Читать интересную книгу Отряд - Андрей Посняков

- Благодарствую! - Иван, не чинясь, принял подарок. А чего б не принять? От прощенного-то боярина, тем более родного дядюшки… ну, если и не друга, то приятеля - человека, несомненно, честнейшего.

- У ворот тебя высажу, - улыбнулся князь. Глаза его, впрочем, смотрели настороженно и цепко. - Это хорошо, что ты от подарка не отказался… Молодец.

Оказавшись на улице, Иван поклонился князю. Тот кивнул в ответ, и карета небыстро покатила в ворота.

- Ну и денек! - покачал головою Иван. - Этак не одну лесопильню можно будет на тихвинском посаде поставить, а две… или три даже!

Гарпю он отыскал там, где и говорил Маржерет - у рядков, на Никольской. Конечно же, не в ряду девиц с кольцами в губах - те были местные и чужих ни за что не пустили бы, - а невдалеке, ближе к речке. Там же, у реки, паслись кони и стояли кибитки. Не гулящие, а перекати-поле какие-то. Интересно, а зимовать они где собрались?

Девчонка узнала Ивана сразу, вынула изо рта кольцо - знак продажной любви, - улыбнулась:

- Идем в кибитку?

- Идем, - легко согласился Иван. - Только не затем, зачем ты думаешь.

- Интересно… - Гарпя на ходу оглянулась. - Зачем же?

- Вот! - Поднявшись в кибитку, Иван протянул девушке гребень. - Узнаешь?

- Нет… Впрочем…

Взяв гребешок, Гарпя поднесла его к глазам, всмотрелась:

- Ах да… сама ж тебе его и дала. Там, под Кромами. Помню-помню… Важный московит его у меня оставил, забыл, наверное… Чувствую, ты о нем хочешь спросить, так?

Иван молча кивнул.

- Боюсь, не помогу тебе, - сокрушенно вздохнула девушка. - Признаться, плохо его помню… да их там много захаживало. Кажется, сильный такой… Да, однорядку он у меня прижег светильником - как раз по подолу. Дорогая однорядка, черная такая, бархатная…

Сказать по правде, Иван рассчитывал узнать больше, куда больше, но, увы, просчитался, как это частенько бывает с любым, даже самым опытным дознавателем. Впрочем, были еще наметки, и много, оставалось лишь свести все эти вроде бы, на первый взгляд, разрозненные сведения в одну кучу. Да и Митрия расспросить - что он там вызнал среди приставов и катов? Может, все же не сам по себе повесился Телеша Сучков? Может, помог кто?

- А ничего не вызнал, - придя в хоромы, отмахнулся Митька. - Квасу не осталось ли? В горле сохнет.

- Бери вон бражку.

- Давай…

Напившись, Митька развалился на застланном волчьей шкурой сундуке и, блаженно вытянув ноги, пояснил:

- Пристава, что тогда, в ночь, караулили в темнице, с Овдеевым в Польшу уехали в числе прочих стражей. Вернутся - расспросим. К декабрю должны бы.

- Что ж, подождем, - неожиданно улыбнулся Иван. - А пока кой-чего пособираем, повспоминаем, запишем тщательно, - помнишь, как Ртищев учил, царствие ему небесное?

- Да уж, - Митрий перекрестился. - Андрей Петрович частенько говаривал: что в голове, а что на бумаге - две большие разницы.

- Вот этими разницами-то мы и займемся.

Зачинался новый месяц - октябрь, грязник, как его называли на Руси. Бабье лето закончилось, небо затянули плотные тучи, солнечные сухие деньки сменились проливными дождями. А затем выпал и первый снег.

Эпилог

Вот он!

…И того убойца самого, и кого он на такое же убойственное дело научил, самих казнити смертию же, безо всякого милосердия.

Соборное уложение 1649 гДекабрь 1605 г. Москва

Ночесь кто-то лазил на дворе в амбар. Ничего, правда, не взяли, - что там брать-то? Но - вот гады - собаку прибили. Сволочи! И что им в амбаре понадобилось?

Ладно. Пес с ним, с амбаром, - что-то нехорошее приключилось вдруг с Василиской, словно сглазили: то спину ломило, то бок, а то так становилось плохо, что хоть кричи. Ивана, конечно же, страдания молодой супруги выбивали из колеи: уедет утром в приказ, усядется принимать челобитные, а сам мыслями далеко-далеко - как там дома молодая жена, по здорову ли? Ох, не по здорову!

- Лекарю б ее показать…

- Лекарю? Так у тебя ж ворожея знакомая есть! - вспомнил Прохор. - Вот к ней и сходи. Знаешь, эти ворожеи многие болезни куда лучше лекарей-иноземцев лечат.

- Ворожея? - Иван почесал голову, вспомнил. - Ах да, есть такая… Олена.

