В последующие годы Пушкин подумывал продолжить роман. Так, в свое предпоследнее посещение Михайловского, вскоре после приезда туда 7 сент. 1836 г., он начал стихотворное послание Плетневу, убеждавшему его не оставлять работу над «ЕО». Он пишет свое послание (тетрадь 2384, л. 30; на обороте черновика «…Вновь я посетил») пятистопным ямбом (А), переходящим в александрийские восьмистишия (Б), но затем отказывается от этого намерения и возвращается (16 сент.) к своей старой онегинскай строфе (В)[105]:
А
Ты мне советуешь, Плетнев любезный,Оставленный роман [наш] продолжать[И строгой] век, расчета век железный,Рассказами пустыми угощать.Ты думаешь, что с целию полезнойТревогу славы можно сочетать,И что ...... нашему собратуБрать с публики умеренную плату.
За каждый стих по 10 рублей(А за строфу приходится 140)Неужто жаль кому 5 рублейПустое! всяк их даст без отговорок!
Б
…он жив и не женат.Итак, еще роман не кончен — это клад:Вставляй в просторную, вместительную рамуКартины новые — открой нам диораму:Привалит публика, платя тебе за вход —(Что даст еще тебе и славу и доход).
В
В мои осенние досуги,В те дни, как любо мне писать,Вы мне советуете, други,Рассказ забытый продолжать.Вы говорите справедливо,Что странно, даже неучтивоРоман не конча перервать,Отдав уже его в печать,Что должно своего герояКак бы то ни было женить,По крайней мере уморить,И лица прочие пристрояОтдав им дружеский поклон,Из лабиринта вывесть вон.
Вы говорите: «Слава Богу,Покамест твой Онегин жив,Роман не кончен — понемногуИди вперед; не будь ленив.Со славы, вняв ее призванью,Сбирай оброк хвалой и бранью —Рисуй и франтов городскихИ милых барышень своих,Войну и бал, дворец и хату,И келью....... и харемИ с нашей публики [меж тем]Бери умеренную плату,За книжку по пяти рублей —Налог не тягостный, ей <-ей>».
16 диораму. В Словаре Вебстера сказано: «Способ пространственного представления, при котором изображение (частично прозрачное) видно на расстоянии через отверстие. Изобретено Дагерром и Бутоном. Многообразие пространственного эффекта достигается сочетанием прозрачных и непрозрачных картин при прямом и отраженном свете, а также использованием экранов и заслонок в качестве приспособлений» (все это приложимо и к «ЕО»).
Луи Жак Манде Дагерр (1789–1851) впервые показал диораму в 1822 г. в Париже. В С.-Петербурге диорама была представлена в ноябре 1829 г., т. е. точно ко времени написания этих строк. Зритель сидел в будке, вращавшейся с легким скрежетом, не заглушаемым тихой музыкой, — и переносился в Рим, Египет или на гору Чимборасо — «высочайшую гору мира» (всего лишь 20 577 футов высоты).
*
В томе V Акад. 1948 редактор тома (Поэмы, 1825–33) Бонди, основываясь на исследованиях М. Гофмана («Пропущенные строфы») и Б. Томашевского («Неизданный Пушкин» [С.-Петербург, 1922], с. 89–91), публикует под произвольным названием («Езерский») пятнадцать строф, по типу онегинской, из которых II–VI, фрагменты VII, VIII и IX (составившие две строфы), а также X были напечатаны Пушкиным в 1836 г. в «Современнике» под названием «Родословная моего героя», с подзаголовком — «Отрывок из сатирической поэмы». Герой — современник Пушкина, отпрыск тысячелетнего рода воинов и бояр, происходивших от варяжских вождей, вторгшихся, согласно легенде, на Русь в девятом столетии и давших ей первых князей. Поэма — совершенно великолепное творение, один из величайших шедевров Пушкина — отражает историографические интересы поэта в последние годы его жизни. Он была начата в самом конце 1832 г., и Пушкин обращался к ней вновь в 1835 и 1836 гг.
