Читать интересную книгу Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты - Лев Толстой

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 177 178 179 180 181 182 183 184 185 ... 295

Ночью он опять не спал и уж думал и спрашивал себя, что ж он будет делать?

Он старался забыть, выкинуть из своего воображения воспоминание о лице, о руке, о походке, о звуке голоса, последнем слове Наташи и без этого воспоминания решить вопрос, женится ли он на ней и когда? Он начинал рассуждать: «невыгоды — родство, наверно недовольство отца, отступление от памяти жены, ее молодость, мачеха Коко... Мачеха, мачеха. Не мачеха, а мальчик, милый, девственный, невинный, прелестный мальчик». И опять ему с особенной силой представлялось то, что он думал, он любил больше всего в ней — ее чистоту, девственность. «Кроме куклы, музыки и летания по воздуху ничего она не любила прежде меня». Эта святость ее девственности в мыслях его больше всего прельщала. «Да, и главное я не могу, не могу иначе, я не хочу быть без нее. Что бы я ни думал, я поеду завтра и послезавтра и всегда буду с ней... Это должно быть...»

Но страшная мысль в том состоянии возбуждения, в котором он находился, ошибиться, увлечь ее и не сдержать как нибудь хоть и не выговоренного обещания, поступить нечестно, так испугала его, что он решился на четвертый день не видеть ее и стараться все обдумать и решить с самим собою. Он не поехал к Ростовым, но говорить с людьми и слушать толки о их пустых заботах, иметь дело с людьми, которые не знали того, что он знал, было для него невыносимо.[3319]

Ввечеру он поехал хотя к Ріеrr'у. Этот, хотя приблизительно, знал то, что знал князь Андрей, и что так изменяло весь мир божий. Pierr'a не было дома. «Вероятно, в ложе», — как предположил князь Андрей. Болконский лег на его диван и задремал к двенадцатому часу, когда Pierre, везя с собой фартук великого мастера и молот, вернулся. Pierre не знал и не заметил, что у него был князь Андрей. Он бросил книги и вещи на стол и повалился в кресло. Достал тетрадь и стал писать.

«Где искать масонства? В костях?» — проговорил он, ковыряя упорно [?] в носу и морщась. «Кем вынута эта соль и сера? Как стать в центре квадрата?» Потом он встал, посмотрелся долго в зеркало, придал себе торжественный вид и стал говорить: «Любезные братья, наше собрание...» Андрей проснулся от звука его голоса и проснулся, как это часто бывает после коротких дневных снов, в духе тринадцатилетнего мальчика.

— Pierre, милый мой Pierre, — сказал он с нежностью женщины в голосе, — Pierre, душа моя, поди сюда, сядь, я тебя ждал, — говорил он с той бессознательностью пробужденья, которая заставляет иногда нас так чисто и просто смотреть на свет. — Pierre, душа моя, — говорил он, приподнимаясь и обнимая удивленного Pierr'a. — Я влюблен, я счастлив. Я ожил, я другой человек. Толстый, милый, мне некому, кроме тебя, сказать этого.

— Ну, слушай, — продолжал он, — ты знаешь Наташу Ростову? я люблю ее, как никогда никого не любил...

Pierre улыбался и был счастлив счастием своего друга, и не вследствие слов, а вследствие непосредственного влияния духа Андрея на себя он был счастлив.

— Вот как! Поздравляю.

Но в ту же минуту, как он понял то, что говорил ему Андрей, болезненно-злое чувство зависти и сожаления к себе сжало доброе сердце Pierr'a. Всё, что он делал нынче вечером, все стуки молотком и речи над мертвой головой под сияющей звездой об отце Адонираме в соединении с тем чуждым, грязным миром жены, с которым он был неразрывно связан, так вдруг убийственно грустны представились ему. Он шумно и громко поздравлял Андрея и расспрашивал его, но в словах его не было душевности. Злое чувство зависти мучало его. Князь Андрей не замечал этого. Он рассказывал Pierr’y, как он неизбежно любит ее, как он не может поступить иначе, как на днях сделает предложение, и о том, как он счастлив. До раннего утра они проговорили, и когда князь Андрей вышел из комнаты, Pierre почувствовал, что вот был сейчас в этой комнате один живой, вполне живущий человек, а теперь остался он один, труп беспокойный, обязанный двигаться, безжизненный труп. Он вздохнул, задумался, и не разрешив всех мучавших его сомнений, быстро заснул. На другой день он встал с сознанием совершенного преступления. Он не знал, в чем состояло это преступление, но он знал, что с другом его и с милой ему девушкой, Ростовой, совершилось большое счастье, которому он рад и которому он должен, как можно скорее, выказать свою радость.