Олена - мать когда-то вырученного Иваном из застенка Игнатки - жила где-то на Поварской, где точно - должен был знать хозяин постоялого двора Флегонтий. К нему Иван и отправился, свалив челобитные и всякую мелочь на Прохора с Митькой. Сел на коня, поскакал, искоса глядя, как в лучах зимнего солнышка сверкает жемчугом летящий из-под копыт снег. День стоял славный, с легким морозцем и чистым нежно-бирюзовым небом, лишь где-то на горизонте, за городской стеной, за Новинской обителью, над дальним лесом повисла маленькая сизая тучка.

- Здоров будь, Иване, - встретился на пути Ондрюшка Хват, стряпчий. Испортил-таки настроение, - вот уж кого Иван совсем не хотел сейчас видеть. Чуть позже…

- Чего хмурый такой?

- Будешь тут хмурым. Супружница занемогла.

- Так лекаря позови.

- К нему и еду.

Не надо было знать Ондрюшке о ворожее Олене, не надо было, по крайней мере - сейчас. Появилась - вот только что - одна мысль, ранее дремавшая. А вот теперь всплыла вдруг, и Иван корил себя, - что ж позабыл-то, что? Ведь когда еще собирался проверить ворожей? Да вот закрутился, погряз в делах и делишках, запамятовал: все ведь в голове не удержишь, а записывать с некоторых пор опасался, - больно уж могущественным человеком оказался тот… если это он, конечно…

- Ты, это, недолго только… - неожиданно предупредил стряпчий. - Овдеев сегодня приезжает, вместе с посольством.

- Наконец-то! - искренне улыбнулся Иван и, кивнув на прощанье Ондрюшке, хлестнул коня плетью.

Олену он отыскал быстро, - Флегонтий (с недавних пор - агент Земского двора) даже послал с Иваном слугу - показать избу ворожеи. Изба выглядела справно - высокая, на подклети, с резным крыльцом и тесовой крышей, с трубою - знать, топилась по-белому, - с окнами из небольших, в свинцовых переплетах, стекляшек. Двор большой, с амбаром и птичником; из конуры, загремев цепью, выскочил здоровенный пес, залаял. На лай его вышел на крыльцо молодой парень в накинутом поверх кафтана армяке. Присмотревшись, Иван узнал парня и улыбнулся:

- Игнатий, убери псинища!

- Ой… Иване Леонтьевич… - парнишка тоже узнал своего спасителя. - Наконец-то, пожаловал! Думали и не дождемся… Ты входи, входи, господине, не стой. Посейчас я пса приберу…

Поднявшись на крыльцо, Иван миновал просторные сени и вошел в обширную горницу с большой изразцовой печью. Хозяйка - простоволосая женщина с милым, еще довольно молодым лицом, оторвавшись от варева, взглянул на гостя и, ахнув, поклонилась до самого пола:

- Здрав будь, господине. Уж не чаяли, что и зайдешь. Сейчас на стол соберу!

- Некогда мне гостевать, Олена, - грустно покачал головою Иван. - По делу я. Супружница моя, Василиса, занемогла что-то.

- Садись, господине, за стол, - непреклонно произнесла ворожея. - Буду тебя потчевать - заодно и расскажешь.

Иван снял шапку, сбросил на руки Игнату беличий полушубок, сел:

- Ин ладно.

Внимательно выслушав гостя, Олена налила чарку водки, принесла пирогов и снова поклонилась:

- Выпей да закуси, господине. А горю твоему поможем, не сомневайся - сегодня ж пойдем, на супружницу твою занемогшую взглянем.

- Нет, - Иван вдруг потемнел лицом. - Сегодня, пожалуй, не выйдет. Знаешь что, Олена? Приходи завтра, прямо с утра. Знаешь, где я живу?

Ворожея улыбнулась:

- Знаю.

- Только уговор, - понизив голос, погрозил пальцем гость. - Жирком человеческим жену мою лечить не надо. Лучше другими снадобьями.

- Что ты, господине! - повернувшись, Олена быстро перекрестилась на висевшую в углу икону. - Вот те крест, я такими делами не занимаюсь…

- Ты - нет… - прищурился юноша. - А кто занимается?

- Про то не ведаю.

- Ой ли? - Иван обернулся на хлопотавшего у печи Игнатку и жестко приказал: - Парня выпроводи, разговор есть.

Ворожея, видать, хотела что-то возразить, но, взглянув на гостя, предпочла этого не делать. Подозвала сына:

- На торжище сходи-ко, Игнате. Соли купи - кончилась.

- Так завтра же собирались!

- Сейчас иди.

Не споря, Игнат нахлобучил на голову шапку и, поплотней запахнув армяк, ушел, на прощанье поклонившись Ивану.

- Так вот, о человечьем жире… - дождавшись, когда на крыльце затихли шаги, негромко продолжил гость. - А также - о печени, сердце и прочем… Кто из ворожей то пользует? Кто?!

Олена неожиданно заплакала, плотно стиснув губы.

- Не хочешь называть? - встав из-за стола, Иван подошел к ней вплотную и взял двумя пальцами за подбородок. - Боишься последствий?

- Господине…

- Боишься… Ладно, не называй. Скажи только, кто приносил жир и все прочее? Только не говори, что не ведаешь. Наверняка ходили средь вас, ворожей, слухи…