тщательно уложил волосы и отправился к императрице, предварительно предупредив несторианского епископа, чтобы тот и носа на улицу не высовывал. Он не знал, что Немой, уязвленный пристрастием повелительницы и бывшей возлюбленной к Белому Облаку, решил привести ей манихея, чтобы отвлечь ее. В последнее время У-хоу не могла долго обходиться без своего новоявленного гуру, посвящавшего ее в тантрические ритуалы. Она прекрасно понимала всю опасность этого увлечения, но тантра захватывала ее все сильнее. Таинственным образом эти запретные занятия избавляли ее от чудовищных приступов головной боли — впервые за многие годы она могла спать ночью и не терять бодрости днем.
Однажды утром Немой явился перед императрицей и сообщил:
— Здесь священник, манихей из Турфана. Он желал бы видеть вас, ваше величество. Он несколько недель стоял в очереди просителей у дворца.
— Чего он от меня хочет?
— Он утверждает, что у него есть для вас ценная информация.
— У меня и без него хватает забот!
— Ваше величество, он производит впечатление очень серьезного человека. Полагаю, он может действительно знать нечто важное для вас… Что мне делать?
— Ничего!
— Этот манихей хочет поговорить с вами о шелковом муаре.
— Как его зовут? — спросила императрица, на мгновение лишившаяся дара речи.
— Море Покоя, ваше величество.
— Почему ты не сказал об этом сразу? Пусть он придет послезавтра утром! Я приму его в Павильоне Наслаждений, там нас никто не побеспокоит.
Она расправила складки зеленого шелкового платья, расшитого золотыми бабочками, смятого Белым Облаком. А Немой на мгновение увидел обнаженные бедра своей бывшей возлюбленной и почувствовал, как в глазах закипают слезы ярости.
В назначенный день она, снедаемая любопытством и нетерпением, ждала посетителя в Павильоне Наслаждений, среди лаковых панелей, искусно расписанных горными пейзажами и водопадами. После бурной ночи с Белым Облаком У-хоу чувствовала себя отлично и голова у нее не болела.
— Насколько мне известно, Турфан — не самый ближний свет. Что побудило тебя совершить столь долгое путешествие?
— Ваше величество, Церковь Света придает огромное значение производству шелкового муара. Мне необходимо найти специалиста, способного создать для нас особый ткацкий станок, чтобы перейти с изготовления обычного шелка и парчи на муар. Мы могли бы поставлять лично вам ткань высшего качества, — напрямик выложил Море Покоя, пораженный красотой легендарной женщины и убежденный, что с ней предельная искренность — единственное его оружие.
— Шелковый муар! За его нелегальное производство грозят строгие кары! А сейчас в столице его совсем не стало, — вздохнула императрица, медленно проводя рукой по платью из упомянутого великолепного материала.
— Церковь Света будет вам вечно обязана за помощь в организации своего торгового заведения в Центральном Китае. Мастерская не должна скрываться где-то вдали, в пещерах пустынного оазиса на Шелковом пути… Я убежден, что ее можно обустроить в одном из церковных зданий столицы. Мы передавали бы в ваше распоряжение весь изготовленный муар в полном объеме, ваше величество. Я день и ночь возношу молитвы к пророку Мани, чтобы все ваши планы сбылись! — горячо заявил Море Покоя.
— Отрадно видеть подобную преданность моей особе, — проворковала императрица, а потом добавила совсем тихо, словно говорила сама с собой: — Помощь Мани была бы нам совсем не лишней!
Она приказала подать чай, который манихей с благодарностью принял. Чашка с ароматной горячей жидкостью была из золота и стоила больше, чем ритуальные вазы, используемые в Турфане.
— Ваше величество, я хотел бы обсудить с вами еще другую тему… Но опасаюсь, как бы мои слова не причинили вред человеку, о котором пойдет речь, — произнес манихей после долгой паузы.
— Говори! Ты можешь мне доверять.
— Ваше величество, я совершенно случайно встретил в Чанъане несторианского епископа Дуньхуана. Его зовут Аддай Аггей… Он оказался в затруднительном положении; его разыскивают повсюду агенты Главной инспекции. Он не знает, куда пойти. В отличие от моих собратьев-манихеев, несториане вообще не имеют права находиться здесь. Я пока оставил его в своей комнате, но ситуация опасная. А когда я вернусь в Турфан, некому будет о нем позаботиться. Ваше величество, это очень хороший человек, — осмелился добавить Великий Совершенный, склоняясь к ногам У-хоу.
— Я прекрасно знаю, кто такой Аддай Аггей! Приведи его ко мне! — решительно ответила императрица, немало удивив манихея.
— Он может быть здесь совсем скоро. Моя гостиница в двух шагах от дворца!
— Тогда поспеши!
Аддай Аггей обливался потом, когда Немой вел его по коридорам в покои императрицы Китая в сопровождении Великого Совершенного манихея, который и сам не понимал, что происходит.
— Есть ли у вас новости о вашей дочери? — спросила императрица, едва епископ вошел в маленький кабинет Павильона Наслаждений.
На этот раз на ней было зеленое муаровое платье, расшитое бабочками и птицами. Такую ткань в мастерской манихеев изготовить не удалось ни разу.
— Я отдал бы все оставшиеся мне годы жизни за то, чтобы вернуть мою дорогую девочку! — воскликнул глубоко тронутый несторианин. — С тех пор как она исчезла посреди пустыни Гоби, я каждый день молился Господу, просил его защитить Умару. Я уже почти утратил надежду.
— Умара жива и, насколько знаю, в добром здравии. Она находится сейчас в буддистском монастыре Познания Высших Благодеяний в Лояне, под присмотром настоятеля по имени Безупречная Пустота.
— Моя дочь стала буддистской монахиней? Это невероятно! — Аддай Аггей был потрясен.
— Ваша дочь не меняла веру, — мягко ответила императрица.
— В таком случае что она там делает? Я немедленно отправляюсь туда к ней!
— Дело в том… Ну, Умара не совсем свободна в передвижениях… Она находится там не по своей воле.
— Моя дочь — пленница настоятеля-махаяниста? Это просто скандал!
— Безупречная Пустота убежден, что она скрывает важнейшую информацию о местонахождении реликвии, известной как Глаза Будды. Это одна из величайших святынь Индии… Великий учитель заботится об интересах своего монастыря, — объяснила императрица.
— Моя дочь не может иметь ничего общего с Глазами Будды! Моя дочь чистая и честная девушка, — Аддай Аггей, чувствуя себя оскорбленным, едва сдерживал гнев.
— Я могла бы убедить настоятеля Лояна, чтобы он допустил вашу встречу с дочерью, — спокойно и задумчиво сказала императрица.
Между счастьем Умары и возможностью заполучить Глаза Будды У-хоу сделала выбор довольно легко: конечно, Умара.
— Да благословит вас Единый Бог, ваше величество, если вы поможете мне в этом!
— Ваша дочь полюбила одного человека. Ему нужно будет ваше благословение на брак с ней… Могу ли я просить вас об этом?
— Он христианин? — по привычке спросил епископ.
— Он махаянист. Его зовут Пять Защит.
— Пять Защит! Тот молодой монах, который путешествовал с Небесными Близнецами! Честно говоря, я немного сомневаюсь… Он исчез одновременно с