной веры в городе. Надо приводить жителей к мысли, что мы тут навсегда. Было у отца и много жалоб, на работу патрулей и солдат — отправил его с этим к комендантам, отец пригорюнился, у комендантов он и так уже все пороги оббил. Порекомендовал ему плотно говорить с Головиным, он политик, он понимает, от чего могут бунты в городе подниматься. С ним все вопросы решить будет легче — мне еще и этой обузы не надо.

Османы задерживались. Ожидание начинало тяготить. Постоянно укорял себя, что времени было еще вагон, и можно было сделать то, да это. Занимался привычным самоедством.

Ходил по замершему городу, как обычно, в коробочке — хотя теперь это было уже не так актуально. Самые активные из города либо сбежали, либо их увезли — оставшийся наполнитель городских кварталов был инертен к раздражителям в виде оккупантов.

Несмотря на убыль населения и грядущие бои, город тихонечко жил своей жизнью. Уже без прежнего размаха, и, не блистая роскошью, но жил, хоть и шепотом. Многие лавки открывались к вечеру, на улицах встречались прохожие, стремящиеся поскорее завершить свои дела и скрыться в лабиринтах домиков. В этих лабиринтах можно было не только потеряться, но и найти много интересного. На второй вечер прогулок по ним, наткнулись на ювелира. Драгоценностей в лавке, разумеется, не осталось, но мастера видно и по мелким штрихам. Очень понравилась мониста, набранная из резных бляшек, происхождение материала для которых даже затруднялся назвать. Мастером был худой грек, по крайней мере, так предположил. Сели с ним беседовать. У меня была для него большая работа, и было чем заплатить. Работа мастера заинтересовала, а оплата нет. Сам он назначил мне цену — эвакуацию его и его многочисленной семьи в Трапезунд. Не реально. Наши корабли там и арестуют. Отказал, пояснив причины. Не так уж и нужна мне его работа. Упоенно торговались — прекрасное развлечение, им можно весь день заниматься, если больше делать нечего. Сошлись на охранной грамоте и деньгах. Торговались о сумме. Было уже не так интересно повторять те же самые аргументы, и торговались без огонька. Переводчику так вообще стало откровенно скучно. Ударили по рукам и занялись рисунками, стало гораздо интереснее.

Новый день не принес осман, и ничего нового. Ювелиру отнесли два мешка материалов, еще раз поговорили о работе, укладывая новые идеи, пришедшие за ночь, на листы эскизов. Потом проводили очередную группу казаков, покидающих город и уходящих в дальние рейды, безобразничать на коммуникациях осман. Казаки из города ушли уже практически все. Надеюсь, пять тысяч казаков заставят армию осман голодать. А сипахов под Константинополем практически не осталось, благодаря ушедшей ранее в рейд к Измаилу, казачьей армии.

Вечером заседали, переливая из пустого в порожнее. Все, что могли сделать, уже сделали, а османы по-прежнему не торопились. Может, хоть казаки их поторопят.