«Для Галины Брежневой, — вспоминала Галина Ерофеева, — был создан дотоле не существовавший пост заместителя заведующего небольшого издательского отдела Историко-дипломатического управления. Отдел выпускал сборники дипломатических документов (ноты, сообщения о переговорах, встречах и тому подобное) в основном по материалам советской печати: работа с ножницами и клеем.
Но „руководить“ сей „ответственной“ работой вскоре наскучило любительнице веселых приключений. Она всё чаще и чаще приносила бюллетени о своем нездоровье. Начальник управления решил облегчить ее положение, сказав, что ей не стоит утруждать себя оформлением бюллетеней. Достаточно позвонить в свой отдел и предупредить о том, что ей нездоровится…
Ее „ответственная работа“ была вскоре достойно оценена и отмечена: прослужив немногим более года, она к своему пятидесятилетию получила орден Трудового Красного Знамени.
Она организовала в управлении коктейль, на который явилась обильно увешанная бриллиантами. Выпив пару-другую рюмок и захмелев, объяснила присутствующим, что собирается жить на эти бриллианты после смерти отца».
Ее любовь к драгоценностям и экстравагантное поведение порождали самые невероятные слухи. Любовные похождения Галины Леонидовны и близкие отношения с некоторыми сомнительными личностями активно обсуждались в ту пору в московском обществе. Она действительно была знакома с некоторыми людьми, попавшими в поле зрения правоохранительных органов. Например, дружила с дочерью Анатолия Андреевича Колеватова, члена коллегии Министерства культуры и генерального директора Всесоюзного объединения «Союзгосцирк». Колеватов в феврале 1982 года был арестован.
1 марта 1982 года первый секретарь Московского горкома Виктор Гришин отправил в ЦК записку:
«Расследованием установлено, что Колеватов в течение длительного времени злоупотреблял служебным положением, систематически получал от артистов и служащих Союзгосцирка взятки в виде драгоценностей, носильных вещей, радио-и телевизионной аппаратуры, в том числе иностранного производства, а также иных предметов за оказание содействия в выезде за границу, утверждение номеров для выступлений, представление к присвоению почетных званий…
При обыске на квартире Колеватова изъяты ценности, по предварительным данным, на сумму около двух миллионов рублей».
Галина Леонидовна любила не только бриллианты, но и красивых мужчин. Они менялись в ее жизни, пока не появился Юрий Чурбанов, связавший с ней свою судьбу.
Говорили, что министр внутренних дел Щелоков тяготился присутствием Чурбанова, потому что тот не был профессионалом и бездельничал. Люди знающие утверждают, что Чурбанов реально работал, особенно когда был заместителем министра по кадрам. С помощью Чурбанова министерству удалось провести через ЦК важные решения, например, о повышении окладов. В милиции за звание платили в два раза меньше, чем в армии, и в четыре раза меньше, чем в КГБ. Щелоков сумел уравнять милицейских офицеров с армейскими.
Офицеры внутренних войск тоже вспоминают Юрия Михайловича добром — он добился не только увеличения денежного содержания, но и решения правительства о введении новой формы: внутренние войска избавились от синих форменных фуражек, которые вызывали раздражение.
Сам Юрий Михайлович очень заботился о своем внешнем виде: постоянно наведывался в парикмахерскую, держал в кабинете лишнюю пару хорошо выглаженных форменных брюк. Это уже потом стали говорить, что Чурбанов сильно изменился, что у него появились гонор и высокомерие.
Валерий Харазов, которого я уже цитировал, был в те годы вторым секретарем ЦК в Литве. Он рассказывал, как в Вильнюс приезжал Чурбанов, заместитель союзного министра внутренних дел по кадрам.
Республиканский министр доложил Харазову:
— Возим Юрия Михайловича с сопровождением, одна машина ГАИ впереди, одна сзади.
На следующий день Чурбанову должны были показать колонию. Харазов повез туда московского гостя на своей машине и, разумеется, без милицейского сопровождения. На дороге возникла небольшая пробка, машина остановилась. Избалованный Чурбанов раздраженно произнес:
— Ну что у вас за министр? Не мог дать машину ГАИ в сопровождение.
Харазов повернулся к нему и спокойно сказал:
— Юрий Михайлович, вы же со мной едете. А я никогда не езжу с сопровождением.
Чурбанов замолчал: с партийным руководителем республики он пререкаться не мог. Зато едва добрались до места назначения, он, не успев ничего увидеть, сорвал злость на начальнике колонии:
— Да что у вас тут происходит? Бардак! Распустились! Я вас одним росчерком пера сниму с должности!..
И в ЦК, и в МВД знали, что Чурбанов увлекался выпивкой, охотой, женщинами. В 1982 году Чурбанова послали во главе делегации в Йемен, он беспробудно пил всё путешествие. В результате его даже не принял президент страны…
Чурбанов принимал подарки, впрочем, часто не вникая в то, что ему дают. Человек, летавший с ним в командировку в Азербайджан, рассказывал мне, что Гейдар Алиев, который был тогда первым секретарем ЦК, превратил поездку в сплошной праздник. Всё время пили. А когда полетели назад, то самолет был забит сувенирами и подарками. Чурбанов и сам не знал, что ему преподнесли. Но, правда, от подарков не отказывался, хотя в реальности, по словам знавших его людей, первого замминистра интересовали три вещи — хорошее ружье для охоты, бутылки и женщины.
Брежнев так заботился о карьере зятя, что и в ЦК, и в министерстве всем было ясно, что должность заместителя министра для Юрия Михайловича — это всего лишь ступенька. Для начала ему надо занять кресло первого зама. Мешал Виктор Папутин. Когда он застрелился, кресло освободилось.
Сам Чурбанов о своем предшественнике пишет в книге «Я расскажу все, как было» на редкость неуважительно:
«Папутин был случайным человеком в органах внутренних дел. Он долгие годы работал первым секретарем Подольского горкома КПСС (это довольно большая партийная организация), потом был вторым секретарем Московского обкома партии, являлся депутатом Верховного Совета СССР.
Щелоков как-то рассказывал мне, что назначение Папутина на должность первого заместителя было для него, то есть для Щелокова, полнейшей неожиданностью. И я узнал об этом назначении тоже совершенно случайно.
Вместе с Леонидом Ильичом мы с Галей находились на отдыхе в Крыму, как вдруг на даче в рабочем кабинете Леонида Ильича зазвонил телефон ВЧ. Звонил Иван Васильевич Капитонов, секретарь ЦК КПСС, занимавшийся вопросами организационно-партийной и кадровой работы. Из обрывков разговора я понял, что речь идет о каком-то новом лице. Помню, Леонид Ильич спросил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});