Сын, о котором она теперь молчит и просит об этом же Карлоса. Как же больно ему от этого. Знать и молчать. Карлос понял, о чем она думает. Он всем сердцем пытался помочь ей, дать понять, что все хорошо, что он не против этого молчания. Сейчас нельзя ничего говорить. Когда наступит этот день — никто из них не мог сказать — и наступит ли он вообще? Кристина поцеловала Даниэля, поправила его галстук. Поцеловала Карлоса, сжала его руку в знак благодарности.
— Идите с богом, — благословила она их. — Виктория и Сабрина наверху. Пойду к ним. Увидимся в церкви.
— Хорошо, что там Роберто, — сказал Даниэль, уже выходя. У Кристины защемило сердце, она моргнула, чтобы скрыть слезы. Этого не увидел Даниэль, но заметил Карлос. Он все сделает, чтобы его мать обрела счастье. Она заслуживает этого.
Кристина закрыла за ними дверь. Роберто уже в церкви. Палома приедет туда. Он будет стоять рядом со своей женой. Пусть они и живут раздельно, все равно от это уже ничего не изменит. У Роберто своя жизнь. Да, у них есть общее прошлое, но оно настолько мало, что уже пора об этом забыть, но отчего так болит сердце, и разрывается душа. Кристина решительно направилась к лестнице. Надо двигаться дальше. Ничего нельзя изменить. Наверху ею займется мастер. Уложит волосы, нанесет макияж. Она оденет новое платье. Очень жаль, что Рафаэль не дожил до этого дня, не смог присутствовать на свадьбе сына. Да, он не родной отец, но он вырастил Даниэля, как своего собственного сына. Он отдал ему все, что мог. Кристина никогда этого не забудет. Жаль, что Рафаэля больше нет, сейчас бы ей было намного проще справляться с ситуацией, с Роберто. Она была бы защищена от него. Ей не пришлось бы ничего ему объяснять, оправдываться…
Роберто зашел в божий дом. Присел на скамью. Он так давно не был в церкви. Он уже забыл, как это — обращаться к богу, что все это значило для него. Он сидел и не знал, с чего начать разговор, да и стоило ли? Он ощущал себя потерянным. Хотя, а с кем ему еще поговорить, как ему рассказать то, что накопилось у него, как понять, как правильно поступить. Он склонил голову на руки, он давно уже ничего не просил у бога. Когда-то давно он посчитал, что тот его проклял, лишив того, чем он так дорожил, во что верил. Да, с одной стороны, можно считать, что ничего такого страшного с ним не произошло, подумаешь — несчастная любовь, ну с кем не бывает. Не он первый, не он последний. А с другой, в тот день весь его мир рухнул, все разбилось, он утратил вкус жизни. Можно посчитать его слабаком, верившим в романтику, считавший чувства настоящими. Наивность? Возможно. А как жить без любви? Без родного человека? Без доверия? Да, но как бы глупо это не казалось, он жаждал обрести вновь то, чего лишился. Так сложно признаться, что Кристина ему нужна. Ему, кто презирал предательство, ложь. Он поднял голову, посмотрел на распятие — сейчас ему не надо было притворяться, — ведь в глубине души он никогда не верил в то, что Кристина могла предать его, только боялся произнести это вслух.
— Не верю, ты меня слышишь. Я не верю. Она не могла. Не могла. Пусть все доказывает обратное, пусть все кричат мне обратное, но сердце сложно обмануть. Ты можешь доказывать мне обратное. Можешь устраивать нам преграды. Мне все равно.
Он вновь опустил голову. Столько лет он боялся прийти сюда. Боялся произнести вслух эти слова, но сейчас они дались ему легко, понимая, что он не хочет другой жизни, хочет ту, в которой есть Кристина. Только эту одну женщину. Видеть ее глаза, слышать ее смех, видеть радость в ее глазах. Обнимать, осязать, знать, что она с ним.
— Я верну ее. Чего бы мне этого не стоило. Мне все равно, что было, главное то, что будет. Сейчас, — он развел руки в стороны, — у меня ничего нет. Ты сам это видишь. Семья? Она распалась, да и не было ее. Виктория выходит замуж. Я давал слово — я выполнил его. Перед тобой я чист. Ты знаешь, давно я не говорил этих слов, — он внимательно смотрел на распятие, — но мне так хочется жить! Кристина — моя женщина. Она моя жизнь. Верни мне ее. Верни мне мою жизнь. Я устал от чужой, не моей. Верни мне мою судьбу. Верни мне то, что забрал. Я давно не обращался к тебе. Вот сейчас я стою перед тобой с обнаженной душой, мне нечего скрывать — ты все знаешь. Я не спрашиваю — за что мне все это. Я просто прошу — разреши обрести спокойствие. Верни мне мою жизнь.
Роберто встал. Положил руки в карманы, словно ему больше нечего было сказать. Разговор был окончен. Он все сказал.
— Роберто, — мужчина вздрогнул, словно не ожидал, что кто-то еще может находиться в церкви, он обернулся.
В церковь зашли Даниэль и Карлос.
— Мама, нас выпроводила из дома, — сказал Даниэль.
Карлос протянул руку, здороваясь. Роберто поздоровался.
— Нервничаешь? — спросил он молодого человека.
— Да. Это серьезный шаг, но я готов. Я сделаю вашу дочь счастливой.
— Я знаю, — Роб внимательно смотрел на Даниэля.
— Мы станем одной семьей, — Даниэль по-дружески обнял Карлоса. — Все вместе.
Роберто вздрогнул. Он только что просил об этом бога. Неужели его слова были услышаны?
— Да, скоро и мы с Сабриной поженимся, — поддержал его Карлос. — Будем все вместе. Одной большой семьей.
Сердце Роберто гулко забилось. Тревожно. Он испугался: сможет ли он стать частью этой семьи. Примет ли его Кристина? Ведь он простой человек. Вдруг его сил, его стремлений не хватит, чтобы вновь завоевать ее доверие. Ему мало доверия детей.
— Роберто, — Карлос внимательно смотрел на мужчину. Он видел его тревогу. Он понимал его волнение. Он знал, почему Кристина гонит его прочь. — Все будет хорошо.
— Я очень на это надеюсь, — признался Роберто. В данный момент, он не хотел говорить пустые слова о том, что так и будет. Он не знает этого. Перед богом все равны. Кривить душой — не хотелось.
— Будет. Обязательно, — заверил его Карлос. — Кристина была немного не в себе. Дайте ей немного времени.
— Карлос прав, — поддержал его Даниэль. — Мама… Она… Вы же сами знаете ее историю.
Роберто хотелось сказать, что как раз этого он и не знает.
— Папа умер совсем недавно, —