(Ныне это стихотворение опубликовано в сб. «О, Муза плача…» М.: Педагогика, 1991, с. 97.)
Анатолий Александрович Якобсон (1935–1978) – преподаватель русской литературы в школе, эссеист, критик, поэт, переводчик, теоретик перевода, лектор. Сам он определял свои эссе как опыт создания «литературы о литературе». Результатом явился сборник статей: «Конец трагедии» (о Блоке), «О романтической идеологии» (поэзия 20-х годов) и «Царственное слово» (Анна Ахматова) – Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1973.
С Ахматовой Якобсон познакомился у М. С. Петровых. В то время был он постоянным участником семинара переводчиков при Союзе Писателей; с 1959-го по 1964 г. семинаром руководили В. Звягинцева, М. Петровых и Д. Самойлов. Якобсону принадлежат переводы из Поля Вердена, Теофиля Готье, Ованеса Туманяна; много занимался он испанцами (Мигель Эрнандес, Федерико Гарсиа Лорка). В сборнике «Мастерство перевода» (М.: Сов. писатель, 1968) Якобсон сопоставил и проанализировал переводы одного шекспировского сонета (66) – перевод, исполненный Маршаком, и перевод, осуществленный Б. Пастернаком («Два решения»).
А. А. Якобсон – не только писатель, но и общественный деятель, один из зачинателей и участников движения за права человека в СССР. С апреля 1968-го по октябрь 1970-го он был одним из составителей и редакторов подпольной самиздатской «Хроники текущих событий» (№№ 1 —17); с мая 1969-го по октябрь 1972-го – член «Инициативной группы». Его именем подписаны многие правозащитные документы, в том числе и протест против суда над Синявским и Даниэлем. О том, какие обстоятельства привели его к участию в правозащитном движении (встреча с бывшими политическими заключенными, государственный антисемитизм и, главное, жизнь в деревне и бедствия крестьян) подробно см. в интервью, которое Анатолий Якобсон незадолго до своей смерти дал М. Улановской (журнал «Страна и мир», Мюнхен, 1988, № 5 [47], ноябрь-декабрь). Там же опубликована его прокламация в защиту демонстрантов, вышедших на Красную площадь 25 августа 1968 г. с протестом против вторжения Советской армии в Чехословакию.
Осенью 1973 г. Якобсон вынужден был эмигрировать. Он уехал в Израиль. Потрясенный отъездом, психически заболел. После частых приступов болезни, осенью 1978 года покончил с собой. В промежутках между приступами депрессии он продолжал работать. В 1978 г. в Иерусалимском университете Якобсон защитил диссертацию о «Вакханалии» Бориса Пастернака (см. № 3 «Трудов Иерусалимского Университета за 1978 год, «Slavica Hierosolymitana». The Magnes Press. The Hebrew University, Ierusalem, v. III. p. 302–379). Написал он статью и о стихотворении Пастернака «Рослый стрелок, осторожный охотник» («Континент», 1980, № 25), и «Лицо пейзажа-человека» о стихах Варлама Шаламова («Вестник русского христианского движения», 1982, № 137). Задумана им была книга о Марине Цветаевой. К десятилетию со дня смерти Анатолия
Якобсона М. Улановская опубликовала отрывки из его дневников, его письма и отрывки из воспоминаний друзей (см. журнал «Двадцать два», 1988, № 62).
Незадолго до конца Анатолий Якобсон сделал попытку заново перевести на русский язык отрывок из поэмы Адама Мицкевича «Дзяды» – «Друзьям в России». Отрывок дошел до друзей в России за несколько дней до известия о самоубийстве.
К настоящему времени в Москве опубликованы две работы Анатолия Якобсона: статья «О романтической идеологии» (с предисловием Анатолия Гелескула в журнале «Новый мир», 1989, № 4) и книга о Блоке «Конец трагедии» (1992).
Об Анатолии Якобсоне см.: Анатолий Гелескул. Русская поэзия была его пристанищем на земле // Русская мысль, 12 августа 1988; Давид Самойлов. Прощание // День поэзии, М., 1989, с. 90; Мария Петровых. Избранное. М.: Худож. лит., 1991, с. 354–355; Лидия Чуковская. «Памяти Анатолия Якобсона» в сборнике «Стихотворения» (М.: Горизонт, 1992, с. 105). Обращаю также внимание читателя и на некоторые статьи А. Якобсона, его письма, дневники, воспоминания о нем и о его гибели в книге, составленной М. Улановской, В. Фромером и др. (Анатолий Якобсон. Почва и судьба. Вильнюс – Москва, 1992). См.: автобиографические заметки (с. 238); черновик письма к Юлию Даниэлю (с. 286); «Странички о Толе» Ю. Вертман (с. 302); письмо М. Улановской к Ю. Вертман от 10.10.78 г. (т. е. уже после гибели героя книги, с. 287).
326 Подлинный текст этой телеграммы сохранился в архиве Н. Н. Глен: «Глубоким волнением и радостью прочла Вашу замечательную статью «Известиях». Благодарю Вас. Анна Ахматова». Схватка между Паустовским и Бондаревым, с одной стороны, и рецензентами двух журналов – с другой – была весьма знаменательна, и А. А. поняла это сразу… В сентябрьских номерах двух журналов – «Звезда» и «Октябрь» – появились рецензии В. Гусарова и Ю. Идашкина с нападками на роман Ю. Бондарева «Тишина» (НМ, 1962, №№ 3–5). Оба рецензента обвиняли Ю. Бондарева в том, что, изображая времена «культа личности», он не изобразил героический труд народа; изображая арест одного честного коммуниста, подчеркнул беззащитность арестованного и всеобщий страх. По мнению Идашкина, арест коммуниста должен восприниматься как «трагическая ошибка», а не как «столкновение враждебной, грубо работающей машины с личной судьбой человека». Гусаров же напоминал автору, что «рядом с тишиной», в которой совершались аресты, «была еще народная героика восстановительных работ». В общем, оба рецензента спешили своими статьями подпереть казенную ложь, хотя страшная правда о многомиллионных злодеяниях сталинского времени и без того прорезывалась в романе Ю. Бондарева на свет Божий только еле-еле, чуть-чуть.
27 октября 62 года К. Паустовский ответил обоим рецензентам в газете «Известия» статьей, озаглавленной «Сражение в тишине»:
«Остались еще люди, старающиеся придать тому, что творилось во времена «культа», невинную окраску и чуть ли не черты благополучия. Каждая попытка оправдать «культ» – перед лицом погибших, перед лицом самой элементарной человеческой совести – сама по себе чудовищна….Бондарева обвиняют в том, что жизнь народа, который, несмотря ни на что строил, творил и боролся, осталась за пределами романа….Но все же надо спросить: то, что происходило во время культа личности и описано в романе Бондарева, имело отношение к жизни народа или нет? Имело. Прямое и тяжкое отношение. Откуда же выползает неправда, что жизнь народа осталась за пределами книги?»
К. Паустовский до самой своей кончины остался ярым противником сталинщины и любых попыток ее оправдать. Что же касается автора «Тишины», Ю. Бондарева, то он перебросился в стан противоположный. Достаточно посмотреть сделанный в начале семидесятых годов по его сценарию, пятисерийный, прославляющий Сталина фильм «Освобождение», или прочитать его статью в «Советской культуре» от 1 февраля 74 года против Солженицына «Ненависть пожирает истину», чтобы убедиться, как ошиблись в своей оценке истинных воззрений Ю. Бондарева Паустовский, а за ним Ахматова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});