Глава 3
МИСС МОУБРЕЙ И МИСТЕР ТРЕНЧ
В дверях Оливера встретил отнюдь не мистер Смидерз, дворецкий, но непоседливый короткошерстный терьер, крохотный белый клубок энергии, испещренный темно-каштановыми пятнами, одно из которых, как раз над глазом, придавало его морде не то вопрошающее, не то недоверчивое выражение, и выражение это псу, как сотоварищу и наперснику мистера Марка Тренча, подходило как нельзя лучше.
— Вижу, Забавник в тебе души не чает, — буркнул Марк из угла гостиной, куда удалился свернуть себе очередную сигару. — Смышленый парнишка, что и говорить.
— Чудесный песик, что правда, то правда, — рассмеялся Оливер, опускаясь на колени — погладить терьера и потрепать его за уши.
Забавник жадно откликнулся на знаки внимания: он высунул язык и бешено завилял хвостом.
— Жизни без него не мыслю, — не без иронии протянул Марк.
— Ничуть не удивляюсь. Что за трогательная картина: одиночество владельца Далройда, прозябающего в сей роскошной усадьбе, скрашивает лишь общество верного пса!
— Ты забываешь про Смидерза, — возразил Марк, кивая, ибо в дверях показался сей не менее верный дворецкий. То был исполненный достоинства, уверенный в себе слуга. Лицо его пылало нездоровым румянцем, жидкие седые волосы липли к черепу, чуть курчавясь сзади, а из-под сбрызнутых сединой усов проглядывала гладкая нижняя губа. В темном костюме, белой льняной рубашке и роскошном жилете Смидерз воплощал в себе блестящий идеал личного слуги провинциального джентльмена. Он состоял при усадьбе задолго до того, как нынешний сквайр появился на свет. Каждая его черточка, каждое движение говорили о принадлежности Смидерза к Далройду. И в самом деле, Смидерз к тому времени словно сделался некоей материальной частью поместья, столь же неотъемлемой, как камень стен, кирпичи или деревянные балки.
— Ваши гроссбухи, а также списки земель и доходов от аренды и прочие документы сложены на письменном столе, сэр, — промолвил дворецкий. — В точности как вы просили, чтобы вы могли заняться ими во второй половине дня в ожидании прибытия мисс Моубрей и миссис Филдинг.
— Видишь, Нолл? — Марк одобрительно глянул на слугу. — И что бы я без него делал? «Скажи мне, кто твой дворецкий, и я скажу тебе, кто ты», — или что-то в этом роде. О да, Смидерз — настоящее сокровище, равных ему в целом свете не сыщешь, уж ты мне поверь. Благодарю вас, Смидерз. Полагаю, нашему жизнерадостному гостю мистеру Лэнгли тоже есть чем заняться. Так что оба мы, по всей видимости, ближайшие несколько часов проведем за делами насущными, пока в конце подъездной аллеи не замаячат кузина и ее тетушка. Будьте добры, Смидерз, как только дамы покажутся в виду, известите нас.
— Как прикажете, сэр.
— Что до Медника, мистер Лэнгли… полагаю, эта гордая конская душа сумеет простить вас за то, что, рассуждая обо мне с Забавником, про него вы напрочь позабыли.
— Прошу прощения, что ни словом не упомянул верного скакуна, — отозвался Оливер, — но поскольку в данный момент Медник пасется в загоне, вписаться в живую картину здесь, в гостиной, он никак не может в отличие от пса. Кроме того, будучи занят в ином месте, он, я так полагаю, слов моих не слышал, так что о проявленном к нему неуважении узнать ему неоткуда.
— Ха! Не слишком-то на это полагайся, Нолл, не советую! В конце концов, Медник — породистый конь, гнедой гунтер высотой в шестнадцать ладоней, — с улыбкой ответствовал Марк, — а от лошадей никогда не знаешь, чего ожидать.
Он стянул с головы шляпу и вместе с Забавником, что опрометью бросился вслед за хозяином, исчез за дверью кабинета.
Остаток дня прошел в трудах интеллектуальных: Марк занимался счетами и корреспонденцией (хотя, надо признаться, не слишком-то прилежно и то и дело отвлекаясь на сигары), а Оливер — латинскими стихами, пытаясь передать как можно точнее мысли, образы и ритмические формы поэта давно усопшего, который даже в буйном воображении своем не смог бы измыслить явления настолько бессистемного, как английский язык, и ведать не ведал, многое ли из его собственных четких и выверенных стихов выживет в этом хаосе.
Ближе к семи часам дворецкий возгласил, что в конце аллеи показался фаэтон с дамами из Грей-Лоджа. При этом известии джентльмены оторвались от своих высокоученых занятий — подозреваю, что с немалым облегчением, — и вновь перебрались в гостиную.
Очень скоро там к ним присоединилась бойкая и жизнерадостная юная девушка — улыбчивая, с густыми и пышными русыми волосами оттенка топленого молока. Гостья была сама игривость и резвость, глаза ее смеялись, щеки алели; ростом чуть ниже среднего, она тем не менее отличалась и крепким, атлетическим сложением, и грацией — ни унции лишнего веса! Все это оттенялось ярким летним платьем с огромными карманами, куда девушка то и дело прятала руки на деревенский манер. Во всем ее существе сквозило нечто настолько бодрящее, настолько живое, настолько резко отличное от праздной томности мистера Тренча, что с ее появлением комната словно озарилась ясным светом. Свет этот, и фигурка, и внешность принадлежали никому иному, как мисс Моубрей — иначе говоря, Мэгс, — которая, как признавал сквайр, находилась с ним в дальнем родстве, однако в каком именно, он за дальностью и позабыл.
Вместе с нею явилась миссис Филдинг, тетушка преклонных лет, вошедшая в семью через брак и вот уже много лет как овдовевшая, дама добродушная и милая, хотя и несколько застенчивая. Некогда она, по-видимому, отличалась редкой красотой; остатки былой прелести еще угадывались в губах, и глазах, и на челе. Но в общем и целом время ее, к превеликому сожалению, не пощадило. О красота, еще при жизни обреченная на увядание!… В любом случае природа наградила ее характером безоблачным и благодушным, хотя главенствующую роль в разговоре она обычно уступала племяннице. Подобно обитателям Скайлингдена, она была несколько замкнута, зато в отличие от них ровным счетом ничего холодно-неприступного или загадочного в ней не ощущалось.
— А вот и наш друг мистер Лэнгли из Вороньего Края, — промолвила мисс Моубрей, одаривая гостя ослепительной улыбкой. — И снова добро пожаловать, мистер Лэнгли, в нашу талботширскую глушь!
— Благодарю вас, мисс Моубрей, — галантно откликнулся Оливер. — Счастлив увидеться с вами снова, и так скоро, и с вами тоже, дорогая миссис Филдинг. Нас с вами сама судьба свела нынче утром на Нижней улице, вы не находите?
— Ха! Вот вам, пожалуйста; то и дело забываю, что вы трое уже знакомы, — промолвил Марк, щелкая пальцами. — Так откройте мне, кузина, какова же истинная цель этого спешно устроенного soiree? Я здесь всего-навсего хозяин, вы же помните, — тот несчастный, которому предстоит расплачиваться по счетам, так что держать меня в неизвестности — весьма дурной тон!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});