— Торамунд! Что это за сюрприз ты мне приготовил?
С верхнего этажа башни высунулся эльф в кожаных доспехах. Хотя до него было достаточно далеко, Садира сумела разглядеть, что на нем был кожаный шлем, защищавший также нос и скулы. В руке он держал изогнутый меч с клинком из панциря канка.
— Забирай своих Бродяг Песков и убирайся отсюда, Фенеон, — так же громко ответил он. — Если тебе на этот раз и удастся что-то получить от "Серебряного источника", так это дюжину стрел в брюхо.
Чтобы придать больший вес словам Торамунда, эльфы, стоявшие на стенах укрепления, натянули луки, изготовившись к стрельбе. Все они целились прямо в грудь Фенеона. Бродяги Песков, мужчины и женщины, совершенно одинаково отреагировали на маневр защитников укрепления, поспешно натянув свои луки. У Торамунда было около пятидесяти лучников, в то время как отец Садиры располагал, по меньшей мере, вдвое большим количеством воинов.
Несмотря на реальную угрозу столкновения, Фенеон не проявил никакого желания отступить. Вместо этого он с презрительной усмешкой уставился на вражеских воинов, как бы сознательно провоцируя их начать стрельбу.
Колдунья повернулась к Магнусу, который ехал рядом с ней. С тех пор как она присоединилась к клану Бродяг Песков, Певец Ветров и целитель стал ее постоянным спутником. Он занимался лечением ее ран и отвечал за безопасность девушки.
— Магнус, в чем дело? Что здесь, собственно говоря, происходит? спросила колдунья.
— Все дело в серебре, — коротко ответил Певец Ветров, переводя взгляд своих черных глаз на ворота укрепления, по внешнему виду которого было несложно догадаться, что его возвели совсем недавно, так как ни на одном из кирпичей время еще не успело оставить свой след, а самый верхний их ряд был все еще темным от влаги. — Серебряные Руки считают этот источник своим и требуют серебряную монету с каждого, кто хочет напоить из него своих животных или рептилий, — пояснил Магнус.
Садира скривилась. Прошло всего лишь несколько дней с того момента, как она помогла эльфам клана Бродяг Песков перебраться через ущелье Гатхей и отправилась вместе с ними в Ниобенэй, но она уже могла представить реакцию Фенеона на такую непомерную цену. Поэтому она поинтересовалась:
— А что произошло в прошлый раз, когда вы побывали здесь?
— Бродяг Песков больше, чем Серебряных Рук, — ответил Магнус, подергивая ушами.
— Поэтому вы напоили своих канков, ничего не заплатив, — сделала вывод Садира.
— Нет, дело было не так, — пояснила Раин, застенчиво улыбаясь Садире. Мы еще ограбили их.
Раин стояла с противоположной стороны от канка Садиры. Ее кожа блестела от пота после утреннего перехода, а за спиной у нее был привязан сладко дремлющий долговязый малыш. Хотя это был ее ребенок. Раин не имела представления о том, кто был его отцом. То же самое она могла сказать и о своих четырех старших детях. Отношения, существовавшие между самой красивой женщиной клана и, по меньшей мере, полутора десятками мужчин, мало чем отличались от отношений, существовавших между какой-либо городской женщиной и ее мужем. И это несмотря на то что многие из них предпочитали водить компанию с более смирными и покладистыми женщинами, к которым они относились одновременно как к полурабыням и полуженам.
— По-видимому, Серебряные Руки решили построить это укрепление, чтобы не подвергаться больше подобным унижениям, — предположил Магнус, уши которого в задумчивости развернулись вперед. — Как ты думаешь, не слишком ли далеко в будущее они пытаются заглянуть?
Тем временем Фенеон прекратил провоцировать вражеских лучников и переключил свое внимание на их командира.
— Открой ворота, Торамунд! — закричал он во всю мощь своих легких. Мои воины и канки жаждут напиться из твоего источника, а мои кошельки страдают без твоих монет.
Фенеон схватил забранный им у Садиры кошелек, который был самым легким из пяти, висевших у него на поясе, и потряс им для большей убедительности.
Некоторые из его людей разразились одобрительным хохотом, явно поддерживая дерзкую выходку своего предводителя, но большинство стало недоуменно переглядываться, не понимая, что собирается делать Фенеон.
— Он что, собирается сражаться? — спросила Садира. — А почему он не хочет договориться?
— Эльфы слишком хитры для этого, — ответила Раин, глядя на нее так, как обычно смотрят на непонятливого ребенка.
— Кланы эльфов слишком хорошо знают, что доверять друг другу нельзя ни при каких обстоятельствах, — терпеливо пояснил Магнус. — Это говорит о печальном упадке нравов благородной расы.
У Садиры так и чесался язык спросить, что же благородного Магнус нашел в эльфах, но она вовремя опомнилась и смолчала.
После некоторой паузы Торамунд ответил на угрозу Фенеона:
— Забирай свою шайку и убирайся подальше, пока я не рассердился!
— Этот придурок не спасет тебя, — парировал Фенеон. — Я привез колдунью, которая в один миг может превратить твои кирпичи в пыль.
— Ты имеешь в виду Раин? Твою дочку-шлюху, которой даже не по силам извлечь свет из горящего факела? — с издевкой ответил Торамунд, явно получая удовольствие от спора.
Потом он, не оборачиваясь, протянул руку назад и вытащил на край башни седого старика с длинной бородой.
— Бадемир быстро разделается с ней, да и с Певцом Ветров в придачу, добавил он, продолжая глумиться над своим врагом.
Ответом ему послужил продолжительный заливистый смех Фенеона, эхом отразившийся от стен укрепления и донесшийся до его собственных воинов несколькими волнами.
— Я говорил совсем не о моей дочери, хотя тебе скоро придется извиниться перед ней, — прокричал он. Явно стремясь произвести впечатление, он картинно повернулся к Садире и громко приказал:
— Уничтожь их укрепление, Лорели!
— Нет! — твердо ответила Садира.
Ее неожиданный отказ вызвал недоуменный шепот среди Бродяг Песков.
Несколько воинов повернулись к колдунье и застыли с открытыми от изумления ртами.
Видя, что Садира не собирается приступать к колдовству, явно наслаждавшийся этой сценой Торамунд произнес:
— Твоя новая колдунья, должно быть, настолько могущественна, что даже тебе не подчиняется. Ты меня так напугал, что я уже напустил в штаны.
Может быть, тебя устроила бы моя моча вместо воды?
Фенеон не подал вида, что до смерти оскорблен. Вместо того чтобы отвечать врагу, он снова повернулся к Садире, на этот раз кусая губы от ярости. Он ничего ей не сказал, не сделал никакого движения, но бешеный блеск в его глазах не оставлял сомнения в том, что он хочет от нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});