– А говорят, что у мужественных людей волосатая грудь. И ноги…
– Вывод? Я не мужественный или я ноги брею?
– Вывод – брешет молва…
Инквизитор неуверенно пожал плечом:
– Это комплимент?
На правой стороне груди у него белел полукруглый шрам. Ивга знала, что точно такой же, но только меньше, имеется и на спине; она хотела спросить, откуда – но в последний момент прикусила язык. Хорошо быть бестактной, но не до такой же степени…
По небу плыл самолет – серая иголка, тянущая за собой белую нитку шлейфа; гусиная стая безмолвно пересекала отражающееся в речке небо, и белую реактивную стрелку пересекала тоже. Хоть здесь справедливость, подумала Ивга, прикрывая глаза. Есть в жизни мгновения, когда гуси равняются в чем-то с самолетами…
– Я хочу быть гусем, – сказала Ивга шепотом. – Гусыней… с красными лапами. Плавать… все лето. Есть траву… А потом пусть и режут. Потому как какой смысл дожидаться зимы?..
– Рыжая гусыня, – Клавдий чуть усмехнулся. – Лисой родилась…
Гусиная стая повернула к мостку – осознанно, определенно.
– Это ко мне, – сказал Клавдий упавшим голосом. – Меня с детства гуси не любят… И его сиятельство господин герцог – изрядный гусь – в первых рядах…
– Чихать они на вас хотели, – сообщила Ивга хладнокровно, однако ее оптимистический прогноз не подтвердился.
Гуси плотной стаей причалили к берегу; Клавдий замахнулся ивовым прутом – гусиный вожак, поражающий размерами, но даже на вид глупее прочих, счел это вызовом на бой. Повинуясь крикливой команде предводителя, гуси сгруппировались – крыло к крылу – и одновременно пригнули к земле длинные белые шеи.
– Ивга, ты видишь, – сказал Клавдий беспомощно. – Прогони их, пожалуйста.
– Не могу, я же голая…
– Ну я зажмурюсь! Выйди, камень кинь, ну прогони этих сволочей, они… ой!..
Гуси обступили Клавдия кольцом. Их шипению позавидовал бы любой серпентарий; Великий Инквизитор переступал босыми ногами, беспрестанно занося свой хлыст – и почему-то опасаясь ударить.
– Ивга, пес… Это не смешно!.. Я даже без штанов…
Ивга попыталась придать лицу каменное выражение. Губы не слушались, неудержимо разъезжаясь к ушам; смех не давал дышать.
– Хха… ой, нет… Чего… им… от вас… надо?..
– Это не-сме-шно!.. Я боюсь этих зараз, ясно?
– Надо… искать… их хозяина… пусть отдаст команду «фу!»…
– Я тебе посмеюсь!.. Выйди, кинь в них чего-нибудь, ботинком брось…
– Благородной обувью… в глупых птиц…
– Ивга, я тебя как человека прошу!
– Но я же голая!
– Пес-пес-пес, да я глаза зажмурил, вот!
Давясь смехом, Ивга выбралась на берег, подобрала палку, замахнулась с бесстрашием деревенской девчонки:
– А кыш! А кыш!..
Гуси, смущенные открытием второго фронта, разразились гоготом. Некоторое время Ивга увлеченно их отгоняла, а потом, подняв взгляд, обнаружила, что глаза Клавдия коварно открыты.
– Вы же обещали!.. – она отшатнулась, прикрываясь руками.
– Но я же должен видеть, если какая-то зараза соберется меня укусить!..
Она опрокинулась в воду – спиной, поднимая фонтаны брызг. Отступившие гуси тут же возобновили атаку; Клавдий, коротко вякнув, кинулся в воду вслед за Ивгой. Некоторое время гуси стояли на берегу и бранились – однако потом вняли не то голосу разума, не то зову непоследовательного вожака, развернулись и плотной стаей поковыляли прочь.
Ивга плавала плохо – а потому все время старалась держаться так, чтобы ноги доставали дна; Клавдий и вовсе не пытался плыть, а просто стоял по пояс в воде, рассеянно ловя ладонью прыгающие солнечные блики.
– А могут ведьмы… превратить меня если не в гуся, то хоть в лису? – шепотом спросила Ивга. – По настоящему, навсегда?
Клавдий провел по лицу мокрыми ладонями:
– Ивга… А могут ведьмы повернуть время вспять? Закинуть нас… нет, тебя не надо, ты и не родилась тогда… закинуть меня, Клавдия Старжа, на тридцать лет назад? Ну ладно, на двадцать восемь…
– А что, там было лучше?
Он серьезно посмотрел ей в глаза. Так серьезно, что у нее сразу же озябли ноги.
– Там было… да, Ивга. Не знаю, было ли лучше… Просто было…
– А теперь нет? – спросила она, и ей самой показалось, что ее дернули за язык.
Он ничего не ответил. Присел, погружаясь в воду с макушкой. Поднялся, убрал со лба налипшие волосы:
– Ивга, выходи-ка на берег. Замерзла.
– Ага, чтобы вы снова на меня… таращились?..
– Дурочка, – усмехнулся Клавдий, выбираясь из воды. – Я знаешь чего в жизни повидал? Делать мне нечего, только вот твою попу разглядывать…
Ивга поперхнулась от внезапной обиды:
– А неинтересно – так и не глядите!..
И она двинулась к берегу так же деловито и решительно, как оратор идет к трибуне. Опираясь на мосток и не глядя на Клавдия, выбралась к своей одежде. Не отворачиваясь и не прячась, принялась одеваться, стараясь ни жестом не выдать поспешности. Аккуратно застегнула новую молнию на старых джинсах, поправила майку – и только тогда осмелилась посмотреть на Старжа.
Конечно, он и не думал отводить взгляда. Все это время он молчал и смотрел – вопиющая бестактность!..
Она не нашла в себе силы разозлиться. Улыбнулась, и улыбка вышла какая-то жалобная:
– Ну и что? Ничего особенного? Вы таких видели-перевидели? И, она демонстративно покосилась на его плавки, – никакого эффекта?
Он молчал, и ей сделалось стыдно. Как тогда, в училище, где все смелые девчонки считали ее святошей и трусихой, а она, чтобы доказать обратное, притащила на занятия порнографический журнал… И как ее застукал с этим журналом господин Хост, учитель истории, и как она стояла перед ним, и казалось, что кожа не щеках сейчас лопнет – так немилосердно прилила к ним кровь… Почему-то все ее попытки сфривольничать оборачиваются против нее. Всю жизнь.
* * *
Пахло водой и лозами. Он много лет избегал этого запаха.
Кружились над водой стрекозы; слишком много лет он ненавидел эту теплую зеленоватую воду с глянцевыми островками кувшинок. Домик на берегу реки, некогда тщательно ухоженный его отцом, теперь окончательно обветшал – сидя на трухлявом мостке, Клавдий не переставал удивляться странному побуждению, заставившему его привезти сюда Ивгу.
Здесь нет ни волнистого песка, ни детей, ни старушек, ни загорелых парней с девчонками – но запах здесь совершенно такой же. Навеки въевшийся в его ноздри запах воды и лоз. И, забывшись, можно увидеть девчонку в змеиного цвета купальнике, со смехом бьющую руками по рябой от бликов поверхности. Давнее, почти не болезненное воспоминание. Просто красивая картинка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});