— Ну? — поторопил его Тим.
— Военное применение системы оказалось невозможным, — объяснил Полковник. — На необходимых для массового поражения мощностях пушка в первую очередь била по оператору. Он впадал в кому раньше, чем смог бы направить излучение на врага. Но идея заслуживала применения, и ее отдали в наше ведомство.
— Диссидентов травить? — не удержался Тим.
— И это тоже, — кивнул Полковник. — Тимофей, вы поймите, КГБ своего прошлого не стесняется. Что приказывал ЦК КПСС, то и делали. Ничего уже не изменишь. Так что самое разумное — вознести хвалу господу за то, что этот кошмар закончился и Комитет теперь занят своими прямыми обязанностями — безопасностью государства. Собственно, поэтому я и пришел к вам. Я обязан вас уговорить. А вы обязаны согласиться.
— Неужели, кроме меня, никто не может помочь? — не поверил Тим.
— Нет, — снова вздохнул Полковник. — Чтобы подготовить такого мастера, как вы, у нас нет ни сил, ни средств, ни технологий. А главное — времени нет. Мы слишком долго были отключены от управления процессом. Теперь помогут только самые решительные меры.
— Так давайте, — хмыкнул Тим, — мочите гадов. Что, стрелять разучились?
— Все не так просто, Тимофей. Я ведь не говорю, что у нас нет в Проекте своих людей. Но наши информаторы — это вспомогательный персонал. В основном наружная охрана. Бывшие сотрудники «девятки», пенсионеры. Сидят на проходной, ворота открывают. А просочиться глубже — никаких шансов.
— Отдельная территория недалеко от Кольцевой дороги, по Ленинградскому шоссе, да?
— Вы хорошо поработали, Тимофей. Все правильно. Раньше это была закрытая оборонная фирма. Формально она и сейчас такая, но это только вывеска. Из Министерства общего машиностроения ее забрали давным-давно. Здание накрыто энергетическим полем странной природы… Если бы не категорические заявления экстрасенсов, мы бы и не поверили… Короче говоря, лезть туда нормальному человеку бессмысленно. Вам знаком термин «вождение»? Это когда тебе нужно дойти до определенного места, но ты не можешь.
— Я «вождение» испытал на себе, — ответил Тим, неприязненно ежась от нахлынувших вдруг воспоминаний.
— Я тоже, — кивнул Полковник. — Жуткая вещь. В общем, патовая ситуация. Нам оставалось только пассивно наблюдать. Но две недели назад положение изменилось. Тридцатого апреля у них в главном корпусе случилась какая-то серьезная авария (Тим хмыкнул — он-то знал, что тогда произошло, — это они постарались с геопатогенной зоной на пару). И первого мая три смены ведущих операторов и научный руководитель Проекта вдруг перешли на запасной командный пункт. Здесь, в городе. Он в подвале обычного жилого дома, никакой вооруженной охраны. Но защитное поле на месте, так что заглянуть внутрь мы по-прежнему не в силах. Тем не менее появился шанс подвести штурмовую группу вплотную к зданию. Нужно только придумать, как миновать защитное поле и войти в подвал. И здесь нам можете помочь только вы, Тимофей. Выручайте нас. Они просидят в этом подвале месяц, не больше. А потом будет поздно.
— А если я откажусь?
— Вы не можете отказаться! — воскликнул Полковник.
Тим придвинул к себе сигареты. Как он ни «обнюхивал» Полковника, придраться было не к чему. Полковник верил в каждое произнесенное слово. «Впрочем, — подумал Тим, — некто Самохин тоже был очень убедителен».
— Я скажу вам честно, Тимофей. Не только мы следим за Проектом. Он тоже нами интересуется. И если мы выступим против него в открытую, для начала придется… э-э… нейтрализовать часть наших людей, — сказал Полковник с глубочайшей тоской. — Слишком много. Ваш друг Владимир Владимирович Рябцев, он, конечно, своеобразная личность, но с диагностикой здорово нам помог. Настолько здорово, что сначала мы ему не поверили…
— Каждой бочке затычка этот Рябцев, — процедил Тим.
— Он был одним из наших ведущих специалистов, — заметил Полковник. — Пока не проявилась неадекватность его психики.
— Как вы только решились отпустить его на вольные хлеба… — протянул Тим задумчиво.
— Вздумай он болтать, кто бы ему поверил? — усмехнулся Полковник.
— Но он все-таки начал болтать.
— Только когда мы почувствовали опасность. Вот тогда с Рябцевым поработал наш психотерапевт, и он начал болтать. И тут же вывел нас на некоего Тимофея Костенко. Как видите, Рябцев хорошо сработал. Мы ведь потеряли вас, Тимофей. Все файлы по «Программе Детей» у нас забрали, когда создавался Проект.
— А Детей, значит, делали вы? — спросил Тим.
— Не совсем. Тех, кто непосредственно отвечал за эту программу, вы сейчас в живых не найдете. Они все очень рано умерли. Проблема та же — отдача при работе генератора на повышенных мощностях. Организм разрушается в первую очередь у самого оператора. Психотроника — штука тонкая, деликатная. Раньше этого не понимали. Боюсь, в Проекте этого не поняли до сих пор. Между прочим, катастрофа с «Программой Детей» и послужила толчком к созданию Проекта. Закрытая служба, которая, как и мы, подчинялась напрямую ЦК. Только вот теперь она, похоже, уже никому не подчиняется… И сладу с ней нет.
— Всемогущий КГБ вовсе не всемогущ, — хмыкнул Тим.
— Увы, — коротко ответил Полковник.
Тим задумался, «обнюхивая» Полковника. Резюме было совершенно четким — к Тиму пришел союзник. Впервые. И совершенно не с той стороны, откуда можно было союзника ждать.
— Мы не хотим, чтобы страдали невинные, — сказал Полковник. — Мы надеемся раскодировать наших сотрудников, которых зомбировал Проект. Для этого нужны операторы Проекта — живые. А без вашей помощи нам в лучшем случае достанутся трупы.
— Ваши собственные трупы вам достанутся! — процедил Тим сквозь зубы. — Вот ведь послал бог союзничков! У вас же было по стукачу на каждые десять человек! В каждой рабочей бригаде, студенческой группе, в каждом подъезде… Как же вы проморгали, а? Как не углядели, что Проект выходит из-под контроля?
— А Комитету приказали не глядеть в эту сторону. Отобрали всю аппаратуру, всю документацию, всех специалистов. Как в свое время — у военных, когда отдавали разработку нам. Таким же образом и с нами обошлись. И все.
Тим поднялся, достал из шкафчика рюмки, разлил коньяк и подвинул к Полковнику вазочку с засохшим в камень печеньем.
— Спасибо, — грустно кивнул полковник и вылил в себя коньяк, как воду. — Плохо дело, Тимофей. Мы даже не знаем толком, кто сейчас отвечает за Проект наверху. Руководство Проекта довольно часто общается с некоторыми членами ЦК, но кто там главный… И производство, если можно так выразиться, у них разбросано по всей территории СССР. А сейчас к нему подключают коммерческие фирмы, проконтролировать которые очень сложно. Плохо дело. Беда будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});