Беловая рукопись находится в собрании автографов, сшитых в жандармерии в тетрадь ПБ 2375, л. 23–28 об., кроме четырех строф, хранящихся в ПД 194.
Дед Ивана Езерского имел 12 000 крепостных, его отец — лишь «осьмую часть» того, да и та «была давно заложена». Езерский живет жалованьем чиновника и скучно служит коллежским регистратором (самый низший четырнадцатый чин) в каком-то петербургском департаменте.
I
Над омраченным ПетроградомОсенний ветер тучи гнал,Дышало небо влажным хладом,Нева шумела. Бился валО пристань набережной стройной,Как челобитчик беспокойныйОб дверь судейской. Дождь в окноСтучал печально. Уж темноВсё становилось. В это времяИван Езерский, мой сосед,Вошел в свой тесный кабинет…Однако ж род его, и племя,И чин, и службу, и годаВам знать нехудо, господа.
II
Начнем ab ovo: мой ЕзерскийПроисходил от тех вождей,Чей дух воинственный и зверскойБыл древле ужасом морей.Одульф, его начальник рода,Вельми бе грозен воевода,Гласит Софийский хронограф.При Ольге сын его ВарлафПриял крещенье в ЦареградеС рукою греческий княжны;От них два сына рождены:Якуб и Дорофей. В засадеУбит Якуб, а ДорофейРодил двенадцать сыновей.
III
Ондрей, по прозвищу Езерский,Родил Ивана да Илью.Он в лавре схимился Печерской.Отсель фамилию своюВедут Езерские........................................[106]
IV
В века старинной нашей славы,Как и в худые времена,Крамол и смуты в дни кровавы,Блестят Езерских имена.Они и в войске и в совете,На воеводстве и в ответе....................................
V
Когда ж от Думы величавойПриял Романов свой венец,Когда под мирною державойРусь отдохнула наконец,А наши вороги смирились,Тогда Езерские явилисьВ великой силе при дворе.При императоре Петре................................
[Я не привожу строфы VI–XII и, наконец, XV].
XIII
Зачем крутится ветр в оврагеПодъемлет лист и пыль несет,Когда корабль в недвижной влагеЕго дыханья жадно ждет?Зачем от гор и мимо башенЛетит орел, тяжел и страшен,На черный пень? Спроси его.Зачем Арапа своегоМладая любит Дездемона,Как месяц любит ночи мглу?Затем, что ветру и орлуИ сердцу девы нет закона.Гордись: таков и ты поэт,И для тебя условий нет.
XIV
Исполнен мыслями златыми,Непонимаемый никем,Перед распутьями земнымиПроходишь ты, уныл и нем.С толпой не делишь ты ни гнева,Ни нужд, ни хохота, ни рева,Ни удивленья, ни труда.Глупец кричит: куда? куда?Дорога здесь. Но ты не слышишь,Идешь, куда тебя влекутМечты златые; тайный трудТебе награда; им ты дышишь,А плод его бросаешь тыТолпе, рабыне суеты.
Далее следуют комментарии к приведенному отрывку.
I
Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом, 4 Нева шумела. Бился вал О пристань набережной стройной, Как челобитчик беспокойный Об дверь судейской. Дождь в окно 8 Стучал печально. Уж темно Всё становилось. В это время Иван Езерский, мой сосед, Вошел в свой тесный кабинет…12 Однако ж род его, и племя, И чин, и службу, и года Вам знать нехудо, господа.
Эта строфа весьма близка началу «Медного всадника» (1833), которое я цитирую в своем коммент. к главе Восьмой, XXXIX, 7.
9 В беловой рукописи (ПД 94) Пушкин, очевидно осенью 1835 г., начал менять имя «Езерский» на «Евгений» и «Онегин» (Акад. 1948, т. V, с. 419) — II, 1:
Начнем ab ovo: мой Евгений…
III, 4–5:
Отсель фамилию своюВедут Онегины.
V, 6:
Тогда Онегины явились…
Интересно, знал ли Пушкин, что среди польских дворян были Езерские, род которых восходит к шестнадцатому веку, а одна его ветвь идет из Киева.