коммерческих судов из Севастопольской гавани. Все данные за то, что активная группа объединится под вашим флагом со всеми гвардейскими частями. Связь с Севастополем твёрдо налажена. О вашем аресте сообщено также в Ялту. Наши представители ведут переговоры с молодыми офицерами частей фронта. Передайте нашу просьбу ген. Слащеву и полковнику Дубяго не губите фронта, только решительные меры, порученные вам ген. Слащевым, смогут предотвратить катастрофу на фронте. Кровь, готовая пролиться, будет, конечно, только на руку большевикам, которые уже злорадствуют. Сегодня ночью только путём занятия окраин города и ближайших пригородов кавалерией, удалось предотвратить выступление красных. В городе необходимы срочные меры об охране железнодорожных мостов в Сарабузе и Альме, где имеются значительные, вооруженные подрывными материалами, группы коммунистов. Попытки взрыва мостов, вероятно, будут сегодня или завтра. Отдал распоряжение Симферопольской уездной страже [установить] конную охрану Сарабузского моста. Ещё раз прошу о скором приезде. Обращаюсь к вам и ген. Слащеву, любовь которого к Родине для меня несомненна, предотвратить катастрофу и путём немедленного решения вопроса единения тыла и фронта. Полагаю, что завтра будет уже поздно».
Ответ на эту телеграмму последовал, судя по показанию дежурного чиновника Симферопольского телеграфа Киреева (т. II, л. 150) 23 января утром до прихода Орлова на телеграф. Ответ был следующего содержания: «Всё доложу. Могу быть полезен вам лишь при условии полного спокойствия и полного повиновения ген. Слащеву».
При чтении этой фразу телеграммы кап. Орловым, его братом и пор. Фроловым в присутствии некоторых других офицеров кем-то из них было сказано по адресу кн. Романовского: «он играет двойную политику» (т. II, л. 151об).
Содержание разговора далее следующее: «если доверие ко мне вами ещё не утрачено, я требую от вас работы в духе умиротворения молодых умов, только при этом условии я могу отвечать перед ген. Слащевым…вы знаете, что я верю вам. Вчера я был действительно арестован, но как только узналась истина, я был тотчас освобождён, что естественно является порукой доверия Его превосходительства ко мне и к вам… Постараюсь в кратчайший срок быть в Севастополе и Симферополе, дабы уладить все недоразумения. Прошу пока не отходить от аппарата. Всего доброго».
По-видимому, одновременно с этим кап. Орловым в 10 час. 5 мин. [23 января] была получена телеграмма ген. Слащева: «Согласно вашему разговору с моим начальником штаба вы исполняете мои приказания. Между тем до сих пор не имею от вас донесений, освобождены ли пассажиры поезда генерала Чернавина. Ещё хуже, что на телеграфной станции распоряжаются ваши, а не мои офицеры. Требую немедленного освобождения всех, удаления с телеграфа лиц, не уполномоченных начальником связи Крыма, предоставления мне следственного материала о вызвавших беспорядок арестованных вами лиц, и доложить мне, считаете ли вы возможным для офицера русской армии не исполнять приказание начальника обороны. Требую от вас немедленного ответа потому, что как вы знаете, шутить я не люблю, а кровь пролить тех, которые даже не понимают, в чем дело, – мне до поры до времени не хочется. Ответьте мне на мой вопрос словом честного офицера, о чём вы ручались во вчерашней телеграмме. Жду ответа. Слащев». На эту телеграмму кап. Орлов ответил по проводу: «Получил телеграмму. Генерал требует немедленного ответа. Доношу как честный русский офицер, что допустить на узел начальника связи не могу, так как до сих пор не знаю отношения Вашего превосходительства о случившемся. Отдать связь значит, возможно, вызвать кровавое столкновение одной армии путем направления отдельных частей против моей группы. Арест князя Романовского, о котором вы вчера сообщили, что Ваше Превосходительство неправильно информирует о смысле событий, в этом меня убедила сегодняшняя попытка. Ротмистр Аташев послал вам донесение [в] извращённой форме о происшедшем в Симферополе. Кровавые столкновения назревают в Севастополе, где поднялась аналогичная нам группа офицеров. В Ялте, где выпустили тюрьму и где татары поднимаются против Добрармии, в Евпатории, где только моим авторитетом смог удержать и предупредить стремление молодых офицеров расстрелять некоторых представителей власти. Сегодня ночью была попытка махновских представителей, неправильно понявших обстановку, завязать с нами сношения. Махновские банды, находящиеся на севере Евпаторийского уезда, собираются нанести удар в тыл войскам, стоящим на Перекопском фронте, между тем моя просьба о приезде кн. Романовского и полковника Дубяго не выполнена, по-видимому, из-за недоверия ко мне. Кн. Романовский – единственное лицо, могущее удержать флот и прекратить кровавое столкновение с Севастополем. Его личный приезд в Севастополь является вопросом необходимости, иначе возможна катастрофа. Умоляю Ваше Превосходительство, поймите момент, поймите, что для нас выше всего благо Родины, поймите, что не желание власти, не стремление сохранить жизнь какими-либо недостойными русского офицера компромиссами и соглашениями не руководят [нами]. Прошу немедленного срочного выезда кн. Романовского и полковника Дубяго: только немедленный их приезд может спасти положение, так как мы имеем сведения, что красные уже извещены о ненормальном положении нашего тыла. Доношу, что желаю искренно служить под командой вашей, как русского офицера, которого привык уважать, но имею группу, более сильную, чем весь фронт, и то, что решил сделать для блага Родины в смысле очищения тыла и представления [в] ваше распоряжение большой военной силы для борьбы с красными, решение доведу до конца. Ещё раз умоляю Ваше Превосходительство угрозами по моему адресу не обострять отношения к вам широких кругов офицерства, так как все мы думаем о благе Родины и хотим добиться её спасения. Наша работа с кн. Романовским вам порука, что мы не большевики, мы имеем связи со всеми честными организациями монархистов Ялты. Это вам также порука, что это не советская власть поддерживается нами. Генералу Чернавину предоставили возможность продолжать работу, но он находится и будет находиться до приезда кн. Романовского у меня. Гражданских лиц и пассажиров поезда, кроме генералов Субботина и Чернавина, не задержал. Жду вашего решения. Прошу разрешения говорить с кн. Романовским. Кап. Орлов».
На этот доклад кап. Орлова ген. Слащев ответил: «Красные сегодня ночью наступали с фронта, а вы с тыла – спасибо, даёте им помощь. Требую немедленно расклеить по городу объявление о полном мне подчинении и ликвидации выступления, прислав одну из таковых мне специальным паровозом. Срок даю до 8 часов настоящего дня, причем немедленно освободить всех арестованных. Кн. Романовского вовсе не задержу заложником, [он] будет немедленно к вам отправлен. Шутить я не люблю, а если ослушаетесь – повешу. Полковника Дубяго не решаюсь послать, ибо не доверяю. Кн. Романовский выезжает».
По поводу изложенного выше доклада кап. Орлова надлежит отметить, что ссылка его в докладе на наличие волнений в Севастополе и Ялте, по собственному признанию пор.