и должна была молча терпеть беспрестанные незаслуженные упреки и оскорбления.
Горбун, казалось, находил наслаждение мучить свою жену, которая, наконец, прямо объявила ему, что ненавидит его.
Спустя неделю ему случилось уехать на несколько дней по делам. Желая положить разом конец своим страданиям и опасаясь за участь своего ребенка, если он останется на руках горбуна, несчастная женщина решилась бежать в дальний уездный город к своей матери, которая уже давно была сослана из дома Бранчевских по проискам горбуна.
Но она не доехала до своей матери. Почувствовав приближение родов, ускоренное ездой на телеге, она приехала к бабке, Авдотье Петровне Р*, и там родила сына, который и был подкинут Тульчинову.
Возвратясь домой, горбун чуть не задохся от злобы, узнав, что его жена уехала. Не желая огласить свой позор, он тотчас же поскакал в город и стал разведывать.
Он застал жену свою уже в бреду; через два дня она умерла; о ребенке сказали ему, что она выкинула мертвого.
Горбун был потрясен криками своей жены и даже на минуту почувствовал было свою вину; но в бреду у несчастной вырвалось имя молодого Бранчевского, — и горбун снова закипел враждой.
Похоронив ее, он возвратился вдовцом домой.
Глава IV
И друг, и враг
Спустя год после описанных событий в семействе Бранчевских произошли большие перемены.
Бранчевская держала себя слишком гордо со своими соседями. Один только дом графа К* пользовался ее расположением. Граф был стар и богат. У этого графа вдруг умер брат-вдовец и поручил ему единственную шестнадцатилетнюю дочь свою — Сару. Сара была воспитана отцом, который безумно любил и баловал ее;
Граф К* заохал; он приехал к Бранчевской за советом, Что ему делать с сиротой. Бранчевская решилась взять ее к себе. Приготовили комнату, и по озабоченному лицу Бранчевской горбун понял ее цель. Явилась и Сара. На вид ей казалось больше шестнадцати лет; она была высока ростом, с пышными плечами, с гордым, но живым взглядом. Лицо у ней было правильно; ресницы как бархат; глаза черные и блестящие, которых форма беспрерывно менялась: они то суживались, то делались огромными; нос тонкий, но ноздри его раздувались, как у арабской лошади при малейшем порыве гнева; губы тонкие, совершенно женской формы; волоса и брови черные; цвет лица, белизны и нежности необыкновенной; казалось, как будто в ней не было ни одной кровинки. Вообще в ее взгляде было что-то смелое и холодное.
Не зная противоречия своим прихотям, она скучала в обществе стариков, которые сильно ластились к ней. Но еще более тяготила ее Бранчевская: Сара решительно не могла выносить власти женщины. Притом она, может быть, догадывалась, какие виды имела на нее Бранчевская. Сделать все наперекор ей было, кажется, главной задачей Сары. Нужно еще заметить, что отец ее прожил все свое состояние и, кроме графского титла, не оставил ей никакого наследства.
От скуки Сара иногда болтала с горбуном, но слишком часто оскорбляла его своими насмешками и презрительным обхождением. Так как он имел неограниченную власть в доме, то она иногда и смягчала свой голос, прося его исполнить какой-нибудь каприз свой; но ее просьбы скорее походили на приказания. Горбун чувствовал что-то странное; он ненавидел Сару за ее оскорбительное обращение с ним, но ей стоило сказать одно ласковое слово и он исполнял ее волю. У него был тут и расчет: он ясно видел, что Бранчевская готовит Сару в невестки, и побеждал в себе злобу для будущих целей своей жизни. Он видел, что характер Сары слишком надменен, что, раз потеряв ее расположение, трудно будет его приобресть, жизнь его в доме Бранчевских с каждым годом была выгоднее.
Сара не стесняла себя ни в чем. Она часто вставала до рассвета и, накинув легкий капот, бегала по саду. Горбун часто по целым часам, не переводя дыхания, следил из своего окна, выходившего в сад, как она гонялась за бабочкой, не обращая внимания, что длинные ее волосы падали по плечам, что грудь ее раскрывалась. Бегая и прыгая, как дикая молодая лошадь на воле, она не сконфузилась бы, если б даже заметила горбуна… Рост и миниатюрные нежные черты горбуна были обманчивы: она считала его еще мальчиком.
Горбун в первый раз в жизни видел женщину красивую, молодую и до такой степени странную.
День был летний, солнце весело горело и жгло все, что попадало под его лучи. Старые господа отдыхали после обеда в своих покоях; а Сара, набегавшись в саду и раскрасневшись, усталая, лажала раскинувшись на креслах в зале, где обыкновенно горбун занимался своими делами и счетами. Ему давно уже было передано управление всем имением.
— Я хочу ехать верхом! — повелительно и небрежно сказала Сара, как будто разговаривая сама с собой.
Горбун, склонив голову к бумаге, поминутно искоса поглядывал на Сару; при ее словах он заботливо перевернул лист.
— Ты слышишь, я хочу ехать верхом! — с сердцем повторила Сара.
Горбун закусил губу и спокойно произнес:
— Мне никто не давал приказаний исполнить, желание ваше — ехать верхом!
Сара вспыхнула, ноздри ее расширились: казалось, пламя было готово вылететь из них.
— Какое тебе дело до приказаний других! Я хочу, я приказываю! — надменно закричала она.
— Я не выполню ваших приказаний, — отвечал глухим голосом горбун, побледнев.
Сара вскочила, с презрением оглядела его с ног до головы и засмеялась.
— Тебя заставят, урод! — гордо сказала она и выбежала из комнаты.
Бранчевская, видя избалованный характер Сары, решилась исправить ее, надеясь на свое влияние и твердость воли. Она отказывала ей во всех удовольствиях, которые могли бы усиливать ее смелость, и думала, что этими лишениями сделает из своенравной Сары послушную невестку. И на этот раз просьбы Сары остались тщетны. Сара в ярости убежала в свою комнату и расплакалась. Но скоро она перестала плакать, тщательно вытерла слезы и дала себе слово во что бы то ли стало сегодня же ехать верхом! Она вбежала в залу, как будто ничего не произошло между ею и горбуном, вертелась, прыгала и вдруг, тяжело вздохнув, сказала, как будто самой себе:
— Если б мне подвели теперь оседланную лошадь, я бы…
Она остановилась и лукаво посмотрела на горбуна. Он вздрогнул и поспешно спросил:
— Что бы вы сделали?
— Я?.. Я дала бы поцеловать палец своей перчатки! — с гордостью отвечала Сара.
— Если я вам достану лошадь? — робко спросил горбун.
Сара залилась смехом и забила в ладоши. Горбун побледнел и глухо спросил:
— Вы исполните ваше обещание?
— Беги! — повелительно сказала Сара и