Погоди минутку, — сказал я, — Есть еще столько вопросов…
Но я говорил в пространство — Пес уже удалился. Не в ка— ком-нибудь направлении, а просто его не стало.
Будь я проклят, — сказал Хиггинс. — Он в самом деле был тут, или мне это почудилось?
Я знал, что это в порядке вещей. Он побыл здесь, а теперь отправился к себе домой — на ту далекую планету, в то неведомое измерение, откуда был родом. И я знал, что он никогда бы нас не покинул, если б в нем еще здесь нуждались.
Сейчас дела наши пошли на лад. Люди узнали о существовании кегельных шаров, и теперь они выслушают нас — и Старик, и сенатор, и президент, и все остальные. Они примут необходимые меры. Возможно, они начнут с того, что объявят мораторий на все деловые операции, пока сделки с участием пришельцев не будут отсортированы от сделок между настоящими людьми. Потому что, с точки зрения закона, сделки пришельцев квалифицируются как мошенничество — если учесть, какими они пользовались деньгами. Но даже если они и не были мошенничеством, это не меняло дела, потому что теперь человечество знало — или узнает в недалеком будущем, — что происходит, и предпримет какие-то действия, чтобы этому воспрепятствовать: как бы там ни было, а люди сделают все необходимое, чтобы положить этому конец.
Я протянул руку, открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Джой сесть в машину.
Поехали, — сказал я Хиггинсу, — Меня ждет работа. Нужно написать статью.
Я представил физиономию Старика в тот момент, когда я появлюсь в редакции. Я уже мысленно репетировал речь, с которой выступлю перед ним. А ему останется только стоять и слушать, потому что в моих руках потрясающий материал. Такой материал был у меня одного, и ему-таки придется меня выслушать.
Редакция подождет, — сказала Джой. — Сперва мы найдем врача.
Врача?! — воскликнул я, — Да мне не нужен никакой врач!
Я стоял, пораженный не столько тем, что у меня вырвались эти слова (потому что было время, когда врач мне пришелся бы очень кстати), сколько спокойствием, с которым я воспринял этот факт, случайно обнаружив нечто, свершившееся без участия моего сознания и осознававшееся так постепенно, что не вызвало удивления.
Я ведь действительно больше не нуждался в медицинской помощи. Грудь не болела, живот успокойся, колени не подгибались. Я подвигал руками, чтобы испытать грудную клетку, и убедился, что не ошибся: если раньше и было что-нибудь сломано, то к этому времени все срослось.
Поистине поразительно, как сказал недавно Пес свойственным ему манерно-напыщенным тоном, как много различных методов ведет к достижению одних и тех же целей.
— Спасибо, дружище! — таким же тоном произнес я, взглянув на небо. — Благодарю! Не забудь прислать счет.
Глава 38
Лайтнинг швырнул на мой стол газету. Она была влажной от еще не просохшей типографской краски. Первую страницу венчал набранный жирным шрифтом заголовок моей статьи.
Я не взял ее в руки. Сидел, смотрел на нее, и только. Потом встал и, так и не притронувшись к газете, пошел к окну, чтобы выглянуть наружу. Там, к северу, освещенная батареями прожекторов, вздымалась гора, к этому моменту уже значительно поднявшаяся над линией горизонта и продолжавшая непрерывно расти. Прошли часы с тех пор, как распростились с надеждой спасти бригаду радиокорреспондентов, которые оказались в ловушке и были погребены на крыше «Мак-Кенд— лесс Билдинг». Сейчас люди могли лишь пассивно наблюдать за происходящим, не более.
Гэвин подошел к окну и стал рядом со мной.
Вашингтон считает, — сказал он, — что следует эвакуировать жителей и сбросить на эту гору водородную бомбу. Только что пришла телеграмма. Подождут, пока не перестанет расти гора, и пошлют сюда бомбардировщик.
А какой в этом смысл? — спросил я. — Ведь они нам уже ничем не угрожают. Они были опасны только тогда, когда мы о них ничего не знали.
Я отошел от окна и направился к своему столу. Я машинально взглянул на запястье, чтобы посмотреть, который час, забыв, что мои часы разбиты.
Я поднял взгляд на большие стенные часы. Было пять минут третьего.
Старик стоял возле стола отдела городских новостей, а тут он подошел ко мне и протянул мне руку. Я взял ее, и он крепко сжал мою руку своей огромной, вдвое больше моей, лапищей.
Отличная работа, Паркер, — сказал он. — Ценю.
Спасибо, босс, — поблагодарил я, вспомнив, что так и не сказал ему ни слова из той речи, которую собирался перед ним произнести. И, как ни странно, нисколько не пожалел о том, что этого не сделал.
У меня в кабинете ждет бутылка.
Я покачал головой.
Он хлопнул меня по спине и выпустил мою руку.
Я пошел по проходу и остановился у стола Джой.
Пошли, дорогая, — сказал я. — Нам нужно закончить одно дело.
Она поднялась и, стоя, ждала продолжения.
Я намерен, — заявил я, — прежде чем ночь подойдет к концу, подгрести к тебе с тем нескромным предложением.
Я думал, что она обидится, но ничуть не бывало.
Она подняла руки и на виду у всех обняла меня за шею.
Проживи вы хоть миллион лет, вам никогда не понять женщин.
ПРИНЦИП ОБОРОТНЯ
Глава 1
Существо остановилось и приникло к земле, глядя на крошечные точечки света впереди, неярко горевшие во мраке.
Существо заскулило в страхе и тревоге.
Этот мир был чересчур жарким и влажным, а тьма — слишком густой. И было тут слишком много буйной растительности. Атмосфера неистовствовала, и растения стонали от боли. Размытые сверкающие вспышки совсем не освещали ночь, и где-то далеко-далеко слышались чьи-то протяжные, басовито рокочущие стенания. И здесь была жизнь — гораздо больше жизни, чем пристало иметь какой бы то ни было планете, — но жизнь низшая, частично состоявшая просто из биологического месива, маленьких сгустков, способных лишь вяло отзываться на определенные раздражители.
Может быть, сказало себе существо, и не стоило так упорно рваться на волю? Может, лучше было бы остаться в том месте, которому нет имени, там, где не существовало ни бытия, ни ощущения или воспоминания о бытии, — лишь черпаемое откуда-то знание самого факта, что есть такое состояние, как бытие, да еще редкие проблески разума, разрозненные обрывки информации, которые подогревали стремление бежать, обрести независимость, разобраться, почему оно оказалось именно здесь и как сюда попало.
А что теперь?
Существо льнуло к земле и скулило.
Каким образом в одном месте может оказаться столько воды? И так много растительности, и такого неистового буйства стихий? Как вообще на планете — на любой планете — может царить такой кавардак, такое безвкусно-цветистое изобилие? В таком количестве воды, ручьем бегущей под уклон, стоящей в мутных лужицах на земле, было нечто святотатственное. Мало того, вода присутствовала и в атмосфере, насыщенной стремительными каплями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});