Читать интересную книгу Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя. - Андрей Круз

По такой дороге нам удавалось держать скорость около семидесяти километров в час, запаса топлива нам хватило бы съездить туда и обратно, поэтому, по моим расчетам, мы должны были покрыть это расстояние за шесть‑семь часов. Единственное, что мешало наслаждаться поездкой, — это громыхание покрышек по гравию, но и к этому мы вскоре привыкли.

Чем дальше мы ехали по дороге, тем все более и более населенной выглядела местность. Все больше и больше машин встречалось, причем все они ехали сами по себе, а отнюдь не в составе конвоев. Катили фермерские грузовики, груженные фруктами, проехал скотовоз с коровами в кузове, дважды проезжали фургоны с логотипом пива «Hoffmeister» на борту. Точно, его же где‑то здесь варят. Вот что значит — жить далеко от Угла. Возможно, если Проход перекроют, то и по нашей Дороге можно будет ездить без охраны бронетехники. Разорятся тогда конвойщики или придется профиль работы менять.

Впрочем, мобильные патрули и здесь мелькали частенько, а на двух перекрестках находились вполне серьезные ВОПы, где стояли в укрытиях немолодые бэтээры «лукс», готовые сорваться с места по вызову патрульных. Несколько раз мы видели в небе легкие спортивные самолеты, но раскрашенные в камуфляжные тона — с воздуха тоже велось наблюдение за дорогами. Здесь такой способ контроля был популярен. На русской территории порядка двух десятков учебно‑тренировочных Як‑52 летали над саванной, высматривая вторгшиеся банды. Топливо такие самолеты расходовали экономно, не в пример вертолетам, а с дальностью полета в полтысячи километров они могли контролировать изрядную территорию. Увертливость спасала их от обстрелов с земли из стрелкового оружия, обслуживание было делом простым, и обучение пилотов тоже несложным — куда проще, чем вертолетчиков. Для наших условий — идеально.

И немцы, судя по всему, использовали такую же тактику, только вот самолетов я не мог узнать: не силен я в них. Но в любом случае до полной и окончательной идиллии здесь тоже было далековато.

Один раз мы даже проехали сквозь маленький городок, что тоже было довольно необычным для меня. Все мои поездки по этому миру в прошлом проходили по пустынным и безлюдным местам, и чтобы попасть в какой‑нибудь населенный пункт, надо было с этой дороги съезжать и ехать туда специально. А вот так, чтобы просто насквозь проехать, как через подмосковный городок вроде Солнечногорска… Да, изменил меня этот мир.

Городок был по‑немецки аккуратным, с белыми заборчиками и ухоженными палисадниками. В нем была маленькая центральная площадь со зданием бургомистрата и полицейским участком, возле которого стоял такой же, как у нас, «илтис» бело‑зеленой расцветки с надписью «Polizei» на борту. Над зданием развевались флаги — немецкий и Евросоюза: все как в Европе в Старом Свете.

За городом дорога раздваивалась. Указатель показывал, что если мы свернем влево, то можем посетить добрый десяток городов с немецкими названиями и один — с французским, а вот если поедем прямо, то через сто десять километров попадем в потребный нам Нойехафен — и все, больше никуда. А нам никуда и не надо больше.

— Действительно тихо здесь, — сказала Бонита, когда мы проехали указатель. — Не то что у нас на Северной Дороге.

— Это точно, почти нормальная жизнь, — согласился я.

Забавно, но наша Северная Дорога лежала заметно южнее той дороги, по которой мы ехали сейчас. Просто насквозь весь материк по меридиану пересекали только две дороги: Южная через орденские земли, Американские Штаты, юг Техаса и Конфедерации прямо в Новую Одессу — и Северная, с который и вы тоже уже очень хорошо знакомы.

Даже диких животных вокруг этой дороги паслось заметно меньше, чем в саваннах перед горами. Впрочем, то же самое мы наблюдали и на дороге от ППД до Демидовска: человек начинал вытеснять дикую природу. Зато вместо рогачей на пастбищах паслись самые обыкновенные коровы, сопровождаемые вооруженными верховыми пастухами. Да, тут картинка про мальчика‑пастушка с дудочкой не катит — сожрут к чертовой матери вместе с дудочкой или угонят вместе с коровами. Здесь вместо дудочки пулемет нужен.

Ближе к Нойехафену мы стали замечать в море рыболовецкие сейнеры. Рыбаков мало, рыбы много — вот и нет нужды рыбакам уходить далеко от порта. Кстати, в Нойехафене уже рыбоконсервный завод построили и поставляют консервы отсюда по всему северу обитаемого мира. Консервы как символ укрепления цивилизации. Подходит? А черт его знает, может, и подходит.

Территория Европейского Союза, город Нойехафен. 22 год, 2 число 8 месяца, среда, 21.00

К счастью, не только в Порто‑Франко есть добрая традиция на въезде в город выдавать всем желающим карты города и путеводители. Карта города Нойехафена была отпечатана в цвете и на хорошей бумаге, в отличие от серенькой карты Порто‑Франко. И согласно этой самой карте, в городе было четыре отеля. Тот, который был нужен нам, «Мюле», находился в дальнем от нас конце набережной, которая, судя по всему, выполняла в городе роль главной улицы — променада.

На блоке при въезде в город красовалось написанное на пяти языках объявление, напоминающее о необходимости убрать в чехлы с глаз долой все оружие и о карах тому, кто данным требованием пренебрежет. Мы решили не пренебрегать, зная серьезный подход немцев к соблюдению правил.

Разобравшись с оружием, я сориентировался по карте и понял, что найти гостиницу труда не составит. Нужно просто въехать в город, свернуть направо в сторону океана, а уперевшись в набережную, свернуть по ней налево и доехать почти до конца. Зарегистрировавшись на въезде, мы проехали под поднявшимся шлагбаумом в город.

Город был чистым, улицы заасфальтированы почти везде, бордюры тротуаров выкрашены белой краской, на дорожном покрытии имелась всамделишная разметка. В городе даже были светофоры на основных перекрестках! Здания из уже привычного разноцветного кирпича поднимались на высоту трех, а на набережной — и четырех этажей. В архитектуре использовалось много стекла, и я вспомнил, что оконное стекло тоже являлось одной из статей экспорта немецкой территории. Как и мобильные заводики по производству такого вот прочного и яркого разноцветного кирпича, сырьем которому служила местная песчаная земля и специальные присадки, которые немцы поставляли пользователям кирпичных мини‑заводов вместе с красителями. Между прочим, технология производства такого кирпича восходила еще к восемнадцатому веку, шла из России и опробована была для императора Павла I.

Отель был построен даже с выдумкой, хоть и несколько неуместной. Над плоским двухэтажным зданием возвышалась башня, как будто выложенная из выветренного кирпича и изображающая пострадавшую от времени мельницу. Честно говоря, мне так и не удалось логично связать мельницу — «мюле» и набережную океана, и лишь потом я узнал, что владелец этой гостиницы владел гостиницей и в прошлой жизни. И вот уже та гостиница, в маленьком городке под Гамбургом, заслуженно именовалась «Мюле», потому как была перестроена из старой мельницы. А тут хозяина ностальгия одолела.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});