Но Ермакову удалось вывернуть руку психопата и отшвырнуть его от себя... На шум прибежали работники органов госбезопасности, дежурившие в приемной.
На ковре, запачканном густой пеной и рвотными массами, неистово корчилось в припадке тело окончательно обезумевшего "светила американской науки". Чекисты, увидев выпученные остекленевшие глаза своего "подопечного", тут же вызвали врача... Но он не понадобился ‑ конвульсии становились все слабее и слабее, пока не прекратились совсем. Подоспевшей бригаде скорой помощи оставалось только констатировать смерть и невозможность проведения реанимационных мероприятий...
‑ ...А ты не боишься, что он повторит "подвиг" этого идиота? ‑ спросил у Генерального секретаря начальник его личной охраны Денис Лысенко. ‑ Он же все‑таки дзюдоист...
‑ Нет, конечно ‑ я намного сильнее и моложе. Если сунется, я ему все кости переломаю... Я действительно хочу поговорить с ним наедине, без свидетелей.
‑ Ну, смотри... Я буду рядом... Вызывать?
‑ Да, вызывай...
Через десять минут в резиденцию Генерального секретаря на верхнем этаже Дворца ввели пожилого сгорбленного человечка, закованного в наручники. После того, как его освободили от оков, руководитель государства пригласил его в свой маленький боковой кабинетик.
‑ Ну что же, Владимир Владимирович, ‑ обратился Генеральный секретарь к Гранд‑Приору, ‑ вот мы и встретились. Вы всячески уклонялись от честных прямых дискуссий с нами, коммунистами; вы были глухи к надеждам и чаяниям простых людей, интересы которых мы ‑ пусть и не всегда успешно, но всегда искренно ‑ защищали. Мы, коммунисты, были единственными, кто был на стороне тех, кого все остальные политики считали "быдлом"... И все же подлинные мотивы такого отношения вы не раскрывали, ограничиваясь обтекаемыми фразами, цинично‑издевательскими по форме и насквозь лживыми по сути... А тот, у кого совесть чиста, от прямого диалога не уклоняется и истинные намерения не скрывает... Вы сами виноваты, вы сами дали повод. Не хотели тогда говорить с нами откровенно ‑ придется поговорить с вами здесь и сейчас. Попытаемся воссоздать ваше мировоззрение ‑ те мысли, что вы скрывали от широкой публики. Сорвем, наконец, с вас маску...
‑ Чего ты хочешь? ‑ мрачно спросил Гранд‑Приор. ‑ Почему я был обязан отчитываться? Я выше всего этого!
‑ Раз уж вы стали президентом ‑ будьте любезны. Я же еженедельно общаюсь с народом в прямом эфире и отчитываюсь перед ним ‑ помимо двусторонних дискуссий с депутатами, помимо постоянного общения в информсети. Это не имеет ничего общего с тем ежегодным пиаровским фарсом, который вы устраивали... На допросах и суде вы не сказали ни слова. Даже на вопросы о фамилии, имени и отчестве не ответили. Надо признаться, я отдаю должное вашему самообладанию. Процесс закончен. Завтра... точнее, уже сегодня будет вынесен приговор. Мне бы хотелось поговорить с вами до того, как это произойдет.
‑ Повторяю: чего ты хочешь? Какие вопросы ты мне намереваешься задать?
‑ Разные... Но они в основном сводятся к одному: в чем сущность вашей деятельности на посту президента России и там, откуда вас забрали полгода назад? Что вами двигало ‑ какие убеждения, какие побудительные мотивы?
‑ Какой ты шустрый! Хочешь узнать самое сокровенное?.. Хотя... Ну, ладно, пусть будет по‑твоему. Скрывать уже смысла не имеет. Только с условием...
‑ С каким?
‑ Ты тоже расскажешь мне о себе ‑ я буду по мере необходимости задавать тебе встречные вопросы. Мне тоже хочется узнать твою психологию.
‑ Ладно, согласен.
‑ Ну тогда я начну по праву гостя... Зачем тебе все это понадобилось?
‑ Что?
‑ Вся эта революция, коммунизм... Ведь ты, как я еще давно понял, очень талантливый и способный. Ты мог бы жить очень богато, не сжигая себя в этом красном пламени.
‑ Не уверен. Мои способности специфические ‑ мне удавалось только то, что шло на пользу основной массе народа. Я побеждал только вместе со своим народом. Грызть ближнего я никогда не умел и не хотел. Да и где я мог бы себя реализовать? В космической технике, которую вы беспощадно губили? Пришло время ‑ и я понял, что помочь своей отрасли в другом месте можно гораздо более эффективно.
‑ Твои ровесники ‑ выпускники технических вузов ‑ неплохо зарабатывали на компьютерах...
‑ Да, неплохо ‑ но лишь до первого удара "томагавками"... Кроме того, мне не нужны были никакие иномарки и особняки. Мне нужна была только моя Родина ‑ и больше ничего! Та Родина, которую вы у меня отняли!
‑ Мы?! Я, что ли, отнимал?!
‑ Вы не отреклись от своих предшественников и продолжали их черное дело. Ведь ваша либерал‑фашистская братия обвиняла коммунистов, родившихся после смерти Сталина, в массовых репрессиях ‑ так почему же вы не должны отвечать за Горбачева и Ельцина? Да, вы не Меченый ‑ вы "третий в списке". Но вы могли бы, придя к власти, вернуть народу все его завоевания!
‑ Какой ты наивный!..
‑ Я‑то нет, а вот те десятки миллионов, которые вам верили аж до самой Революции, действительно потеряли способность здраво рассуждать.
‑ А почему я, собственно, должен был восстанавливать Советскую власть?
‑ Действительно, почему?.. Может быть, потому, что этого хотело подавляющее большинство народа ‑ ну, может, и не самого слова "Советская власть", но общественной собственности на средства производства, прекращения засилья богачей в общественной жизни, защиту национальных интересов державы...
‑ Я что, был обязан выполнять волю населения?
‑ Вы же вроде бы были демократами...
‑ Теперь можно ответить откровенно ‑ мы были не демократами, а либералами. А демократия с либерализмом несовместимы.
‑ Значит, вы выступали за "демократию" и "плюрализм" только тогда, когда власть вам не принадлежала?.. Даже когда власть уже давно была у вас, вы и ваши сторонники продолжали обвинять коммунистов в отсутствии при их правлении демократических свобод. На себя бы посмотрели!.. Кому мы должны были предоставлять эти свободы? Честным труженикам, интересы которых и без того в целом достаточно неплохо защищала Советская власть? Или тем, кто выступал за капитализм и, соответственно, за резкое снижение уровня жизни честных тружеников ‑ подавляющего большинства народа ‑ и не менее резкое повышение жизненного уровня небольшой прослойки населения? Отказ от предоставления свобод потенциальным грабителям народа являлся актом необходимой самообороны. Народу они были не нужны, народ прекрасно мог бы обойтись без них ‑ а "господа" без "быдла" сами стали бы нищими.