Читать интересную книгу Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Поведав о главной виновнице «заговора», Сталин призвал к самому страшному из того, к чему он вообще мог призвать: к дальнейшим «сигналам». И если в них, убеждал он собравшихся, правды будет всего на 5%, то и «это хлеб»! Если же говорить проще, то любой донос будет ко двору!

Никто из присутствовавших в зале не посмел выступить против. Да, самым сильным инстинктом является инстинкт самосохранения, и все же и по сей день непонятно, как многие прошедшие горнило революции и Гражданской войны люди не посмели призвать к ответу человека, который на их глазах уничтожал цвет советского офицерства.

Впрочем, чему удивляться? Так отважно все они боролись с царизмом только по той простой причине, что у Николая II не стоял на посту министра внутренних дел Николай Иванович Ежов. И как тут не вспомнить сидевшего в тюрьме Ленина, который сетовал на то, что не успел закончить очередной свой опус и хорошо бы задержаться в Петропавловке еще!

Интересно, изъявил бы Ильич такое желание, попади он в середине 1930-х в Лефортово или в подвалы Лубянки? И кто знает, избивай царь так же беспощадно всех несогласных с ним, как это делал Сталин, боролись бы с ним все эти молотовы, зиновьевы и каменевы? Да и сам Коба, искалечь его какой-нибудь Троцкий (тот самый тюремщик, чью фамилию и взял себе Лейба Бронштейн), вряд ли побежал бы устраивать после этого демонстрации.

Нет, не зря Сталин презирал безвольного Николая II, и после того как в составе Политбюро была создана группа «для решения срочных и секретных вопросов» в составе Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича и Ежова, а НКВД были разрешены пытки, желающих подставлять свою голову становилось все меньше. Что, в конце концов, и привело к тому безмолвию, которое царило отныне на заседаниях всех уровней. А ведь все эти люди, которые так безропотно признали Якира и Тухачевского немецкими шпионами, не могли не понимать, что следующими «шпионами» и «диверсантами» могли оказаться они сами. И многие из них ими и оказались! Да и зачем Сталину надо было в противном случае говорить об этих 5% правды...

Большую роль на том вселенском масштабе репрессий сыграло и то, что остановить их уже с такой скоростью раскрученный маховик в одночасье было невозможно. В свою очередь, царивший в стране террор не мог не создать (и создал) атмосферу всеобщей подозрительности и страха.

Об избиении армии мы уже говорили, а вот что касается НКВД, часто оно уже само штамповало дела по своему усмотрению, и сегодня даже невозможно себе представить, сколько было в те времена сведено счетов. Причем не только между военными, но и среди ученых, коммунистов всех рангов и соседями. Стремление получить лучшее за счет ближнего, убрать более способного или просто потешить свое самолюбие являлись хорошим стимулом для написания доноса, если в нем было даже 95% правды... Сыграло свою роль и постоянное нагнетание шпиономании, которая была отнюдь не советским изобретением. И в той же Турции агенты службы безопасности бросали в тюремные подвалы людей только за то, что у них стояли на крышах антенны. Да и ФБР тоже не сидело сложив руки.

И здесь мы коснулись другой связанной с именем Сталина загадки, поскольку вот уже много лет существует версия «обманутого Сталина». Ее сторонники не отрицают участия Сталина в репрессиях, но в то же время утверждают, что он действовал не по злому умыслу, а был подло обманут окружавшими его авантюристами и карьеристами всех марок вкупе с агентами иностранных разведок. А один из последователей этой теории А.Л. Стронг вообще считал, что «ключ к пониманию событий, вероятнее всего, искать в действительном широком проникновении нацистской пятой колонны в органы ОГПУ». «Он видел, — писал Стронг, — что замышлялось его убийство, и верил в то, что спасает революцию, осуществляя жестокую чистку... Сталин был безжалостен, ибо он родился в жестокой стране и в детстве испытал на себе жестокое обращение. Он был недоверчив, ибо он пять раз подвергался аресту и ссылке и, должно быть, не раз становился жертвой предательства. Он извинял — и даже санкционировал — акты насилия, чинившиеся политической полицией над невиновными людьми, однако никто еще не доказал, что Салин не знал об их невиновности».