Он поехал обедать к Ростовым. Он, как и всегда, был чрезвычайно весел и любезен и особенно осторожен, бережен в обхождении с Наташей. Он обходился с ней, как с человеком, с которым случилось несчастье, и который еще его не знает. Вечером он взял ее альбом с тем, чтобы мочь говорить с ней наедине.

Нагнувшись над альбомом, как будто собираясь писать, он вдруг обратился к ней, глядя через очки и нежно, действительно нежно. Он в эту минуту, видя ее, больше любил ее, чем завидовал.

— Мы — старые друзья,— сказал он. — Я знаю <и> желаю быть первым, поздравить вас. Это — мой лучший друг и лучший человек из всех, кого я знаю.

Наташа радостно, но всё еще вопросительно смотрела на него. Ежели она ошибалась и не так его понимала, то она желала еще и еще так ошибаться.

— Ежели этот человек любит, то на любви его можно строить свою жизнь смело. Я рад, что мой лучший друг женщина, — он галантно поцеловал ее руку, — будет женою моего лучшего друга.

Наташа, вся красная, задыхаясь, отдала ему свою руку, хотела сказать: «Кто — он?», но не могла выговорить.

— Я никогда не думал, чтобы André был так молод и чтоб такие сокровища любви были в нем. Когда вчера он всё рассказал мне...

Наташа уже не слушала: она медленно повернулась, сама не зная, что она делает, и вышла из комнаты. Только что она зашла за дверь, она побежала к себе, села на кресло и закрыла лицо руками.

Pierre уехал с успокоенным чувством человека, сделавшего доброе и честное дело.>

[Далее со слов: В эту же ночь Наташа то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами долго лежала в постели у матери... кончая: обнимая мать.[3320] — близко к печатному тексту. T. II, ч. 3, гл. XXII.]

[3321] Князь Андрей четыре дня не ездил к Ростовым и никуда, где бы он мог встретить их. Но на четвертый день он не выдержал и, обманывая самого себя, в смутной надежде увидать Наташу, он вечером поехал к молодым Бергам, который два раза был у него и звал его к себе вечером.

Несмотря на то, что Берг всякий раз, как он где бы то ни было встречал князя Андрея, настоятельно упрашивал Болконского приехать к нему вечером, когда ему доложили в его аккуратной, чистой до возмутительности квартире на Владимирской, что приехал Болконский, Берг взволновался, как от неожиданности. Он в то время, как приехал Болконский, сидел в своем новом кабинете, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью так аккуратно, что трудно было жить в этом кабинете, что невольно цель этого кабинета представлялась в том, чтобы он всегда был в порядке, и что малейшее житейское употребление этой комнаты представлялось нарушением порядка.

[Далее со слов: Он сидел в кабинете в новеньком расстегнутом мундире... кончая: ...указывая на пелеринку. — близко к печатному тексту. T. II, ч. 3, гл. XX.]

В это время доложили о приезде почетного, давно желаемого гостя, князя Андрея, и оба супруга, переглянувшись, самодовольной улыбкой — каждый себе — приписал честь этого посещения. «Вот что значит уметь делать знакомства!» — подумал Берг. «Вот что значит уметь держать себя».

Князь Андрей, приехав к Бергам, сделал компромисс с своим решением два дни не видать Наташи. Он смутно надеялся увидать ее у сестры. Он был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрию, чистоту и порядок, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла или дивана для дорогого гостя и, видимо, находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предлагал решение этого вопроса выбору гостя. Князю Андрею вообще не неприятен был Берг с его наивным эгоизмом тупоумия (вероятно потому, что Берг представлял самую резкую противуположность его собственного характера), а теперь в особенности Берг был для него наилучшим собеседником. Он долго слушал его рассказы о служебных повышениях, о его планах, о благоустройстве, с удовольствием под звуки его голоса мечтал всё [об] одном же своем. Вера, которая сидела, изредка вставляя слово и в душе не одобряя мужа не за то, что он говорил всё про себя и только про себя (это по ее не могло быть иначе), но за то, что он говорил недостаточно небрежно, Вера была тоже приятна князю Андрею по невольной связи, существовавшей в его воспоминании между ей и Наташей. Вера была одна из тех, так часто повторяющихся в свете, приличных незаметных лиц, что о них никогда серьезно не думаешь, и князь Андрей всегда считал ее добрым, ничтожным существом, теперь особенно близким ему по близости ее к Наташе.

1 ... 177 178 179 180 181 182 183 184 185 ... 295
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты - Лев Толстой.
Книги, аналогичгные Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты - Лев Толстой

Оставить комментарий