Хотелось сжать его в объятиях, закрыть от всего мира и не отпускать никогда. Оттаскать Панси за волосы за все ее чудачества, после которых та никогда не считала нужным объясняться — даже с Гарри. И Малфой… Малфой.
— Я клянусь тебе, что Драко ничего не знал о Джеральде, — тихо сказала Луна. — Ты же сам видел — они встретились впервые у нас дома. Он только там догадался, что Панси вообще… говорила с кем-то в резервации. Что она кого-то звала к нам… Гарри, ты можешь не знать Панси, как ее знаю я, но что такое — Драко, ты знаешь прекрасно. И сейчас ты просто жесток с ним.
— Так пойди и утешь его, — горько усмехнулся Поттер.
— А теперь ты жесток со мной, — спокойно добавила Луна, глядя ему в лицо. — Гарри, ты уже не подросток, чтобы пинать близких каждый раз, когда тебе больно. Даже если они настолько несовершенны, что действительно причиняют тебе боль — тем, что имеют свои страхи и желания.
— У меня тоже есть страхи, — негромко проговорил он, бессмысленно уставившись на танец пылинок в воздухе. — Достаточные, чтобы свести меня с ума, если я позволю им это. Если снова провалюсь в свои переживания, наплевав на все… Ты не представляешь, как мне этого хочется — снова быть человеком, снова разрешить себе зациклиться только на своих чувствах. Как когда-то, когда я разносил кабинет Дамблдора после того, как он позволил Сириусу умереть — и не понимал, что этой смертью он только что еще на шаг приблизил меня к победе над Риддлом. Как когда я кричал на Снейпа, не желая видеть, что он — единственный, кто хоть иногда говорит мне правду. Как когда я кидался на Малфоя, не замечая, что он так же несвободен и обречен, как и я. И так же трепыхается в чужом кулаке, не осознавая, что и он, и кулак — в одной клетке…
Луна долго молчала, а потом свернулась клубком и уткнулась носом в его плечо.
— Давай спать… — чуть слышно сказала она, натягивая на них одеяло. — Мне уже физически больно от ваших распрей. Я тоже устала…
Гарри вздохнул.
— Как же Панси? Ты не пойдешь к ней?
Она покачала головой.
— Ты же не идешь к Драко. Хоть ты и говоришь, что любишь его, тебе плевать, что он сейчас чувствует…
— Что он чувствует, я знаю и так. У меня всегда есть причины поступать так, как я поступаю — или я и тебе обязан это доказывать?
Мягкая ладошка успокаивающе опустилась ему на грудь.
— Не сердись… — вздохнула Луна. — Просто… я слышу, что ему больно. И слышу, что происходит с тобой. Это… ну, довольно сложно — просто терпеть… не вмешиваться…
Гарри тихо хмыкнул и притянул ее ближе, ладонь накрыла светлый затылок, пальцы зарылись в растрепанные кудряшки.
— Помнишь, как ты отругал Панси за то, что она предпочла молча обидеться на Драко — вместо того, чтобы поговорить с ним?
Поттер кивнул.
— А ты как тогда влезла между двух огней, так и сейчас лезешь, — проворчал он. — Не надо глупых параллелей. Панси — просто заносчивая девчонка, которой кажется, что ей все по плечу и она вправе доставлять другим неприятности.
Луна резко выпрямилась и села, поджав ноги.
— Панси — единственная, кто видит вас без прикрас, — холодно отрезала она. — И, если тебе интересно, по ее мнению вы — два перепуганных идиота, на которых свалилась информация, какой маги не получали сотни лет. Вот только вместо того, чтобы разобраться с ней и понять, что к чему, вы предпочитаете прятаться друг в друга и бегать от того, что второй год капает вам на мозги.
Гарри ошеломленно моргнул.
— Прятаться друг в друга? — непонимающе переспросил он.