Поддерживает (и весьма охотно) эту версию и Светлана Аллиуева, родственники которой оказались в тюрьмах и лагерях. «Как это мог отец?» — патетически восклицает она в своих знаменитых «Двадцати письмах к другу». И сама же отвечает. «Я знаю лишь одно: он не смог бы додуматься до этого сам... Отцу можно было внушить, что этот человек не хороший, как мы думали о нем много лет, нет, он дурной, он лишь казался хорошим, а на деле он враг, он противник, он говорил о вас дурно, и вот материалы, вот факты, X и Y «показали» на него...

А как уж могли эти X и Y «показать» все, что угодно, в застенках НКВД — в это отец не вникал. Это было дело Берии, Ежова и прочих палачей, получивших от природы свой профессиональный дар... Удивительно, до чего отец был беспомощен перед махинациями Берии... Я говорю не случайно о его, Берии, влиянии на отца, а не наоборот. Я считаю, что Берия был хитрее, вероломнее, коварнее, наглее, целеустремленнее, тверже — следовательно, сильнее, чем отец. У отца были слабые струны — он мог сомневаться, он был проще, его можно было провести такому хитрецу, как Берия».

Некоторые коммунисты на Западе в своих рассуждениях об «обманутом Сталине» шли еще дальше и представляли Берию и Ежова агентами буржуазных разведок, которые обманывали бесхитростного вождя по заданию своих правительств.

Наверное, нельзя относиться к подобной версии как к совершенно неправдоподобной. Вся история человечества буквально напичкана такими примерами, и чего стоит в этом отношении убийство Наполеоном совершенно безобидного члена королевской фамилии герцога Энгиемского, обвиненного Фуше в заговоре роялистов. И было бы скорее удивительно, если бы агенты вражеских разведок не пытались оказывать влияние на кремлевского владыку теми или иными провокациями. В свое время болгарская контрразведка буквально завалила Ежова фальшивыми документами, в соответствии с которыми были арестованы практически все сотрудники советского полпредства в Болгарии.

Конечно, враги в стране были, и явные, и скрытые. Но... не в таком огромном количестве, и, конечно же, на масштабе репрессий и их жестокости отразился характер Сталина и идейными побуждениями. Хотя... с другой стороны, в России все, наверное, должно принимать гигантские размеры: стройки, праздники, восхваления и, как это ни печально, репрессии. Да и как иначе можно было держать стремившемуся к абсолютной власти правителю в повиновении шестую часть света?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тем не менее состоявшийся в конце июня 1937 года пленум ЦК показал и Сталину и его подручным: в партии еще оставались честные и, что самое главное, смелые люди, которые не страшились ни отставки, ни репрессий. Пусть их смелость и объяснялась безысходностью. По сути дела, весь пленум был посвящен обсуждению доклада Ежова о раскрытии НКВД грандиозного заговора с участием видных деятелей партии и государства.

Да и как не обсуждать, если нарком поведал делегатам, что масштабы раскрытого им заговора велики, что страна находится на пороге самой настоящей Гражданской войны и что предотвратить эту войну способны только руководимые Сталиным органы госбезопасности.

Напугав членов ЦК, Ежов потребовал продлить предоставленные его ведомству чрезвычайные полномочия, после чего пленум исключил из состава ЦК сразу 26 человек. По всей видимости, это были те, кто собирался дать отпор Сталину. И если верить воспоминаниям старого большевика Темкина, который сидел в одной камере с Пятницким, тот откровенно сказал ему, что вопрос стоял об отстранении Сталина от руководства партией.

Как это ни печально для истории страны, никаких документов о том, что происходило на пленуме, не осталось, поскольку заседания пленума не стенографировались. Но... нет ничего тайного, что не стало бы явным, и первым, кто нарушил подготовленный Сталиным сценарий пленума, был нарком здравоохранения РСФСР Г.Н. Каминский.

Много воды утекло с того страшного времени, но и по сей день можно только восхищаться этим порядочным и смелым человеком, который просто органически не мог смириться с той ложью, которой была опутана вся страна. Отправляясь на пленум, он предупредил жену, что вряд ли вернется с очередного партийного форума, и разобрал свои документы.

Отбросив всяческую дипломатию, Каминский обвинил Берию в сомнительных связях с мусаватистской, а через нее и с английской разведкой во время оккупации Баку британскими войсками, в убийстве первого секретаря Армении Ханджяна и председателя ЦИК Абхазии Лакобы. И как потом выяснилось, он был прав. Первого собственноручно застрелил сталинский Малюта Скуратов, а второго отравил.