Еще одна Айз Седай. Если... когда Морейн доберется до Кэймлина, она вполне может нанести визит сестре Айз Седай. Если случилось самое худшее, эта Элайда может помочь Ранду и Мэту добраться до Тар Валона. Ранд обернулся к Мэту, и тот, словно бы его спросили вслух, покачал головой. Лица друга Ранд не видел, но понял, что на нем решительный отказ.
Бант продолжал без умолку болтать, лишь иногда хлопая вожжами лошадь, если та начинала идти помедленнее. Остальное время руки его лежали на коленях.
— Я добропорядочный подданный Королевы, как уже сказал, но порой даже дураки говорят нечто стоящее. Даже слепая свинья, случается, иногда натыкается на желудь. Должно быть, грядут перемены. Эта погода, непроросшее зерно, не дающие молока коровы, ягнята и телята, рождающиеся мертвыми, а бывает, и двухголовыми. Проклятые вороны даже падали не дожидаются, нападают на живых. Люди в ужасе. Им нужен кто-нибудь, кого можно обвинить во всем. Вдруг у людей на дверях появляется Клык Дракона. Крадущиеся в ночи твари. Подожженные амбары. Всякие чужаки крутятся окрест, вроде этого Холдвинова приятеля, людей пугают. Королева должна что-то сделать, пока не стало слишком поздно. Вам это понятно, правда?
Ранд уклончиво что-то промямлил. Похоже, с этим стариком и его двуколкой им повезло гораздо больше, чем он надеялся. Дожидайся они с Мэтом дня, и они ушли бы не дальше той последней деревни. Крадущиеся в ночи твари. Ранд приподнялся, бросая поверх борта взгляд во тьму. Тени и очертания деревьев будто корчились во мраке. Юноша улегся снова, пока воображение не успело убедить его, будто среди теней что-то есть.
Бант воспринял все как согласие со своими словами.
— Верно! Я добропорядочный подданный Королевы и встану против любого, кто задумает ей худое, но я — прав. Теперь вот, возьмите Леди Илэйн и Лорда Гавина. Тут от перемены никому хуже не будет, а могло бы быть лишь лучше. Да, разумеется, я знаю, мы всегда так в Андоре делали. Посылали Дочь-Наследницу обучаться у Айз Седай, а старшего сына — у Стражей. Я верю в старые обычаи и ценю их, естественно, но посмотрите, что дала нам традиция в последний раз. Люк погиб в Запустении прежде, чем даже был миропомазан Первым Принцем Меча, а Тигрейн пропала — бежала либо погибла, — когда пришло время ей занять трон. Нам до сих пор не дает покоя эта история. Кто-то поговаривает, что она еще жива, знаете ли, и что Моргейз не является Королевой по праву. Проклятые дураки! Я-то помню, что случилось. Помню, как будто все было вчера. Когда старая Королева умерла, не оказалось Дочери-Наследницы, чтобы взойти на трон, и каждый Дом в Андоре плел интриги и сражался за свое право. И Тарингейл Дамодред. И не подумаешь, что он жену потерял, так его распалила мысль, чей Дом одержит верх: чтобы он смог опять жениться и стать в конце концов Принцем-Консортом. Что ж, с этим он справился, хотя почему Моргейз выбрала... Эх, мужчине никогда не узнать, что на уме у женщины, а Королева — дважды женщина: повенчанная с мужчиной, повенчанная со страной. Так или иначе, он получил, чего хотел, если и не так, как хотел. Прежде чем погибнуть, впутал Кайриэн в заговор, и вам известно, чем все кончилось. Срублено Древо, и Айил в черных повязках перешли через Драконову Стену. Что ж, добился он многого: убили его после того, как он стал отцом Илэйн и Гавина, так что, полагаю, тут тому и конец. Но их-то зачем посылать в Тар Валон? Пора уж, чтоб люди больше не думали о троне Андора, вспоминая в то же время и Айз Седай. Если требуется куда-то уехать, раз нужно чему-то учиться, что ж, в Иллиане библиотеки не хуже, чем в Тар Валоне, и там многому научат Леди Илэйн — как нужно править и вести интриги. Никому не известно об интригах больше, чем иллианцам. И если гвардия не в силах научить Лорда Гавина армейской службе в должной мере, ну, в Иллиане солдаты тоже найдутся. И в Шайнаре, и в Тире, кстати. Я — добропорядочный подданный Королевы, но я говорю: давайте положим конец этим всем сношениям с Тар Валоном. Трех тысяч лет вполне хватит. Даже слишком долго. Королева Моргейз может править нами и как следует управляться с делами без помощи Белой Башни. Говорю вам, это женщина, которая заставит мужчину гордиться тем, что он преклонил колени, дабы принять от нее благословение. Да что там, вот однажды...
Ранд боролся со сном, которого требовало тело, но ритмичное поскрипывание и покачивание повозки убаюкали юношу, и он поддался монотонному течению голоса Банта. Ему приснился Тэм. Сначала они сидели за большим дубовым столом на ферме за чаем, и Тэм рассказывал Ранду о Принцах-Консортах, Дочерях-Наследницах, Драконовой Стене, айильцах с черными повязками на лицах. Меч с клеймом цапли лежал на столе между Тэмом и Рандом, но ни один из них не смотрел на него. Вдруг юноша очутился в Западном Лесу, таща за собой изготовленные на скорую руку волокуши сквозь залитую ярким лунным светом ночь. Потом он глянул через плечо, на носилках был Том, а не его отец. Том сидел скрестив ноги и жонглировал в лунном сиянии.
— Королева повенчана со страной, — произнес Том, яркие цветные шарики танцевали по кругу, — но Дракон... Дракон един со страной, и страна едина с Драконом.
Позади Тома Ранд увидел приближающегося Исчезающего, черный плащ висел неподвижно под ветром, лошадь, словно призрак, бесшумно скользила между деревьев. С луки седла Мурддраала свисали две отрубленные головы, которые сочились кровью, сбегавшей темными ручейками по угольно-черному плечу лошади. Лан и Морейн, лица обоих искажены от боли. Исчезающий сжимал в кулаке концы арканов, обмотанные вокруг запястий тех, кто бежал позади беззвучных копыт, — на лицах их отражалось безграничное отчаяние. Мэт и Перрин. И Эгвейн.
— Не ее! — закричал Ранд. — Погуби тебя Свет, тебе же нужен я, а не она!
Получеловек шевельнул рукой, и пламя поглотило Эгвейн, плоть ее рассыпалась ломким пеплом, кости почернели и раскрошились в прах.
— Дракон един со страной, — сказал Том, продолжая невозмутимо жонглировать, — а страна едина с Драконом.
Ранд пронзительно завопил... и открыл глаза.
Двуколка скрипела по Кэймлинскому Тракту, наполненному ночью, ароматом скошенного еще прошлым летом сена и слабым запахом лошадей. Нечто чернее самой ночи горбилось у Ранда на груди, и глаза ужаснее самой смерти смотрели ему в глаза.
— Ты — мой, — произнес ворон, и острый клюв вонзился в глаз юноши. Он закричал, когда птица вырвала глаз.
С истошным криком Ранд сел, прижимая ладони к лицу.
Двуколка просто купалась в свете раннего утра. Изумленный Ранд уставился на свои руки. Никакой крови. Никакой боли. Остаток сна выветрился из головы, но вот... Он робко ощупал лицо и содрогнулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});