— Вы только и делаете, что валяетесь в постели, — устало проговорила Луна. Вспышка прошла, и она уже пожалела, что не удержала язык за зубами. — Я много раз говорила ей, что у вас достаточно поводов быть перепуганными, что вы слишком долго были врозь, что вам нужно привыкнуть к тому, что все хорошо… — девушка грустно усмехнулась и потерла лоб. — Но она считает, что все как раз плохо. Что у вас ветер в головах, и вы отказываетесь от возможности, которая вам почему-то выпала… от возможности стать настоящими магами, разобраться, что мы такое, мы все… помочь нам, может быть… Что вы просто вцепились друг в друга, и в меня, и, может быть, даже в нее, и страха в вас больше, чем смирения перед стихией или желания понять ее.
Гарри молчал — обескураженно и пугающе.
— Что вы за своим страхом не видите, как допускаете ошибки. Мы с ней тоже не видим, но мы — только ваша подпорка, только тыл, мы, как маги, созданы не для этого… не для войны и не для каких-то там истин… Но то, что их не видите вы — это, по ее словам, уже преступная халатность. Вы слишком далеко зашли, ты и Драко, чтобы стихия просто щелкнула вас по носу, когда вы оступитесь. Она оторвет вам головы за то, что вы упустили свой шанс. А то, что вы его упускаете, по мнению Панси, очевидно — иначе мы бы не сидели под наблюдениям, трясясь сделать шаг в сторону, и за наши головы не объявляли бы награду, и Северусу не пришлось бы торчать Мерлин знает где, потому что мы не в силах его защитить.
Он поднял руку, будто защищаясь.
— Подожди, ты хочешь сказать, что она…
— У нее тоже всегда есть свои причины поступать так, как она поступает, — с нажимом перебила Луна. — Панси — не дура. Запомни это, Гарри. И она — единственная, кто действительно понимает вас. Не чувствует, как я, не сопереживает, не желает, может быть, кудахтать над вами и заботиться. Но она — единственная, кто способен вылить на вас ведро ледяной воды, когда вы творчески делаете вид изо дня в день, что имеете право на отдых. Именно потому, что она любит вас… уж не знаю, почему. Что бы между вами ни было в школе, вы умудрились сделать для нее достаточно — и тогда, и потом — чтобы она заботилась о вас так, как она умеет. Даже если для этого тебя надо настолько взбесить, Гарри, чтобы ты разругался с Малфоем — это ерунда, если в результате ты хоть немного встряхнешься и перестанешь млеть в его объятиях.
Поттер задумчиво покусывал губы, хмуро разглядывая край одеяла.
— Ты тоже так считаешь? — почти ровно спросил он наконец.
— В некотором роде, — неохотно призналась Луна. — Гарри, я вижу в вас то, что она никогда, наверное, не сможет увидеть. Вижу ваши чувства и страхи, ваши ожидания, и надежды, и желания. Так что… я вряд ли смогу когда-нибудь посмотреть на вас с Драко так же беспристрастно, как Панси. А она вряд ли когда-нибудь сможет отбросить правила, целесообразность и разумность, чтобы увидеть вас такими, как вижу я… Но это нормально, мы же разные… с ней…
— А по-моему, она просто ни черта не чувствует, — мрачно обронил Гарри. — И никого поэтому не слышит — так, как ты.
Губы Луны дрогнули в снисходительной улыбке.
— Да ну? — ухмыльнулась она. — А кто, по-твоему, из всей толпы магов в поселении Северуса выбрал за десять минут именно того, кто будет тебе симпатичен? Того, с кем тебе будет легко найти общий язык? Кто покажется тебе милым, интересным, достаточно безобидным, чтобы ты не свернул ему шею при первом же столкновении, и достаточно неглупым, чтобы ты вообще заговорил с ним? Того, кто сумеет понять тебя, а не свалится в отрицание или преклонение? — Луна вздохнула и покачала головой. — Панси отменно разбирается в людях, Гарри. А как показала твоя встреча с Джеральдом — и в магах тоже. Может, она и не такая влюбчивая курица, как я, чтобы влипать в каждого партнера по уши и потом за них всех полжизни болеть и переживать, но, поверь мне, она способна чувствовать. Ты просто совершенно ее не знаешь…